Стальная бабочка, острые крылья - Иван Константинов

– Ты сопровождал миссию с детьми?

– Не припомню. Кажется, одна такая группа недавно погибла в паре дней пути отсюда.

– Хоть кто-то из них добрался до города?

Барон тихо рассмеялся:

– Ты решила допросить меня? Почему тебе так интересны эти священники?

– Кто? Разве я о них спрашиваю?

Улыбка пропала с губ барона. Несколько секунд они с Би просто молча глядели друг на друга.

– У меня были более важные цели, – наконец сказал барон. – Ты поможешь мне, Ребекка?

– Как?

– Останься.

– Один прайм на твоей стороне…

– …Может изменить все. Дело вовсе не в огневой мощи и не в твоей машине, которую я могу оснастить.

– Я видела, как на меня смотрят…

– В нас верят, Ребекка.

– В тебя, Саймон.

– Нет, в нас. Ты для них ничем не отличаешься от меня. Ты Меч короля, пусть даже твое имя стоит в списках мертвецов.

– Корпус-прайм гордился бы тобой. Минимальное вмешательство! Два человека против… Каковы силы противника, Саймон?

Барон слегка нахмурился, и Мириам замерла, чувствуя на себе изучающие взгляды его охранников.

– Хочешь знать правду? Мобильная группа в триста единиц, около сотни тяжелых транспортеров, до десяти тысяч живой силы. А я уже десять лет не имею никакого отношения к корпусу.

– Тогда каковы наши планы?

– Наши?

– Да. – Би оглянулась, обводя взглядом тенты, прохожих и гвардейцев. – Десять тысяч рейдеров многовато для одного прайма.

– Мой план прост: перегруппировка, подготовка к обороне, затягивание времени.

– Каким образом?

– Я собираюсь начать переговоры. У меня уйдет до двух суток на то, чтобы встретить пять основных караванов, приближающихся сейчас к Хоксу. До трех тысяч человек в каждом. За это время должно подойти еще две большие группы наемников. Это профессионалы из Детройта и Чикаго с тяжелыми машинами и вооружением. Переговоры помогут нам продержаться еще несколько дней, при условии, что город не развалится до этого.

– Это как?

– В Хоксе довольно сложный политический баланс. Я – всего одна из сил, на данный момент удерживающая верх. Да ты и сама это уже знаешь.

– Я плохой политик.

– Городом правят купцы, торговый совет, большая часть которого уже сбежала в свою родную Атланту. Твое присутствие изрядно напугало моих врагов. Теперь они замолчат либо начнут действовать жестко. Впрочем, последнее маловероятно. Картель не способен на решительные поступки.

– Мне так не показалось.

– Этот человек думает только о собственной прибыли. Сейчас его основных конкурентов нет в городе, и он хочет этим воспользоваться. До меня дошли слухи, что Картель пытается наладить контакты с Рукой, вероятно, чтобы купить себе кусочек долины или баронство. – Правитель Хокса невесело рассмеялся. – Он понятия не имеет о том, с кем ведет дело.

– Насколько велика вероятность того, что эти слухи правдивы? – Голос Би почти не изменился, но от ее тона по спине Мириам побежали мурашки.

– Я тоже не люблю предателей, – ответил Саймон. – Фактов у меня нет, и этот человек мне пока необходим. Слишком уж важные нити сходятся к торговому совету, чересчур многое здесь на нем завязано.

– Понятно.

– Я не могу приказывать тебе, поэтому прошу помочь. Пока меня нет, здесь может случиться все, даже самое страшное. Шериф и гвардия могут не справиться, им не хватит мозгов или опыта. Ты поймешь, когда нужно будет вмешаться. – Барон кивнул в сторону большого серого здания, стоявшего в конце улицы. – Это магистрат. Найди шерифа и поговори с ним. Я приказал ему содействовать тебе во всем.

– Шериф должен помогать мне?

– Или хотя бы не мешать. – Барон улыбнулся, пусть и немного напряженно. – Так жаль, что у нас настолько мало времени, считанные минуты для такого важного разговора. Ты знаешь, я представлял себе эту встречу совсем иначе. Я так давно не видел никого из…

– Из нас?

– Да. С тобой можно говорить прямо.

– Спасибо за откровенность. Десять тысяч. Теперь я точно знаю, что это правда.

Би протянула ему руку. Перчатка, армированная металлом, встретилась с другой, точно такой же.

– Мне пора, – сказал барон. – Не разнеси город в мое отсутствие.

– Удачного вылета, прайм.

Барон кивнул охране, и две женщины остались у церкви одни. Би смотрела, как барон уходит, и на лице ее поочередно сменялись почти непонятные Мириам эмоции – растерянность, грусть, сомнение.

– Он красивый, – сказала девушка первое, что пришло ей в голову, чтобы отвлечь Би.

Та кивнула и проговорила:

– Красивый и молодой!.. Праймы не живут долго.

– Он сказал, что знает, как помочь. Теперь ты будешь драться за него, да?

– Барон говорил, что все очень плохо. Еще Саймон кое о чем умолчал, и я не могу понять почему.

– Все плохо?

– Да. Он рассказал, как мы соберем силы и будем обороняться, но не сказал главного – как мы собираемся победить. Возможно ли вообще выдержать здесь осаду?

– Мне показалось, что он тебя не обманывает.

– Одна правда может скрывать другую. Ему нужна моя помощь, но не настолько, насколько он пытается показать. Может, я для него помеха?

– А что такое минимальное вмешательство?

– Это принцип корпус-прайм… Мечей короля. Когда мало боеприпасов и обученных людей, один подготовленный человек с правильным оружием может решить исход битвы. Для этого нас создавали, – сказала Би, глядя вдоль улицы, и Мириам посмотрела туда же.

Ничего нового за время их разговора с бароном на улице не случилось. Две компании гвардейцев все так же пили под зонтиками, спешили по своим делам прохожие, распинался проповедник, собравший вокруг себя небольшую толпу.

– Может, этот человек знает о миссии? Он же вроде как священник, да? – сказала Би, видимо решив сменить тему разговора, и Мириам пожала плечами.

– Странные они, эти… – сказала было она, но Би решительно двинулась в сторону оратора.

– Пошли!

По мере того как они приближались, проповедника становилось слышно все хуже. Он прекратил вещать и теперь спорил о чем-то с окружившими его горожанами, то и дело косясь на трех гвардейцев, тоже подошедших и остановившихся чуть поодаль.

Мириам поглядела на солдат, потом прислушалась к словам проповедника.

Это был не тот человек, которого они слышали раньше, на площади, но слова почти совпадали:

– Говорю тебе, не пройдет и трех дней, как мор поразит всех, кто усомнился в силе Его, а выжившие падут от огня и ножа! Никому не взять на себя ношу Его, никто не защитит тебя, ни единый человек! А если скажет кто, что равен Ему… – Он запнулся, глядя на приближающуюся Би.

Горожане, стоящие перед ним, быстро расступились, давая ей место. Над площадью повисла тишина, Мириам готова была поклясться, что проповедник испуган. Когда он поднял руку, чтобы поправить плащ на горле, пальцы у него явно дрожали. От Би это тоже не ускользнуло.

– Скажи, ты знаешь что-то о миссии, которая приехала сюда три или четыре дня назад? – спросила она так негромко, что гвардейцы, наблюдавшие за ними, были вынуждены подойти поближе.

– О миссии? – Оратор нервно пригладил волосы, обильно запорошенные сединой, его явственно била дрожь.

– Священники вроде тебя, девять или десять машин, дети. Помнишь их?

– Нет, – проповедник ответил очень тихо, глядя себе под ноги, и Би шагнула к нему:

– Что?

– Нет! – Он закрыл голову руками, словно защищаясь от удара. – Не надо, нет!

Би застыла, а проповедник упал перед ней на колени, продолжая кричать. Горожане подались в стороны, а заинтересовавшиеся гвардейцы подошли поближе. Би взяла оратора за плечо и слегка встряхнула. Тот вырвался и с криком опрокинулся назад, спиной на мостовую.

– Оставила бы ты его в покое, миз, – сказал один из гвардейцев под всхлипы проповедника и ропот горожан. – Он, видать, и так умом слабоват.

– Неужели? – Би нагнулась к проповеднику, из-за чего всхлипы стали громче. – А кричал сильно. Эй, ты, я тебе ничего не сделаю.

Ответом ей стал еще один вскрик, гораздо слабее. Проповедник пополз прочь от Би, не отрывая от нее полных ужаса глаз.

– Дурак дураком. Народ, расходитесь, не на что тут смотреть, – сказал гвардеец. – Миз, ушибленный он, не надо его больше пытать. Я таких видел, придут из пустыни, а там мало ли всякого: рейдеры, голод, звери. Вот у них ум за разум и того.

– Нет, – сказала Би. – Сумасшедших я много видела. Эй, чего ты боишься?

Почувствовав внезапный укол беспокойства, Мириам огляделась. С десяток перешептывающихся горожан окружал Би, проповедника и гвардейцев. Солдаты, оставшиеся под зонтиками, затянули песню, по улице все так же шли люди. Дело было не в них. Взгляд Мириам скользнул дальше, по фасадам домов и устьям переулков, а в какой-то момент вернулся обратно.

Его трудно было заметить. В маленькой фигурке, закутанной в потертый плащ беженца, почти ничто не привлекало внимания, не считая того напряжения, которое вдруг почувствовала в ней Мириам, пружины, готовой распрямиться в любую секунду. Она и сама не поняла, что случилось раньше – раздался ли ее вскрик, или человечек в плаще, почувствовавший чужой взгляд, резко развернулся на месте и широко взмахнул рукой.