Последний бой (СИ) - "shellina"

— Прохор, — позвал он, приоткрыв дверь, и вглядываясь в полумрак, наполненный лошадиным фырканьем, и запахами, которые могли быть только на конюшне.

— Да, ваша милость, — к нему подскочил мужичок, юркий сухощавый с невыразительным лицом.

— Гость его величества короля Станислава из Пруссии получил, видимо, сегодня очень интересные новости про графа Чернышева, — задумчиво проговорил придворный. — Ты же помнишь приказ Андрея Ивановича, касаемый таких вот гостей?

— А как же, Иван Францович, конечно, помню, — кивнул мужичок и ощерился. — Не переживайте, все будет сделано в лучшем виде.

— Пускай все выглядит, как ограбление, — придворный оглянулся и зло улыбнулся. — В Польше сейчас неспокойно, столько сброда разного на трактах появилось, жуть просто. Доброму господину и не проехать уже. И куда король только смотрит? — и он развернулся и поспешил в сторону дворца, на ходу дыша на руки. — Холодно, черт бы все подрал. Скоро Новый год, а снега тут почитай и нет. Нехорошо это, непривычно.

София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, а ныне ее величество королева Польши и Великая княгиня Литовская бросила карты на стол.

— Мне сегодня не слишком везет, — пожаловалась она вслух, обращаясь к столпившимся вокруг стола придворным. Ее чрезвычайно раздражало, что здесь в Варшаве женщины имели еще меньше прав и веса в обществе, чем дома. То ли дело в Российской империи. Уже третья императрица на троне, а, если считать эту неудачницу Елизавету Катарину Кристину, принцессу Мекленбург-Шверинскую, которую в России назвали Анна Леопольдовна, то и все четверо императриц правили в последнее время в Петербурге.

Нет, она не могла сказать, что совершенно недовольна своей участью. Сейчас ее положение было гораздо лучше того, что было, но и одновременно с этим гораздо хуже, чем могло бы быть. И она, мягко говоря, недолюбливала Петра за то пренебрежение, которое он ей высказал, женившись в итоге на этой саксонской швабре. И все же София была достаточно умна, чтобы понять: лучше с Фридрихом не связываться, даже в пику Петру. Ни к чему хорошему это в итоге не приведет.

— Ваше величество, неужели вы заканчиваете игру? — она подняла взгляд и улыбнулась стоящему перед ней мужчине. — А я так надеялся, что мне удастся провести пару часов за игрой с самой очаровательной женщиной Варшавы.

— Слишком много лести, маркиз, — София милостиво кивнула и приглашающим жестом указала на стул напротив нее за игральным столом.

— Слишком много лести для прекрасной женщины не существует, — уверенно проговорил Шетарди, садясь за стол.

— Боюсь, что все же не смогу сыграть, у меня совсем закончились деньги на подобные забавы, — София наклонила голову и улыбнулась.

— О, это совсем не проблема. Ради удовольствия видеть вас так близко, я с удовольствием подарю вам некоторую сумму...

— Ссудите, маркиз, — София погрозила ему пальчиком. — Нельзя говорить о деньгах, как о подарках.

— Разумеется, ваше величество, — даже сидя Шетарди умудрился изящно поклониться. Они оба прекрасно понимали, что этих денег французский посол уже никогда не вернет обратно, но нужно было придерживаться правилам игры. — Как вы думаете, Петр заявит права на Саксонию?

— Думаю, что да, — София приступила к раздаче. — Он очень целеустремлен, а Саксония для него такой же приз, как и его жена, за которой отдали эти земли.

— Король Август совершил в тот момент великолепную сделку, — Шетарди усмехнулся. — отдать в качестве приданного дочери земли, которые ему уже на тот момент фактически не принадлежали... Это сильный ход. Меня удивляет, как ее величество Елизавета вообще пошла на такую сделку.

— Думаю, что в данном вопросе последнее слово было все-таки за Петром. Он захотел Марию, и тетушка решила побаловать племянника, — Шетарди бросил быстрый взгляд на сосредоточенную Софию. — К тому же, вариант с возвращением земель военным путем все-таки рассматривался изначально. Но, господин маркиз, полагаю, что все это вы знали и без меня.

— Вернуть земли — то естественное желание любого правителя. Это совершенно нормально, как я считаю. Вот к примеру, ее величество Мария Терезия тоже мечтает вернуть отнятую у нее Силезию. Я пас, совершенно отвратительные карты, — Шетарди бросил карты на стол рубашкой наружу. И протянул руку к колоде, чтобы на этот раз самому раздавать. София довольно улыбнулась и подвинула кучку монет к себе. Француз же смешал карты и принялся тасовать. — Мне кажется, что именно вы, ваше величество, можете посочувствовать несчастной королеве и подбодрить в ее начинаниях, хотя бы письмом.

— Почему-то мне кажется, что ее величеству не будет никакого дела до моего сочувствия, — пробормотала София, глядя в свои карты.

— Поверьте, она оценит, — улыбнулся француз. — Ведь слова поддержки всегда могут стать основой прекрасной дружбы. А Мария Терезия весьма щедрый друг, в отличие от короля Фридриха, который считает, что всех необходимо держать в черном теле.

— Я подумаю над вашим предложением, — София снова улыбнулась маркизу.

— Подумайте, ваше величество. Надеюсь, вы придете к верному решению. О, да что же мне так не везет-то сегодня? — Шетарди картинно схватился за сердце. — Вы снова выиграли, ваше величество. А я вынужден откланяться, внезапно вспомнил, что у меня еще куча дел. Вот же бедовая голова, — и он легонько стукнул себя по лбу. — Но это вы виноваты, ваше величество. В вашем присутствии забываешь о всяких делах, хорошо еще, что имя свое помнишь.

София с довольным видом сгребла выигрыш, а также кучку «одолженных» монет в кошель, и поднялась из-за стола вслед за французом.

— Скоро ужин, господа, предлагаю немного отдохнуть и переодеться, — с этими словами она вышла из комнаты, раздумывая над тем, нужно ли ей начинать общение с Австрией или все же не стоит. Вслед за ней потянулись придворные.

Тот самый господин, который дал наказ живущему на конюшне Прохору, подошел к столу и быстро перевернул брошенные французом карты. Четыре туза подмигнули ему, а сам придворный задумчиво посмотрел на дверь.

— Интересно. Франция хочет втянуть Польшу в войну на стороне Австрии? И зачем Парижу это нужно? Захотели бы помочь, сами помогли бы. — Он бросил карты на стол. — Так, нужно уже подробный доклад составить Андрею Ивановичу. Он умный, вот пускай и думает, что все это может значить.

— Сколько войск сейчас находится в городе? — я смотрел на Берлин с пригорка, в подзорную трубу, очень слабо представляя, что на самом деле делаю. Война — это не моя стихия. Я в ней понимаю чуть больше, чем ничего. — У нас же есть шпионы в Берлине?

— Есть, — кивнул подошедший ко мне Петька. Он единственный мог сейчас давать мне объяснения, потому что все высшие офицеры в данный момент обсуждали, как именно нужно расположить артиллерию, с залпов которой начнется штурм. Только проверив врага на крепость можно было понять, продолжать штурмовать город, или же лучше использовать осаду, дожидаясь подхода австрийцев.

— И? Что нам поведали наши шпионы? — Петька оторвался от трубы и посмотрел на меня затуманенным взглядом. Он видел гораздо больше моего, это было заметно по его напряженному лицу. Но мне не говорил, гад, потому что свято верил в то, что я в ратном деле могу дать ему фору. Ага, как же. Нет, Петька, не могу. Более того, плохо понимаю, что вообще предлагают сделать Наумов с Чернышевым и примкнувшим к ним Паниным. И ведь же так получиться, что командиры все как на подбор молодые собрались. Самым опытным был Наумов. Так что было вполне естественно, что я слегка опасался за итоговый результат. — Петька, мать твою! Тебя что молодая жена так измотала, что ты мне ответить не можешь быстро и четко? Так я махом тебе подсоблю в этом нелегком деле, просто отошлю ее к твоему отцу. Пускай его каплями отпаивает, после известия о женитьбе сына.

— Какими каплями? — Румянцев сфокусировал на мне взгляд.

— Датского короля! — рявкнул я. — Хотя, судя по тому, что писала мне королева Швеции... Нет, не стоит кому бы то ни было пить то, что пьет и жрет наследник датской короны. Это может весьма плохо сказать на здоровье, особенно на умственном. — Я почесал нос, вспомнив про отчет Луизы про финальную стадию полнейшего развращения наследничка. Скоро Данию можно будет брать тепленькой, если никто из знати не подсуетиться заранее. Но знать не подсуетится, Луиза прекрасно знала свое дело. Так что в ближайшую десятилетку нам предстоит первый бескровный раздел Дании. Главное, чтобы Луиза во вкус не вошла. Мне так-то тоже не выгодно Швецию сильно усиливать. — Петька, не нервируй меня.