Медальон сюрреалиста - Алина Егорова

И вот в один момент все рухнуло, едва ей исполнилось четырнадцать лет. Из общительной красавицы Рита Латышева превратилась в отшельницу-страхолюдину. Она тогда не сразу поняла, что произошло. В больнице ей долго не давали зеркало, успокаивали, что руки-ноги целы, в чем ей очень повезло. А раны на лице заживут, убеждали врачи, отводя глаза. Уже сразу было ясно, что шрамы останутся.

К новой себе Рита привыкла не сразу. Она очень долго надеялась, что со временем шрамы исчезнут. Втирала прописанные мази в ярко-розовые рубцы и не ходила в школу. Друзей разогнала — не хотела, чтобы они видели ее некрасивой. Сначала сидела на больничном, а потом уговорила мать перевести ее на домашнее обучение. Мать равнодушно согласилась — в то время ей было не до дочери. Рита пошла в отца — красавчика, переняла его манеры; улыбалась, говорила так же, как он, и росла папиной дочкой. Отец в силу своей привлекательности любил погулять и догулялся до развода. Тамара Николаевна, будучи женщиной эмоциональной, расставалась с мужем с руганью, битьем посуды, ненавистью и угрозами; защищавшей отца Рите тоже досталось. Желание дочери сохранить семью Тамара Николаевна расценила как предательство. Когда страсти улеглись, женщина успокоилась, занялась собой и быстро нашла замену неверному мужу.

Несчастье с Ритой случилось в самый разгар маминой попытки снова выйти замуж. Тамара Николаевна романилась с молдавским сантехником, и дочь ей только мешала. Изгнанный отец исчез в неизвестном направлении, мать пропадала на свиданиях. Рита осталась одна.

— Вы узнали, что Ариадна Металиди выходит замуж за сына Меньшикова, и решили изуродовать ей лицо, — Илья Сергеевич скорее утверждал, чем спрашивал.

Ответа не последовало. Маргарита Латышева отнюдь не была глупой, чтобы без веских доказательств признаваться в содеянном.

— Вам стало нестерпимо обидно, что у виновницы вашей испорченной внешности все складывается замечательно, что она наслаждается жизнью, что любит и любима, счастлива, красива, в то время как вы вынуждены вести затворнический образ жизни. Вы даже в колледже обучались заочно и работаете удаленно, большую часть времени прячетесь дома. На работу не можете устроиться из-за своего страха постоянно быть на виду. А общения вам не хватает. Вы — молодая, яркая, умная, с задатками лидера — вынуждены сидеть взаперти. Вам бы блистать на вечеринках и купаться во внимании мужчин, но о личной жизни вам остается только мечтать, потому что вы не допускаете мысли, что вас с вашей внешностью может кто-нибудь полюбить.

— Ненавижу! — прошипела Маргарита. — Вас всех ненавижу! Благополучных, жалеющих. Особенно жалеющих! Один такой меня любил. Говорил, что любил, замуж звал. Из-за меня в Питер переехал, даже стал наркотиками приторговывать, чтобы накопить на шикарную свадьбу. И мне на пластическую операцию. Может быть, я бы за него вышла. Может быть, мне бы сделали пластическую операцию и я бы больше не была такой, как сейчас. Но оказалось, он был уверен, что я пойду за него из безысходности, потому что больше никто меня не то что в жены не возьмет, переспать со мной не захочет. А он переспал. Не побрезговал! Ненавижу таких: сам ничего из себя не представляет, а меня жалеет. К красивой подойти побоится, а ко мне можно, я носом вертеть не стану, любой, даже самый завалявшийся мужичонка мне будет за сладкую конфету.

— Вы возненавидели того своего горе-жениха и убили.

Маргарита молчала. Следователь на ее откровенность не рассчитывал. Он понял, что и к убийству Категорова Латышева тоже может иметь отношение, но если раньше он склонялся к мысли, что Маргарита была сообщницей Металиди, то теперь в его предположениях роли девушек поменялись.

Девушка на видеозаписи с камер около кафе «Бродяга», где был убит Павел Категоров, на Маргариту Латышеву совершенно не походила — Латышева крупнее, выше ростом, фигуристее. Значит, там была все-таки Ариадна. Зачем Металиди вступила в сговор с Латышевой, предстояло выяснить.

2002 г. Лодейное Поле

— Это мой двор! Вали в свой! — воинственно произнесла Ритка.

— Ха! Раскомандовалась тут! Пума-командирка, в голове дырка! — Арина демонстративно сделала большой круг по площадке.

— И не езди около нашей машины, а то поцарапаешь, и мой папа тебя убьет!

— Она и так поцарапанная! — кивнула Арина на мятое крыло «девятки» Латышевых. Риткин отец любил лихачить, а еще он частенько нарушал ПДД, поэтому наличие вмятины было вполне закономерным. Впрочем, Риткин отец к тому времени уже покинул семью, но машину Риткина мать ему не отдала.

— Такие, как ты, и поцарапали! А ну, кыш! Сейчас как дам, так и улетишь за три километра!

— Бе-бе-бе! — показала язык Арина и проехалась восьмеркой мимо Ритки. Терпение у Латышевой закончилось, она попыталась столкнуть нахалку с велосипеда, но та увернулась и прибавила скорость.

— А ты чё не помогаешь?! — набросилась она на мнущуюся в сторонке Лену.

— Ну… я так, — растерялась девочка.

Латышева презрительно фыркнула — с этой тюхи все равно толку в драке никакой, будет стоять истуканом, пока под раздачу не попадет. Смотреть на поникшую подругу было неприятно, Ритка отвернулась. И тут в ее поле зрения попал вышедший из подъезда Пашка.

— Паштет! — обратилась к нему Рита. — Паштет, давай заловим Аринку!

Пашка неохотно поморосил на зов — ввязываться в девичью ссору ему не хотелось.

— Паштет, чё ты как черепаха?!

— А чё я? Аринка же на велике, ее фиг заловишь.

Девочка оценила ситуацию: Арина наматывала круги в другом конце площадки, пока до нее добежишь, она уже будет в Гаграх.

— Ладно, — примирительно сказала Ритка, — пусть крутит педали.

— Пока в лоб не дали! — поддержала ее Лена. В глазах Паши ей хотелось выглядеть смелой.

— Смотри, как бы тебе не дали, — поддела ее подруга. — Надо было Аринке сразу шею намылить, когда она из магазина шла, а не ждать, когда она велик вынесет. Тогда бы с пакетами она никуда не делась.

Лена опустила голову. С ловкой Ариной справиться в одиночку она не могла. И не хотела. Она вообще не собиралась ссориться с Металиди, напротив, Арина ей нравилась несмотря на то, что ходила в старой немодной одежде, а не как Ритка, во всем красивом и ярком. Арина умела рассказывать разные интересные истории так, что заслушаешься. Правда, Ритка тоже интересно рассказывала, но Риткины истории обычно были страшными, и говорила она нарочно ледяным голосом, так, что по спине бежали мурашки, а когда доходила до самого страшного места, неожиданно вытягивала вперед руку с растопыренной пятерней и выкрикивала что-то вроде: «Отдай сердце!» Всех это очень забавляло, включая того, к кому Латышева тянула руку, и только одна Лена всегда пугалась. Вот такие у них были игры — чем страшнее, тем лучше. Зато Арина могла поднять ногу выше головы, сесть на шпагат, исполнить сальто и проделать много подобных штук. Когда Арина впервые показала им на лужайке свое мастерство, у Лены захватило дух. Ей тоже захотелось научиться чему-нибудь этакому. Хотя бы сделать колесо или встать на мостик. Арина пообещала научить. Колесо вышло, как сказала Арина, смазанно, но мостик вполне приличный. Они даже вместе сходили в спортивную школу в секцию художественной гимнастики, где занималась Арина. Она сразу предупредила Лену, что ее, скорее всего, не возьмут. Так и вышло. Тренер окинула Лену взглядом. Во взгляде читалось лаконичное «нет».

— Сколько тебе лет? — спросила она для приличия.

— Десять.

— Многовато. Были бы данные, а так только в качестве физкультуры.

— Я могу и в качестве физкультуры заниматься, — стушевалась Лена, чувствуя, что дело не выгорает.

— Тогда тебе не сюда, а в кружок при школе или в ДК. А у нас готовят чемпионов, — с гордостью показала тренер на стенд с портретами девочек в нарядных костюмах с медалями на лентах.

Ритка тоже хотела заниматься гимнастикой, чтобы стоять на пьедестале в блестящем трико, но она опоздала и подавно — ей тогда уже исполнилось двенадцать. Из них четверых, включая Пашку, Арина была младшей, и гимнастикой она занималась с шести лет.

Это было позапрошлой весной, тогда с Ариной они еще не поссорились и она была не такой сильной, как теперь, хоть с виду оставалась маленькой и тонкой. Лена видела по телевизору, как скачут гимнастки. Арина ногой так двинет, что будьте-нате. А мускулы у нее какие! Вон как на велике шурует без передышки!

Тем временем Латышева подманила Пашку и что-то ему нашептывала. Пашка глупо улыбался, млея от близости девичьего тела. С тех пор как у Ритки начала расти грудь, Пашка стал вести себя рядом с Риткой как придурок. За лето они все изменились, особенно Ритка, она и раньше была модницей, а теперь и вовсе открыто стала рисовать над глазами египетские стрелки и красить малиновой помадой губы, распускала волосы и ходила порой совсем как взрослая, виляя округлившимся задом; Пашка вытянулся, его лицо обветрилось, приобрело угловатость и… притягательность. Когда Лена впервые об этом подумала, ей стало смешно и в то же время необыкновенно приятно. Лене становилось всякий раз приятно, когда она представляла Пашкино лицо, его карие с прищуром глаза, широкие брови, высокий лоб с вихрастым серым чубом, всегда приоткрытые губы… А теперь Пашка прилип к Ритке, а на нее, Лену, ноль внимания, потому что хоть она и подкрашивает иногда губы маминой помадой, но лифчика еще не носит.