Смерть в кредит - Джеймс Гриппандо

– Шарлин, как вы думаете, почему все-таки Монтальво решил исчезнуть?

– По-моему, мы это уже обсудили.

– Я хотел спросить: может, у вас были весомые доказательства против него?

– Как я уже сказала, на эту тему я не могу распространяться: дело еще не закрыто.

– Я не думаю, что вы стали бы выступать в суде, не имея веских аргументов.

– Верно. Да только есть дела полегче, есть потруднее.

– Согласен. Но если бы прокуратура не имела мощной базы, защитник Монтальво тут же ему об этом бы рассказал и тот бы не сбежал.

– Думаю, он погорячился, слишком серьезно воспринял постановление, вынесенное в ходе предварительного слушания. Отправился домой, несчастный богатенький мальчик, и вдруг понял, что вполне может попасть за решетку, причем надолго. В Джорджии с насильниками не церемонятся: десять лет – минимум, даже по первому разу.

– А в его случае что-то от десяти до двадцати.

– Откуда вы знаете?

– Я видел шрам на ноге Мии. Не знаю, откуда он взялся, но если она получила его, еще будучи Терезой, то это очень неприятное отягчающее обстоятельство.

Шарлин посерьезнела.

– У нее была серьезная рана. И при этом семья яростно пыталась ее запугать и опорочить. Мерзавцы.

– Семья?

– Да, семья Монтальво. Они подключили все силы, пытались изобразить дело так, будто бы она все выдумала для того, чтобы вывести его на гражданский суд. Хотела отхватить жирный куш.

– А они богаты?

– Ужасно. Жерар заправлял пятью или шестью ночными клубами, из которых так и лились денежки, сотни тысяч долларов каждый год. Для семьи это разменная монета.

– Ну и как, сработала их схема? В отношении Терезы.

– В конце концов она не выдержала. Я подготовила ее к обычному набору идиотских утверждений, с которыми приходится сталкиваться жертвам насилия. Такие уморительные фишки типа: «Если гулять под дождем, то обязательно промокнешь». Но их изобретательность даже меня ставила в тупик. Они не поскупились на усилия, чтобы выставить ее негодяйкой, которая выдвинула ложное обвинение ради денег.

– И что про нее говорили?

– Ну, для начала, про порез на ноге. Этот сукин сын рассек ей бедро разбитой лампочкой. И у них хватило наглости утверждать, что она сама это сделала, для пущей убедительности. И это еще цветочки.

– Расскажите еще, – попросил Джек. – Я должен лучше понять, что он за человек.

Шарлин глубоко вздохнула, задумалась.

– Так, попытаюсь что-нибудь вспомнить. Они сфабриковали фотографии, где она была с голыми мужчинами. Цифровой фотомонтаж. По молодости девчонка подрабатывала фотомоделью, а они каким-то образом раздобыли снимки.

– Она снималась обнаженной?

– Да нет. Совершенно невинные кадры. Лицо крупным планом. Да только не надо быть гением, чтобы взять улыбающуюся физиономию и влепить ее между двумя гигантскими пенисами. Такое впечатление, что она собирается ими заняться. И это развесили по всему Интернету, как раз за пару дней до предварительного слушания.

– Подонки.

– И еще стих.

– Какой стих?

– В прессу просочилась информация, будто бы это стихотворение двусмысленного содержания Тереза написала в своем дневнике. Кто-то узнал в нем уже существующую песню, и тогда они запели по-другому – мол, это песня с ее любимого диска.

– И что это за песня?

Шарлин изобразила гримаску, будто пыталась разделить в уме шестьсот девяносто четыре на семнадцать. Потом встала и подошла к компьютеру.

– Помню пару слов. Зададим в поиск, посмотрим, что выйдет.

Она что-то напечатала на клавиатуре, машина выдала результаты.

– Ну вот.

Отступив на шаг, она пригласила Джека взглянуть на песню «Мерзкая девчонка» группы «Бронкс битчес».

– Это женская рэп-банда, – пояснила Шарлин.

Стихи не нуждались в комментариях.

Ты, жеребчик, послушай сюда,Отстегнешь ты мне кучу бабла,Да, сама я тебе дала,Птенчик мой, кумекать надо,Кто с тобой в постели рядом…

Джек отошел от монитора.

– Не скажу, что подобное творчество в ее вкусе.

– Разумеется, она здесь ни при чем – Монтальво и его клубные подпаски устроили все, чтобы ее опорочить. Наверняка это не единственная выходка в своем роде, но я сейчас не смогу вспомнить ничего конкретного. Бедняжка прошла семь кругов ада.

– А сторона защиты выдвигала на предварительном слушании какие-нибудь улики?

– Да, у них был один свидетель – вышибала из ночного клуба Жерара. Он утверждал, что Тереза знала, на что шла, – она поднялась в номер ради денег.

– Секундочку, – оживился Джек. – То есть вы хотите сказать, что защита по своей собственной инициативе раскрыла значение формулировки «девушка на миллион»?

– Да. Это было главной темой в партии вышибалы.

– Получается, вся защита основывалась на признании того факта, что Жерару нравилось снимать женщин, которые…

– Для которых это было впервые, – пояснила Шарлин. – Молодые особы, которые никогда себя не продавали. Если не ошибаюсь, он так и выразился: «Шлюхи, которые никогда не шлюшничали».

Джек переваривал услышанное.

– Вообще-то неплохо придумано. Вы признаетесь в чем-то таком, что вас не красит, и окружающие верят в то, что Тереза сознательно пошла на половую связь за деньги.

– Да, весть мгновенно облетела округу. Что творилось на радио! Народ не унимался. Одна моя подруга из кризисного центра помощи жертвам насилия исключительно из благих побуждений огласила в передовице одного юридического журнала расхожее мнение: «Проститутка нуждается в защите, как и все остальные». Это, конечно, правда. Да только представьте, каково было Терезе, когда ее сгребли в одну охапку с проститутками, нуждающимися в защите.

– И чем вы планировали это побить?

– Вот тут-то и вступил в ход наш «козырь в рукаве».

– Кто такой?

Шарлин оживилась – впервые за это утро на ее лице возникло подобие улыбки. Она обогнула свой стол и достала из бокового ящика видеокассету.

– Вчера специально искала для ФБР, отослала копию агенту Хеннинг.

– Здесь запись предварительного слушания?

– Только выступление свидетеля со стороны обвинения. Местное телевидение сняло нашего последнего свидетеля вживую – когда пронюхали, какая у нас заварушка. Надо сказать, это один из наиболее удачных ходов за всю мою практику.

– Очень любопытно, – сказал Джек, забирая кассету.

– Обязательно посмотрите, – сказала собеседница очень серьезным тоном. – Готова поклясться, вам станет понятнее, почему господин Монтальво пустился в бега.

Глава 42

Пленка с записью предварительного слушания по делу Монтальво прибыла в отделение ФБР в Майами на следующее утро, прямиком от Шарлин Райт.

Энди заняла тихую переговорную на втором этаже, где имелись телевизор и видеопроигрыватель. Пол Мартинес сел рядом за стол, свет погас, и агентов окутал ярко-синий свет пустого телевизионного экрана.

– Это надолго? – спросил Мартинес.

– Несколько минут. Шарлин Райт – мастер своего дела. Насколько я в курсе, на этой пленке она в пух и прах разбила версию защиты о том, что весь сыр-бор затеян с целью вытянуть из Монтальво пару-тройку миллионов.

– Поехали, – скомандовал Мартинес.

Энди включила воспроизведение, и экран ожил. Тестовый шаблон, логотип, дата и название дела: «Штат Джорджия против Жерара Монтальво», – и вот они в другом месте и времени: семь лет назад в суде высшей инстанции штата Джорджия. Камера нацелена на свидетеля – лысоватого, но все еще привлекательного человека в темно-синем костюме с ярко-красным галстуком. На заднем плане – обычные звуки, которые издает аудитория: шарканье ног, покашливание на галерке. Тут камера взяла более широкий угол обзора, и на экране возникла Шарлин Райт, направляющаяся к последнему свидетелю со стороны обвинения.

– Представьтесь и назовите свой род занятий, – проговорила обвинитель.

Свидетель склонился к микрофону. Держался он свободно, хотя чувствовалось, что на этом месте выступать ему непривычно.

– Меня зовут Генри Толбридж. Я юрист. Практикую по лицензии в штате Джорджия.

– Какого рода практику вы осуществляете?

– Я адвокат в судах первой инстанции.

– Вам известны подробности данного дела, «Штат Джорджия против Монтальво»?

– Да, они мне известны.

– Вы знаете предполагаемую жертву? – Прежде чем дать возможность свидетелю отвечать, Райт обратилась к судье: – Ваша честь, я настаиваю на том, чтобы в соответствии с требованиями протокола ведения судебного заседания имя пострадавшей не разглашалось, хотя сторона защиты сделала все возможное, чтобы она стала местной знаменитостью.

– Возражаю, – прозвучал отчетливый голос, хотя сам адвокат защиты оставался за кадром.