Последний бой (СИ) - "shellina"

— Да-а-а, — протянул Салтыков. — Чудны дела твои, Господи. Да, а ты, Петр Петрович, чего здесь делаешь? Вроде собирался за Фридрихом приглядеть, вдруг тот действовать начнет совершенно внезапно.

— Груздева оставил. Он в лагере Фридриха какое-то время провел, лучше нас знает, как там все устроено. — Ласси поморщился. Сидение в осаде претило его деятельной натуре. Он уже чувствовал, что начинает заболевать, представляя, что придется вот так вот сидеть безвылазно в течение нескольких месяцев, если Фридрих все-таки решит дожать их здесь. Но это могло произойти только в том случае, если король Пруссии будет полностью уверен в том, что Берлин в безопасности. Хотя они сделали все, чтобы он почувствовал беспокойство, как минимум. Одно торжественное убытие де Лалли из Дрездена, чуть ли не с фанфарами чего стоит. А его бригаду на границе не смог бы засечь разве что слепой. Но Фридрих все равно планирует штурм, значит, имеет какой-то козырь в рукаве.

Салтыков не успел ничего сказать фельдмаршалу, как дверь приоткрылась и стоящий на страже гвардеец просунул внутрь голову.

— Господин фельдмаршал, майор Груздев просит принять.

— Пускай заходит, — кивнул Ласси, чувствуя, что Олег пришел сюда не просто так. Что-то видимо разглядел, и спешит сообщить.

Олег Груздев, уже оправившийся после своего приключения, а по-другому он свою вылазку назвать не мог, вошел в кабинет, печатая шаг.

— Господин фельдмаршал, господин генерал, — он приветствовал обоих высших офицеров, прежде, чем начать доклад. — В лагере пруссаков началось движение. Похоже, король Фридрих решил отправить часть кавалерии под предводительством принца Карла Альбрехта, маркграфа Бранденбург-Шведтского, если не наперерез ирландцам, то, совершенно точно, к Берлину, возможно в надежде опередить их и присоединиться к обороне города.

В кабинете воцарилось молчание. Оно становилось все более напряженным, когда его решил прервать Ласси.

— С учетом ирландцев каков перевес сил будет со стороны пруссаков над его высочеством?

— Достаточный, чтобы начать волноваться, — Салтыков резко встал, едва не опрокинув стол с картой и солдатиками. Никто из них не знал о подкреплении, прибывшем под командованием графа Чернышева. И о австрийцах они тоже не были в курсе, иначе бы так сильно не переполошились.

— Полагаю, нам нужно будет разделиться, — Ласси подошел к окну. — Петр Семенович, ты сможешь защитить город, если я уведу эскадрон кавалеристов?

— Я приложу все усилия, Петр Петрович, — Салтыков слегка побледнел, но все же твердо посмотрел в глаза фельдмаршала. — Полагаю, тебе нужно будет взять с собой часть казаков Кочевого.

— Да, я тоже так думаю, — Ласси кивнул. — Выдвинемся ночью. Весьма осторожно. Если сумеем быстро зайти с фланга, то Фридрих примет нас за летучие отряды Кочубея. И это позволит нам быстро скрыться. Не думаю, что он организует погоню, не накануне штурма. Да и большинство всадников он с маркграфом Бранденбург-Шведтским на помощь Берлину отправил.

— Я вот что думаю, Петр Петрович, — задумчиво проговорил Салтыков. — А ведь хорошо, что эта война началась именно сейчас. Еще не успели образоваться прочные альянсы Фридриха с кем бы то ни было. Он может рассчитывать только на себя, да частично на немецких герцогов и маркграфов, которые признали его вассалитет. Так что, у нас есть все шансы на победу.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — Ласси подхватил шляпу, которую бросил на кресло, когда вошел в кабинет и, раскланявшись с Салтыковым, вышел, чтобы начать подготовку к довольно сложному маневру. Салтыков же опустился в свое кресло и посмотрел на карту, затем перевел взгляд на Груздева.

— А вы что же здесь все еще стоите, майор? — спросил он у переминающегося с ноги на ногу Олега. — Идите, собирайтесь, составите фельдмаршалу компанию. Вы были в лагере Фридриха, а он, как и все остальные немцы, очень неохотно меняет привычный порядок вещей. Так что ваши знания вполне могут пригодиться при прорыве из города.

Груздев молча поклонился и вышел из кабинета, думая про себя, что в этот раз с удовольствием остался бы в Дрездене и пережил осаду, чем снова куда-то мчаться верхом в мороз. Но приказ есть приказ, к тому же Груздев прекрасно осознавал, что генерал прав, и у Ласси больше шансов безболезненно покинуть Дрезден, если он будет находиться в его отряде.

Я наблюдал с высоты напротив Галльских ворот за тем, как разворачивается первая попытка штурма Берлина. Никто из моих офицеров, да и я сам не ждали, что город падет, стоит нам показать дула своих пушек. Что бы о пруссаках кто не говорил, но я не верил, что они просто возьмут и сдадут город. С другой стороны, мы не могли рассчитывать на длительную осаду, потому что, стоило Фридриху прислать кого-то на защиту города, и на этом можно было ставить точку в нашей авантюре.

Австрийцы тоже были малочисленны. Как я понял, участие во взятии Берлина и для них так же, как и для нас, было скорее отвлекающем маневром. Основные силы сейчас бравым маршем двигаются вопреки все канонам ведения войны к Силезии, чтобы попробовать взять реванш за свое поражение, и вернуть под руку Австрии эти земли.

Берлин располагался на двух островах и как таковых фортификационных сооружений не имел. Эту роль выполняли рукава реки Шпрее. Земляной вал опоясывал предместья лишь с одной стороны. Вторую сторону прикрывала каменная стена, но почему-то мне казалось, что толку от нее не слишком много.

Вернулся посланник, с ответом на требования капитуляции. Ответ можно было уложить в три коротких слова, но генерал Рохов высказался более изящно. Хотя суть от этого не изменилась. Но, это тоже было довольно предсказуемо.

К Котбусским воротам подкатили пушки на расстояние выстрела, и начался обмен выстрелами. Ни наши ядра, ни снаряды защитников не долетали до цели, а переставлять артиллерию ближе повышало риск остаться вообще без нее. На это мы естественно пойти не могли.

Когда и нам и защитникам надоело обмениваться ударами, Чернышев отдал приказ на штурм. Пруссаки не собирались сдаваться, тем более, что ворота остались не повреждены и ворваться в предместья Берлина наскоком у Чернышева не было шансов. Но ему удалось приблизиться довольно близко, когда пруссаки опомнились и ответили огнем из пушек. Рисковать людьми еще больше граф не стал, и скомандовал отступление.

И тут ворота распахнулись, и из них выскочила конница, которая припустила вслед за конницей Чернышева.

— Они что, идиоты? — я недоуменно повернулся к Петьке, который стоял рядом со мной, жадно глядя на разворачивающееся действо.

— Не знаю, — он пожал плечами. — Возможно. Вот так переть, когда наши пушки не подавлены... Да, наверное, вы правы, ваше высочество, они идиоты. — Словно в ответ на его слова в гонящуюся за нашими конницу полетели снаряды, в том числе и зажигательные. Началась паника. Лошади явно не ожидали подобной подставы, и принялись вытворять черт знает что. Они были вымуштрованы, не боялись звуков выстрелов, но вот когда у тебя перед ногами что-то падает с неба, да еще и взрывается, ту и у самого флегматичного животного нервишки бы сдали, это точно.

Я уже хотел влезть в командование боем и приказать добить этих недоумков, но они сумели справиться с лошадьми и понеслись обратно к городу, только копыта засверкали.

— Зейдлиц-Курцбах ранен, — уверенно проговорил Петька и я внимательно посмотрел на него. Надо же, он не только в том мельтешении сумел разглядеть майора, но и определить, что того ранили.

— Не удивлюсь, если узнаю, что это именно он отдал этот полный самого отборного кретинизма приказ, — я сплюнул тягучую слюну, слегка нагнувшись в седле. — Удивительно, что его свои же не приговорили, потому что даже мне захотелось свернуть отдавшему приказ на преследование шею.

— Вам стало жаль пруссаков, ваше высочество? — Румянцев удивленно стрельнул в мою сторону глазами.

— Нет, мне стало жалко лошадок. Они же не виноваты, что у них такие убогие на мозги хозяева. Кстати, я тут кое-что заметил, пока Чернышев развлекался, катая ядра, а ты высматривал Зейдлиц-Курцбаха на предмет ранений, — я поднял палец вверх.