Смерть в кредит - Джеймс Гриппандо

– Возражаю, – прозвучал отчетливый голос, хотя сам адвокат защиты оставался за кадром.

– Отклоняется, – проговорил судья. – Претензия обвинителя принята к сведению. Свидетель может отвечать.

– Я действительно знаком с предполагаемой пострадавшей, – ответил Толбридж. – И более того, я ее поверенный.

– Когда вы стали ее поверенным?

– Думаю, приблизительно через неделю после того, как она подала заявление об изнасиловании.

По аудитории прокатилась волна ропота.

Вне зала заседаний, в зале совещаний ФБР Мартинес схватил пульт дистанционного управления и нажал паузу.

– Она наняла юриста по гражданскому праву еще до того, как уголовное дело было передано в суд? – изумился он.

– Судя по всему, – подтвердила Энди.

– И каким же образом это опровергает утверждение защиты, что якобы она затеяла судебное разбирательство с целью получить откупные?

Энди пожала плечами:

– Посмотрим – может, дальше станет ясно.

Мартинес включил просмотр, и на экране вновь появилось действо.

Прокурор сказал:

– Итак, господин Толбридж, думаю, вы в курсе всех тех вопросов, которые возникли у защиты по поводу добросовестности обвинительницы в отношении господина Монтальво.

Свидетель усмехнулся:

– Это еще мягко сказано. На нас ежедневно буквально обрушиваются потоки обвинений в том, что моя клиентка лгунья, желающая нагреть на подсудимом руки.

– Как ваша клиентка чувствует себя в такой ситуации?

– Возражение. Как она себя чувствует? Вы кому задаете вопрос? Адвокату или психотерапевту?

– Я перефразирую, – сказал прокурор. – Господин Толбридж, сколько раз за последние две недели лично вас спрашивали, собирается ли ваша клиентка подавать иск в гражданский суд в том случае, если обвиняемого признают виновным в совершении изнасилования?

– Сотни раз.

– И что вы отвечаете?

– Что решение будет принято в свое время.

– И когда же наступит это время? – спросил прокурор.

– Что ж, вначале мы собирались дождаться окончания слушаний в уголовном суде, когда будут обнародованы все факты. Теперь же, в свете всевозможных нападок на правдивость моей клиентки, она решила, что момент уже настал.

– Я вас понял, сэр, – сказал прокурор. – Вы не возражаете, если я еще раз задам вопрос: ваша клиентка намерена подавать иск в гражданский суд в том случае, если обвиняемого признают виновным?

Адвокат защиты вскочил с места:

– Я протестую, ваша честь. Это показания с чужих слов.

Райт проговорила:

– На предварительном слушании показания с чужих слов допускаются.

Судья нахмурился:

– Показания с чужих слов разрешаются, госпожа Райт. И все-таки я должен напомнить свидетелю, что если он ответит на этот вопрос, он тем самым нарушит конфиденциальность информации. В таком случае защита сможет задавать господину Толбриджу любые вопросы касательно всех разговоров, происходивших между ним и клиенткой.

Толбридж ответил:

– Нам это известно, ваша честь. Мы согласны.

Защитник обвинения едва скрывал ликование.

– Снимаю возражение, ваша честь.

Прокурор вернулся к свидетелю и проговорил:

– Сэр, пожалуйста, ответьте на вопрос: ваша клиентка намерена подавать иск в гражданский суд?

– Она решила, что ни при каких обстоятельствах не будет возбуждать против Монтальво гражданский иск.

– Даже если его признают виновным?

– Да, даже в этом случае.

– Она сказала вам, чем вызвано подобное решение?

– Ей надоело, что ее все зовут лгуньей. Ей не нужны деньги. Она хочет только одного: чтобы насильник понес наказание и чтобы весь мир об этом знал.

– Спасибо, господин Толбридж. Больше вопросов нет.

На экране наступило молчание. Конечно, взять свидетельские показания у юриста пострадавшей – шаг смелый; впрочем, Энди не узрела тут обещанной Шарлин Райт «искорки гениальности». Энди решила, что упустила какой-то важный момент, и хотела перемотать пленку, но передумала, когда судья вызвал для перекрестного допроса адвоката со стороны защиты.

– Браво, господин Толбридж, – проговорил защитник Монтальво, приближаясь к свидетелю. – Смелая попытка. Позвольте задать вам вопрос. За всю свою замечательную карьеру вы хоть раз засудили кого-нибудь более богатого, чем Жерар Монтальво?

– Я судился со многими обеспеченными людьми.

– Охотно верю. Именно поэтому ваша клиентка и наняла вас, не правда ли? Потому что вы выигрываете крупные иски.

– Она наняла меня потому, что я опытный адвокат суда первой инстанции.

– Сколько раз вы встречались с клиенткой, господин Толбридж?

– Вообще-то мы виделись дважды.

– Дважды? – проговорил защитник обвинения несколько удивленно. – Хорошо. Что вы обсуждали на первой встрече?

– Клиентка хотела узнать свои права как жертвы жестокого преступления. Ее интересовало, сможет ли господин Монтальво выйти под залог, разрешат ли ей присутствовать на слушаниях, а также будет ли учитываться ее слово в случае полюбовной сделки о признании вины.

– Кроме этого вы сообщили ей о ее праве потребовать у господина Монтальво денежной компенсации за причиненный ей ущерб в том случае, если он будет признан виновным?

– Да, разумеется.

– То есть этот вопрос обсуждался с самой первой встречи.

– Да.

Адвокат защиты самодовольно расправил плечи.

– Спасибо, сэр. Поговорим о второй встрече с потерпевшей. Когда она состоялась?

– Вчера вечером.

– Вы и в этот раз обсуждали возможность гражданского иска к обвиняемому?

– Не вполне так. Мы обсуждали возможность полюбовного урегулирования претензий.

– Понятно. Получается, на протяжении всего предварительного слушания вы с вашей клиенткой готовы были к урегулированию, в результате которого она наложила бы руки на жирный куш. Я вас правильно понял?

– Нет, это не так.

– Итак, сэр. И о какой же сумме вы разговаривали прошлой ночью с вашей клиенткой? Сколько миллионов вы намерены затребовать с господина Монтальво?

– Один доллар.

Самодовольство с лица защитника как рукой сняло.

– Простите, я не расслышал, вы сказали, один миллион долларов?

– Нет, сэр. Моя клиентка согласна снять все обвинения с господина Монтальво за значительную сумму в один американский доллар. И с его стороны даже не требуется признания. Она, в свою очередь, подпишет отказ от настоящих и будущих притязаний, освобождающий господина Монтальво от гражданской ответственности. Таким образом она хочет поставить точку в денежных вопросах. Ей опротивела кампания, которую запустил ваш клиент.

– Возражаю, ваша честь!

– Моей клиентке опротивели обвинения господина Монтальво в том, что она все это затеяла ради денег.

– Судья, я возражаю!..

– Единственное, что ее интересует, – засадить насильника за решетку на всю оставшуюся жизнь. И пусть все об этом узнают.

– Это показушничество! Судья, я категорически возражаю.

– Никакой показухи, ваша честь. Я привез расписку об отказе от всех претензий к господину Монтальво, которую передам ему, как только он откроет бумажник и вручит мне купюру в один доллар.

– Вы нарушаете правила! Я буду ходатайствовать о новом судебном разбирательстве!

– Это не разбирательство, а предварительное слушание, – сказал судья.

– Вы меня поняли, ваша честь. Это рассмотрение возмутительно.

– Не нахожу, – сказал судья. – Прошу представителей обеих сторон пройти в мой кабинет. Немедленно.

Экран погас, в колонках шипела электрическая тишина. Энди щелкнула пультом, останавливая пленку, встала и включила свет.

– Что ж, – проговорил Мартинес, – такого предварительного слушания мне еще не доводилось видеть. Потрясающе! Утверждение Монтальво, что она действует из жадности, разбито в пух и прах.

– И не только, – сказала Энди.

– Что вы хотите этим сказать?

– Мы имеем дело с похитителем, который утопил ни в чем не повинную женщину в подводной пещере из-за того только, что ему оказалось недостаточно миллиона. Вам это не кажется удивительным?

– Что ж тут удивительного?

Энди отвернулась, словно бы боясь произнести вслух слова, которые вертелись на языке.

– Что ждет женщину, опозорившую его на судебном слушании, которое транслировалось по телевидению?..

Мартинес в задумчивости постукивал пальцами по крышке стола.

– На этот вопрос я отвечу вам категорично, Хеннинг.

– Да, и?..

– Мы должны отыскать этого человека. И быстро.

Глава 43

На нее вновь уставился одноглазый монстр.

Израненный палец уже не причинял былых страданий, но неизменно начинал пульсировать при приближении видеокамеры, повинуясь запрятанному в глубинах подсознания рефлексу Павлова. Похититель смаковал ее мучения – иначе не стал бы возиться с установкой всех этих съемочных приборов и осветителей.