Трактир «Разбитые надежды» - Владимир Свержин

– Что это с ним? – подходя к расположившемуся поодаль Марату, спросил Анальгин. – Мужики хотят понять, не случилось ли с предводителем чего.

– Тихо, – приструнил чешуйчатый. – Если он решит, что кто-то из вас хотя бы пытается его понять, оторвет голову, а что останется, утопит в Серой Воде. Понимать его не нужно, следует исполнять приказы.

– А сам-то? – хмыкнул атаман.

– Я – другое дело, – назидательно произнес юнец, расправив плечи. – Я ему почти напарник. Ну то есть пока ученик. Но мы с ним уже ого-го сколько вместе прошли.

– А с Бурым что стряслось? – словно невзначай поинтересовался Анальгин.

– В плену Бурый. Темный Властелин уволок его к себе.

– Какой еще Темный Властелин? Никогда о таком не слыхал.

– Прежде не слыхал, теперь услышал. Да ты сам подумай, раньше как было? Раздольникам в Диком Поле вольготно жилось. Все вас боялись. Кто не боялся, тот опасался. Грабили вы, людьми торговали, убивали почем зря, так ведь?

– Что говорить, – неохотно согласился Анальгин. – Сам знаешь.

– А теперь вот с одной стороны прорвы толпами идут, с другой – вообще непонятно кто. Да такие, что и волкоглавые рядом не угадываются. Сами мечетесь, точно блохи, ища спасения.

– Да, – вчерашний душегуб горестно вздохнул, – тяжелые времена настали.

– И за всем этим стоит Темный Властелин, – понижая голос, сообщил чешуйчатый. – Он уже силу набрал, сам видишь. Да что там, если он Бурого изловил, то уж на любого из вас ему только глянуть – все, поминай как звали.

– Ох ты, что еще за напасть такая? – прошептал Анальгин. – А тебе о том доподлинно известно?

– Еще бы. В книге читал!

– Ну, раз в книге… – благоговейно протянул раздольник, – тогда да. И что ж теперь будет?

– Что будет, о том позже в книгах напишут, – радуясь столь почтительному вниманию, гордо объявил Марат. – Одно могу сказать, Лешага избран, чтобы сразиться с Темным Властелином и победить его. Может быть, сам Ноллан и Дедмороз избрали его постоять за правое дело. И то, что вы на пути его оказались, это тоже неспроста. Это о чем говорит?

– Да почем мне знать? Я же книг не читал.

– Эх ты, – чешуйчатый, не поднимаясь, выразительно поглядел на собеседника сверху вниз, – яснее ж ясного, раз вы к нему прибились, значит, пришло время для всей вашей братии прежние дела забыть, да вместе против общего врага подняться. Уразумел?

Раздольник кивнул.

– А если решите супротив нас идти, то окажетесь меж прорвами и людожегами, как таракан под каблуком. Так что наступил час и вам серьезно поразмыслить, меж собой решайте, какую долю вам выбрать.

– Да что тут решать, все и так решено, – взгляд Анальгина выражал задумчивость. – Экий ты, парень, умный, все растолковал, как есть. Теперь понятно, что, откуда и зачем. Пойду с мужиками пошепчусь. Только вот этот, как его, Дедмороз – это кто? – извиняющимся тоном добавил Лешагин старый знакомец. – Я, кажется, пацаном был, что-то слышал, да уже не упомню.

– Дедмороз? – Глаза юнца вспыхнули желтым пламенем.

– А, извини, я понял, – быстро попятился старый знакомец. – Глупое спросил. Так я пошел?

– Чего это он? – глядя вслед раздольнику, удивленно пробормотал Марат. – Я и слова-то сказать не успел.

Смеркалось. Разбитый для ночевки лагерь жил своей будничной жизнью. Вращалась на вертеле изловленная раздольниками дичь, закипала вода. Лилия, взвалившая на себя роль хозяйки, распорядилась выставить посты вокруг места стоянки. Впрочем, для этого особых указаний не понадобилось. После того, что они увидели в селении у реки, все оставались в напряжении. Только Лешага по-прежнему сидел, задумавшись. Сейчас он жалел, что рядом нет Бурого, Старого Бирюка, да хоть бы и Сохатого – кого-то, с кем можно посоветоваться в таком деле.

Прежде ему много раз доводилось охотиться на раздольников, недавно – сражаться с прорвами, а какого врага ждать завтра – оставалось лишь гадать. Леха понимал, что с подобной силой прежде ему сталкиваться не доводилось. Он оглядывал прибрежные земли верхним зрением, ища следы нападавших. Следов было много, очень много. На противоположной стороне реки он увидел брошенные лодки и вдавленные в мокрую глину отпечатки копыт. Сколько здесь было всадников – не сосчитать. Похоже, далеко не все переправились к селению, часть оставалась ждать на берегу. Расправившись с жителями, людожеги заставили нескольких речников перевезти их обратно. Теперь изуродованные тела этих несчастных висели на ветвях видневшегося вдали леса. Неизвестные ушли вверх по течению, как раз в сторону Трактира. В этом у Лешаги сомнений не было. Задержит ли их что-нибудь в пути, или и там его ждет пепелище?

Сердце билось тревожно, словно желая грохотом разбудить надежду. Конечно, всадники смогут добраться быстрее, отсюда они ушли даже не вчера, возможно, и двое суток назад. Кто знает, быть может, нет уже Трактира. Он хотел мотнуть головой, отгоняя леденящие душу мысли, но вдруг снова почувствовал знакомый тяжелый взгляд, на этот раз совсем близко, точно кто-то стоял за спиной и, не отрываясь, смотрел ему в затылок. Лешага вскочил и в мгновение ока развернулся, выхватывая нож. Густая темень черным занавесом колыхалась перед ним, тянувшийся от костра дым придавал ей видимость движения.

– Что-то почудилось, доблестный рыцарь? – услышал он.

Сидевший неподалеку Тиль протянул герою нанизанный на веточку кусок жареного мяса.

– Отведайте. Вкусно.

– Потом, – бросил ученик Старого Бирюка, возвращая оружие в ножны.

– Как пожелаете.

Леха еще постоял, рассматривая ночной лес. Вблизи никого не было.

– Вот ведь, – он покачал головой, садясь на бревно.

– Что гнетет вас, рыцарь?

– Не надо меня так называть! – бывший страж резко прервал сказителя.

– Как же величать нам славного героя? – пропел Тиль.

– Никак. Я не герой, не славный, просто сам по себе.

– Это уж позвольте мне решать, герой или не герой, – в голосе сказителя звучала обида. – А я отлично вижу…

– Вижу, – с насмешкой перебил Лешага. – Нечего тут видеть. Лучше давай, расскажи, что ты там с утра пел.

– Про «Молодой лес»? – обрадовался Тиль. Молчание было для сказителя непосильным испытанием.

– Ну да. Про Шаолинь.

– Сейчас, – Тиль начал прокашливаться, прочищая горло для песни.

– Да не завывай ты, что ветер в трубе. Коротко расскажи.

– Как это?! – искренне удивился сочинитель. – Но это очень красивая история! О верности и доблести, о злой измене…

Договорить ему опять не дали.

– Что ты знаешь о монастыре? – с нажимом спросил Леха. – Где он, как туда попасть, долго ли идти?

– Об этом в песне ничего нет, – откликнулся растерянный сказитель. – В ней описывается, как полчища врагов осадили эту маленькую обитель, как храбро сражались ее защитники, как в конце концов врагу удалось ворваться в стены монастыря и разрушить святилище. Только пятеро монахов спаслись тайным ходом, и обещали они сохранить жившее там воинское искусство и память о великих знаниях горной обители. «Станет лес молодой старым, но песнь о нем не умрет», – Тиль все же не удержался от цитаты.

– Что? – очень тихо сказал Лешага, чувствуя, как сердце обрывается в его груди.

– Я говорю – песнь не умрет, – испуганно прошептал сказитель.

– О монастыре что ты сказал? Он разрушен?

– Да, лишь пятеро спаслись.

– Ты знаешь их имена? – требовательно спросил Леха.

– Нет, откуда? О них в песне нет ни слова. Что с тобой, доблестный рыцарь? Лешага, что с тобой?

Глава 20

Воин молчал. Нет, он не просто молчал. Тилю вдруг показалось, что все обыденные звуки: потрескивание костра, бормотание раздольников, суматошный крик ночной птицы – вдруг единым потоком устремились в это молчание и стихли, точно растворились, канули в бездну. Вокруг стало очень тихо. Сказитель заерзал на месте, чувствуя себя виновником этого гнетущего затишья. Впервые в жизни язык его прилип к небу. И, как он ни силился, не мог произнести ни слова.

– Что с тобой, Лешага? – подскочил всполошенный Марат.

– Леха, милый, что случилось? – выросшая, словно из-под земли, Лилия прильнула к своему мужчине.

Тот безмолвствовал, лишь процеживал воздух сквозь зубы, как после удара под дых.

– Все нормально, – превозмогая шок, наконец выдавил ученик Старого Бирюка. – Все…

– Ну что ты, я ведь вижу, – дочь старосты поглядела в глаза любимого. Его застывший взгляд был полон боли. Сжавшиеся в булавочную головку зрачки, казалось, смотрели лишь в глубину души воина.

– Сейчас встаем, сворачиваем лагерь и идем, – тихо скомандовал бывший страж.

– Куда? – удивился Марат.

– К Трактиру.

– Но если людожеги выступили два дня назад, они уже там! – не унимался чешуйчатый.

– Когда придет время, я узнаю об этом, – шушуканье меж раздольников усилилось, – у нас еще есть шанс их опередить, крошечный, но есть.