Горец. Гром победы. Книга четвертая (СИ) - Дмитрий Старицкий

— Хуже. На БРЭМ, — ответил он мне.

— То, что надо для подвижного командного пункта. Пойдешь в линии 'коломбин'. Или еще дальше между ними и 'эликами' — А кто моей машиной командовать будет? — Командир БРЭМа. Он в бой рвется и был страшно обижен своим назначением в эвакуаторы.

— Все равно я с такой постановкой вопроса не согласен, — не собирался я сдавать позиции.

— Командир, если бы тут была только одна рецкая бригада, я может быть тебе и слова бы не сказал. Но случись что с тобой, пусть даже только ранят, ты же не заговоренный… у тебя тут и зама-то в авторитетных чинах нет. Вальд за тридевять земель. Начальник штаба с ним же. Кто возьмет общее командование всей группировкой? Один из этих полковников? Они в нашем деле ничего не понимают. К тому же они обязательно устроят писькометрию у кого по выслуге страшинство, время то и уйдет. Враг опомнится и накроет нас тут всех. Так что не губи нас, командир. Иди в БРЭМ. То, что ты храбрый и так все знают и в твоем геройстве не сомневаются. Я понял, что он во всем прав, но что-то внутри меня брыкалось и сопротивлялось этой правде. Лейтенант положил мне руку на плечо.

— Так надо. Твое оружие — мы. Ты теперь не только за нас отвечаешь, но и еще за приданных нам четыре полка и два отдельных батальона. Фактически ты сейчас начальник дивизии. А изображаешь из себя Йошку-взводного.

— Но я фельдмаршалу обещал… — проблеял я последний свой аргумент.

— Что обещал? Прорвать вражеские траншеи в одиночку? Я замолчал.

— Вот то-то… — нравоучительно сказал лейтенант.

— Закончиться бой, можешь меня наказать за нарушение субординации. А сейчас иди в БРЭМ. Там и для посыльных рядом большой блиндаж организовали. Атака примитивная — в лоб. Поддержи нас гаубицами, отец-командир. И ухмыляется довольный тем, что удалось ему меня уговорить.

— Ну, если ты у меня республиканские траншеи не прорвешь, я тебя с землей съем, — пообещал я ему.

— Обязательно, командир, улыбнулся он во все зубы. Главное ты огненный вал хорошо организуй. А мы не подкачаем. Не успел я дойти до БРЭМа как меня снова позвали к телефону. На это раз на проводе 'висел' командующий армией, в зоне ответственности которого я резвился, генерал пехоты граф Далинфорт. Человек старой формации, которого со службы унесут только вперед ногами.

— Доложите ваши планы, майор, — начал его превосходительство меня строить, после того как я представился.

— А то вы подчиненная мне часть, а действуете вне моего оперативного пространства. Только его мне для полного счастья не хватало. Накануне наступления. Или имитации наступления… Все равно. Вся секретность операции и так уже висит на волоске, а тут еще и большой штаб вмешивается, в котором по определению не может не быть своего 'штирлица' у республики. Надо сбрасывать излишне любопытного генерала с хвоста.

— Простите, ваше превосходительство, но 'железная' бригада есть личный резерв командующего фронтом, и подчиняется исключительно ему. Что-либо докладывать вам я буду с удовольствием, но только по личному приказу фельдмаршала. На это счет я имею от него особые инструкции. Рад бы, но… Если получу соответствующие изменения в инструкцию, то со всем моим рвением и уважением к вашему превосходительству. Честь имею, ваше превосходительство. Отдал трубку телефонисту.

— Будут еще звонить какие-нибудь генералы, кроме Моласа, скажи им, что я в саперном батальоне с которым нет телефонной связи. Прими телефонограмму и пообещай ее передать мне, как только противник закончит артподготовку. Посмотрел на часы. Времени осталось только добежать узкими ходами сообщений до батареи 'элик'. * * * Аэроплан сделал еще один облет вражеских позиций и сбросил вымпел. На этот раз нормально сбросил, не то, что утром, когда за ним пришлось солдатам в ледяную речку нырять. Уточнили позиции вражеской артиллерии и начали контрбатарейную борьбу. Первым залпом мои гаубицы выдали партию дымовых снарядов по тем местам, в которых по нашим подозрениям сидели корректировщики противника. Огонь артиллерии республиканцев к этому времени существенно ослаб и больше напоминал беспокоящий. И то, если посчитать, что сегодня они пару эшелонов снарядов в воздух уже запустили. Сколько можно быть таким расточительным, если на фронте ровным счетом ничего не происходит. Ну, аэроплан над ними летает редко. Пугает своей необычностью. Дирижабль бомбит, но тоже не каждый час. Кстати о дирижабле. Летнаб сообщил, что тот накрыл-таки батарею тяжелых орудий в последнюю бомбардировку. Одновременно сведенные в одну батарею оба полковых миномета под руководством выделенного мной спеца стали гасить выявленные пулеметные гнезда противника, предварительно положив по десятку мин на командные пункты полка, который противостоял нам. Были у меня потуги поставить минометы на бронеходы, но полигонные испытания такого прототипа показала его низкую эффективность, по крайней мере, на той платформе, которая у нас есть. А 120 мм миномета от концерна 'Лозе' мы так и не получили. Самоходный миномет переделали в гаубицу, а вот асс-наводчик так в бригаде и остался. Не отдал я его обратно Щоличу. Вот и пригодился запас, который карман не трет. Ну, где этот дирижабль? Дым от снарядов заграждения уже расстелился ветром по полю, скрывая не только нас от огня противника, но и его от наших корректировщиков. Впрочем, была и разница. Враг бил вслепую, так как мы по заранее выявленным разведкой целям. Я приказал телефонистам.

— Предать по бригаде. Всем приказ: начали. Солдаты завертели ручки телефонов, передавая приказание. Одновременно мой денщик продублировал указание тремя красными ракетами. Он у меня хоть и жаловался постоянно на тяжесть агрегата, но с трофейной царской ракетницей не расставался с восточного фронта. 'Коломбины' и 'элики' одновременно стали рвать гранатами проволоку на нейтральной полосе. Гром орудийных выстрелов закладывал уши, но воспринимался как желанная музыка. 'Артштурмы' неторопливо вылезли из капониров, и пошли в атаку. После того как они преодолели траншеи наших войск к ним присоединились штурмовые группы бригадных саперов-автоматчиков, которые наступали в первой линии прячась за бронированными корпусами машин. Бронеходы двигались со скоростью примерно в пять километров в час, чтобы штурмовики не отрывались от них. Вторая волна штурмовиков короткими перебежками двигалась от воронки к воронке, которых на нейтральной полосе образовалось за эти годы великое множество. 'Коломбины' и 'элики' четко держали стометровый интервал между наступающей бронетехникой и огненным валом. Единственное, что было неприятно, так это то, что ввиду малого количества орудийных стволов огненный вал не мог быть шире одного километра по фронту. А этого мало. Лучше было бы полтора-два. Бульдозерные ножи 'артштурмов' с легкостью выдергивали колья, натянув на себя колючую проволоку, подминая ее гусеницами и вдавливая в грунт. Пять самоходок без единого выстрела ликвидировали непроходимую для пехоты преграду и покатили по лунному пейзажу нейтральной полосы к избиваемым бригадной артиллерией заграждениям противника. Раздавались редкие выстрелы 'артштурмов', которые на ходу подавляли недобитые огневые точки обороны республиканцев. Звук выстрела короткой горной пушки характерно отличался от звука выстрела длинной 'коломбины' Огненный вал разрывов снарядов перекатился через первую траншею проивника и ушел вглубь его обороны. Штурмовки, огибая бронированные тушки 'артштурмов', кидали в траншею ручные гранаты и прыгали в нее, переждав взрывы. Следом раздались до командного пункта характерные короткие очереди пистолетов-пулеметов.

— Полковник, ваш выход, — сказал я, не отрываясь от перископа.

— Служим императору и отечеству, — откликнулся он и потребовал себе телефон для связи с комбатами. Через три минуты в передовых траншеях раздались свитки офицеров, и пехотинцы выпрыгнув на бруствер, побежали в атаку блестя на солнце штыками.

— Приданому пехотному полку занять наши траншеи, — приказал я и телефонисты стали дублировать приказание, прикрывая телефонные трубки от грохота боя. Тыловые ходы сообщений быстро заполнялись солдатами, которым давно уже надоело ждать хоть чего-нибудь. Ждать в лесу. Ждать в тыловых укрытиях под обстрелом. Ждать, когда штурмовики зачистят вражеские траншеи. Так что смена полков на позициях прошла быстро. Не сказать, чтобы четко, но вполне приемлемо. 'Артштурмы' уже катили ко второй траншее и за ними двигались штурмовики второй очереди. Первая уже вовсю резвилась в траншеях, выкуривая врага из блиндажей ручными гранатами. Дальности пушек 'коломбин' хватало, и я их не сдергивал с места. Тем более что вражеская шрапнель нет-нет да и давала в небе белесое облачко с характерным хлопком. В перископ было видно как республиканские солдаты, выскакивая из второй траншеи, бегут в свой тыл, попадая под разрывы огненного вала. Похоже, у вражеской пехоты началась паника. И тут, наконец, появился дирижабль, неожиданно со стороны вражеского тыла. Воздушный слон только добавил паники и побежал уже не только тот полк, который противостоял нам, но и его соседи.