Пляж острых ощущений - Ольга Степнова

Вниз вела крутая узкая лестница. Бэлка споткнулась пару раз на своих каблуках и мне пришлось брать на себя роль кавалера, подхватывая ее под локоток и удерживая от падения.

Тяжелую дверь на звонок открыл парень в небесного цвета рубашке. Мы оказались в полутемном, прокуренном помещении. Как почти все Бэлкины клубы, этот был тоже «закрытым», и тут было совсем немного народу.

— Как он называется? — спросила я Бэлку, когда мы устроились за маленьким столиком.

— Эге-гей!

— Ты кого-то зовешь?

— Клуб называется «Эге-гей», балда! — возмутилась Шарова.

— А-а, — дошло до меня. — Тогда понятно, почему тут нет ни одной бабы.

— Понятно ей! — фыркнула Бэлка. — В этом-то весь изюм! Меня тут все знают, поэтому, надеюсь, не возмутятся.

— Что будем делать? — спросила я. Она здесь была хозяйка, ей и карты в руки.

— Что? А вот что! — Бэлка встала, пошепталась о чем-то с парнем у входа, потом зашла за барную стойку и взмахом руки смахнула с полки кучу бутылок. Они разбились со скандальным грохотом, но Бэлка продолжила крушить все вокруг. Она смахнула на пол фужеры, чашки, тарелки, еще бутылки, замахнулась даже на кофемашину, но та оказалась слишком тяжелой. Звуки музыки утонули в стоне бьющейся об пол посуды. Споткнувшись на кофемашине, Бэлка для полноты картины перевернула пару столов и стульев. Клиенты в изумлении замерли, у бармена отвисла челюсть и вылезли из орбит глаза. Только парень в небесной рубашке, стоявший у входа, понимающе усмехнулся.

Со стороны служебного помещения прибежала тетка в белом халате и вымолвила только:

— Ой, ну Бэлла Константиновна!

Бэлка вдруг вскочила на стол и очень неплохо затанцевала под Эрика Клэптона, несущегося из динамиков. Клэптон, кажется, удивился и… замолчал.

Я не ожидала такого кардинального решения поставленной перед Бэлкой задачи, поэтому не сразу достала мобильный, а попялилась еще на извивающуюся на столе Бэлку. Не удовлетворившись зажигательным танцем, Шарова плавно перешла на стриптиз. Она стянула с себя сарафанчик и осталась в шикарном белье цвета переспелой сливы.

Здесь не было любителей женского тела, поэтому парни целомудренно отвернулись и продолжили свои неторопливые разговоры под вновь ожившего Клэптона. Только тетка в белом халате все причитала: «Ой, ну Бэлла Константиновна!», да бармен ползал под стойкой, пытаясь отыскать уцелевшие дорогие бутылки.

— Эй, мамаша! — крикнула я причитавшей тетке. — Учредитель всегда прав! Слышали про такое? Топайте на свою кухню жарить котлеты!

Тетка зыркнула на меня диким взглядом и укатилась за кулисы. Даже в гей-клубах есть кухни, где кашеварят такие вот тетки. Я засмеялась. И набрала номер «Болтушки». В ухо мне понеслись длинные нудные гудочки.

Шансов, что в редакции поздним вечером кто-нибудь есть, было более чем достаточно: газета ежедневная, выходит с утра, значит, сейчас там ночная верстка, суета, гонка и прочие прелести газетной работы. Я хорошо их знала, эти прелести. Прочувствовала на собственной шкуре. Поэтому уверенно набрала номер и даже представила прокуренные комнаты, склоненные над мониторами озабоченные лица, и кофе, кофе во всех емкостях, которые только можно представить. Без кофе и сигарет не обходится ни одна ночная работа в редакции.

— Редакция, — запыхавшимся голосом сообщила мне в трубке девушка.

Я улыбнулась: все так, как я себе представляла. Может быть, там по коридорам бегает и сам Михальянц?

— Мне Михальянца, пожалуйста, — попросила я девушку.

— Которого? — вдруг уточнила она.

— Их что, два?! — всерьез испугалась я.

— В принципе, один, но он вечно отсутствует. — Кажется, девушка была не прочь поболтать, пошутить и отвлечься от общего редакционного дела.

— Не смешно, — сказала я девушке. — Может, поищите, все-таки, самого знаменитого в городе засранца?

— А-а, вы и это знаете, — засмеялась она. — Зачем он вам?

Я поздравила себя с первой победой. Если меня так игриво спрашивают, зачем мне Михальянц, значит, есть шансы быть им услышанной. Пусть даже ушами этой веселой девушки.

— Да так, — протянула я и покосилась на Бэлку, оставшуюся уже в одних стрингах. Она самозабвенно кривлялась на маленьком столике, но никому не было до нее дела — ни плавным клиентам, ни Эрику Клэптону.

— Тут одна небезызвестная в городе особа разбушевалась, — тихо сказала я. — Сначала разгромила пол-зала, а теперь голая на столе отплясывает.

— Что за особа? — заинтересовалась девушка.

— Но вы же не Михальянц! — возмутилась я. — Это его тема.

— Все мы тут немножечко Михальянцы, и в некотором роде засранцы, — самокритично заметила девушка. — Говорите, выкладывайте, где, кто, что, как, почему. Может быть, даже получите материальное поощрение от самой читаемой в городе газеты.

Я вздохнула и сообщила ей, что по такому-то адресу, из рук вон плохо ведет себя известная светская львица и тонкая штучка Бэлка Шарова. Что она вдрызг пьяна, абсолютно раздета и выделывает такое!..

— Мерси, — сказала девица и отключилась.

— Отбой, Шарова! Передохни! — крикнула я Бэлке, но она вошла в раж и извивалась с энтузиазмом, непозволительным для непрофессионалки. Она чувствовала себя в этом «Эге-гей»-клубе, словно в женской бане. И Эрик Клэптон этому ощущению многозначительно подпевал.

Как он очутился в зале, я так и не поняла. Заметила только, что за одним из столиков появился новенький. Перед ним даже стоял коктейль, хотя я точно видела, что бармен никого не обслуживал: он усердно ликвидировал следы разгрома за своей стойкой.

Новенький был хорош, как греческий бог. У него были темные волосы, выразительные черные глаза, в которых отсвечивало интимное освещение зала, рост и фигура атлета. Скорее всего, он появился со стороны служебного входа и Бэлке нужно будет прошерстить кухонных тетушек на предмет взяток и пропуска в зал посторонних людей. Впрочем, не было никакой гарантии, что этот красавчик и есть Михальянц.

Новенький вдруг нажал какую-то кнопку в мобильнике, потом снова, и снова, пока до меня не дошло, что он фотографирует кривляющуюся на столе Бэлку.

Шарова, видимо, ощутила присутствие в зале стопроцентного мужика, потому что вдруг стушевалась, прикрылась руками и быстро напялила свой сарафан. Спрыгнув со столика, она подбежала ко мне.

В этот момент к Михальянцу подвалил женственный мальчик. Он интимно присел рядом с красавчиком-репортером, бросив руку на спинку стула, на котором сидел Михальянц. Не выразив недовольства, Михальянц начал доброжелательно болтать с парнем.

Настала моя очередь щелкать фотокамерой мобильного телефона.

— Получилось?! — шепотом спросила у меня Бэлка.

Я не ответила. Я делала снимок за снимком. Мальчик все теснее жался к красавчику Михальянцу, а Михальянц вполне лояльно отнесся к желаниям мальчика.

— Надо же, — прошептала Бэлка, — откуда он взялся? В зал никто не входил. Я предупредила Володю на входе, чтобы он впустил того, кто начнет совать ему деньги за вход, но он не открывал дверь!

— Похоже, он зашел через кухню.

— Вот гады, уволю, — без злости сказала Бэлка. — Надо же, а красавчик какой! Но, похоже, потерян для женского общества. Как ты думаешь, он успел меня сфотать?

— Думаю, что успел.

— Катастрофа.

— Не надо было так увлекаться. Договорились же — дебош символический!

— Когда еще так побезобразничаешь для пользы дела! — вздохнула Бэлка.

Михальянц с партнером не обращали на нас никакого внимания. Они болтали, и дистанция между ними все сокращалась. События вечера потеряли динамику и это мне не понравилось.

— Михальянц!! — крикнула я на весь зал только лишь для того, чтобы удостовериться, что в зале есть этот гребаный Михальянц.

Красавчик встрепенулся, повернулся, скинул с себя вялую руку мальчика и направился к нам.

— Присаживайтесь, — кивнула я ему на свободный стул.

— Б-б-б-б-лагодарю. — Михальянц заикался, как заезженная пластинка. Я сделала над собой большое усилие, чтобы не расхохотаться. Кажется, Бэлка сделала то же самое. Она хрюкнула и закрыла раскрасневшееся лицо ладонями.

— Это вы мне зво-во-вонили? — Нет, заикался он ненатужно, легко, будто баловался.

— Я, — призналась я. — Это я вам звонила.

— Зачем?

— Разве вы не сделали для газеты потрясающих кадров?

— Сде-де-де-делал. Не сомневайтесь, они непременно появятся в утреннем выпуске. Так за-за-зачем вы меня сюда вытащили?

— Вы не довольны поводом?

— Бред, а повод. — Он пожал атлетическими плечами и покосился на притихшую Бэлку. — У вас отличная фигура, — счел нужным он сделать ей комплимент.

— Как вас зовут? — спросила я.

— За-за-за…

— …сранец? — рискнула предположить я.