Опанасовы бриллианты - Марк Ланской

— А вот и не оборвалась, — улыбнулся шофер, — я ведь опять увидел своего пассажира, только издали. Дело было так. Рядом с тем домом есть стоянка такси. Я туда и подался. Постоял немного — смотрю, идет мой франт, уже без чемодана и без книги. Сел он в машину нашего Кольки Барабанова и укатил…

Ну, понятно, майор и Петя дождались Колю Барабанова, и от него узнали, что вор доехал до Дворца культуры ВЦСПС и там отпустил машину.

— Вот теперь у вас уже две нитки, — довольно улыбаясь, сказал первый шофер.

— Ишь ты, — удивился майор. — Тебя как зовут?

— Михаилом.

— Так вот что, товарищ Миша, — придется тебе немножко с нами попутешествовать. Ты как, не очень голоден, потерпеть можешь?..

К тому времени уже стемнело. Майор с беспокойством посмотрел на часы: до полуночи оставалось только три часа, а докладывать начальнику, как видите, еще не о чем.

Пока машина летела по вечернему городу, все трое прикончили остатки батона, и майор открыл совещание.

— Как думаете, друзья, зачем такой тип мог поехать во Дворец культуры, да еще днем, когда там нет ни кино, ни танцев?

— Зато там есть биллиард, — ухмыльнулся шофер.

Майор хлопнул шофера по плечу.

— Не надо никакого справочного бюро, если рядом есть шофер такси.

— А что ж вы думаете? — расцвел Миша. — Я хоть и молодой, но город хорошо знаю.

Тем временем машина остановилась на Лесном проспекте. Миша выглянул в окно и сказал:

— Вот у тех ворот он вышел и мне 50 рублей дал.

На стене дома, среди нескольких вывесок, одна сразу же привлекла внимание. На ней было написано: «Техникум лесного хозяйства».

— Василий Иванович, — воскликнул Петя, — а ведь у ворюги была книга про лесоводство!

Майор задумался. Потом спросил:

— Скажи-ка, Миша, книжка, которую ты смотрел, была наверно, совсем-совсем новая?

— По-моему новая, товарищ майор.

Майор опять задумался.

— Да… На этой нитке попался узелок. Поехали пока во Дворец культуры.

В длинном узком помещении биллиардной было порядочно народа. Большинство стояло у столов, наблюдая за игрой. Табачный дым, как туман, слоями висел в воздухе.

Шофер осмотрелся и, легонько толкнул майора под бок, указал глазами на стол у окна.

Человек готовился к удару — левая рука с широко расставленными на зеленом сукне пальцами поддерживала кий. Яркий свет, падавший из подвешенного над столом большого жестяного плафона, отражался на золотом браслете часов.

Раздался резкий сухой звук, и шар исчез в угловой лузе. Человек выпрямился, чтобы намелить кий, и майор увидел молодое лицо с короткими усиками и холодными светлыми глазами.

Майор ничего не спросил у Миши: по знакомому холодку, пробежавшему в груди, он безошибочно понял — это и есть тот, кого они разыскивают.

Я не стану, дорогие товарищи, утомлять вас подробностями ареста. Это делается просто, быстро и без всякого шума. Меньше чем через час майор уже докладывал своему начальнику об относительном успехе операции.

— Почему — относительном? — спросил доктор.

— Очень просто! — воскликнул толстый человек в соломенной шляпе и пижаме. — Чемодан-то ведь, тю-тю, исчез!

— А как же с узелком? — напомнила мать девочки. — Извольте теперь уж и его развязать.

— Тот узелок оказался не простым, а, как говорят моряки, двойным рифовым. Дело в том, что не всегда достаточно поймать преступника, нужно еще суметь доказать, что именно он совершил преступление. А это иногда бывает и не легко.

Задержанный вор был стреляный воробей — он держался спокойно, уверенно и решительно от всего отпирался.

Хуже всего было то, что в этом случае, по истечении суток с момента задержания, перед ним следовало извиниться и по закону отпустить на все четыре стороны.

— Как! — негодующе воскликнула дама в ярком халате. — Ведь абсолютно же ясно, что именно он совершил кражу.

Рассказчик усмехнулся.

— Майор был такого же мнения, гражданка, а Петя… тот даже утверждал, что это неоспоримый факт. Но чтобы судить человека, мало показаний одного шофера и интуиции двух работников милиции. Нужны именно неоспоримые факты — улики, как говорят криминалисты. А улики эти находились в узелке, который завязался на Лесном проспекте около вывески техникума лесного хозяйства.

И вот, в три часа утра майор и младший лейтенант, голодные и усталые, сидели у себя в кабинете. Они разложили на столе четыре фотографии, найденные в бумажнике задержанного, и вели диспут о женской красоте.

— Вот эти три, — говорил майор, — не оставляют во мне никаких сомнений. Форменные красавицы. У всех троих, как в известном романсе, и страстный взгляд, и чувственные губы. А ресницы какие! Ты только посмотри, Петя, каждая длиной не меньше сантиметра. Ручаюсь, что даже наш энциклопедический друг Миша не знает, как женщины добиваются столь поразительных результатов. А брови? Заметь, они не подбриты, а выщипаны. Прическа же — сразу убивает: тип «девятый вал». Теперь возьмем четвертую. Невольно возникает вопрос: как эта простушка попала в компанию звезд первой величины? Волосы у нее гладкие, и ты знаешь, Петя, я даже подозреваю, что она заплетает их на ночь в прозаические косички с тряпочками вместо лент, на манер школьницы. Нос — курносый, а рот? Ну что это за рот — губы не накрашены, и ни одного золотого зуба…

— А на мой вкус, Василий Иванович, — заметил Петя, — она хоть и курносая, но…

— Меня твой вкус сейчас не интересует, — перебил Петю майор, — важен вкус того, кому эти карточки подарены. Вот и давай, пользуясь излюбленным выражением докладчиков, с его платформы рассматривать данные объекты.

— Ну-ка, подумай, какой интерес для такого парня может представлять скромная ромашка, когда рядом расцветают этакие магнолии?

— Еще не улавливаю, Василий Иванович… — огорченно развел руками Петя.

— Я пока что — тоже. Ну хорошо, давай посмотрим на обороте. Вот тут написано: «Милому Анатолию от Аниты». Ишь ты, испанка… А вот: «Помни о дивных маментах! Нелли». Это с ошибкой и несколько туманно. Зато вот здесь уже совсем ясно: «Моему Анатолю, твоя Марианна». Теперь читаем последнюю: «На добрую память Толе от Веры». Единственная надпись, написанная по-человечески, и, кстати, по-русски. Итак, обобщаем. Три первых — обыкновенные фифы. А что касается четвертой, вопрос не ясен. Что думает по этому поводу младший лейтенант? И для чего мы уделяем столько времени этим девицам?

— Василий Иванович! Ведь у ворюги обязательно должен быть сообщник — чемодан-то он оставил на Лесном проспекте. А что, если он у одной из этих девушек и хранит краденые вещи? Она-то и есть тот узелок на ниточке!

— Правильно, Петя, — задумчиво сказал майор, — это нам и остается предположить за неимением другого. Шаткая, конечно, гипотеза… Но ясно, что сообщник живет на Лесном.

— А книжка? Книжка, Василий Иванович, не станет же ворюга лесоводство изучать. Она предназначалась для того, кто имеет отношение к техникуму лесного хозяйства.

— Вот видишь, Петя, — мы с тобой пришли к одному выводу. А это уже кое-чего стоит. — Тут майор взял первые три фотографии и развернул их как игральные карты. — Можно-ли предположить, что эти особы имеют отношение к техникуму лесного хозяйства?

— Сомневаюсь, Василий Иванович. Ведь после окончания техникума нужно ехать подальше от больших городов и выращивать деревья, а не ресницы!

— Согласен. Оставляем этих трех, пусть носят свой перманент. Что же дальше?

— Дальше остается — Вера, Василий Иванович. Здесь — узелок. Утром мы его развяжем и посадим Веру на одну скамейку с ее пижоном. — Он постучал по фотографии пальцем и вздохнул: — А жаль, по виду она хорошая девушка…

…Техникум лесного хозяйства помещался во дворе, в длинном трехэтажном корпусе.

Петя сдвинул на затылок шляпу и хмуро сказал:

— Я категорически протестую, Василий Иванович. Сроду цветов не покупал и фетровых шляп не носил. И вообще не понимаю, к чему это? Если наши предположения правильны, то в отделе кадров техникума должна быть фотография этой Веры.

— Поправь шляпу и помолчи. Пора тебе понять, что наша работа требует серьезных жертв, — заметил майор. — Улыбайся, улыбайся, Петя, и букет не держи за спиной. Пошли…

В вестибюле пожилая женщина мыла пол. Она оперлась на швабру, обмотанную большой тяжелой тряпкой, и, оглядев шедшего впереди Петю, сердито спросила:

— Ты куда это наладился, господин жених?

Петя покраснел.

— Мне бы одну девушку увидеть…

— Не лезь в воду-то. Нет здесь ваших девушек, разъехались до осени. — Она обмакнула швабру в ведро и вновь принялась тереть пол.

Петя переступил с ноги на ногу.

— Да вы, мамаша, не подумайте чего плохого, мне ее нужно по делу.

— Знаю я ваши дела. Много тут ухажоров ходит, полы топчут. Кого тебе нужно-то?