Гвардеец Гора - Джон Норман

— Но удовольствия господина не должны ничем прерываться, — заявила стоящая на коленях рабыня. — Так мне сказали в доме!

Стоя на коленях, она повернулась и с мольбой посмотрела на меня. Я вытащил еще один тарск. Тогда девушка подошла ко мне ближе и встала на колени, чтобы я мог из своего лежачего положения дотянуться до коробки для монет, висящей на цепи у нее на шее. Я положил в коробку еще один тарск. Стоящая на коленях девушка повернулась и умоляюще посмотрела на ту, под чьим руководством она была.

— Очень хорошо, — сказала девушка, посмотрев на коленопреклоненную рабыню. — Я подожду на улице.

Потом она взглянула на меня и сказала:

— Когда ты закончишь с ней, пришли ее ко мне.

— Хорошо, — ответил я.

Беверли стояла на коленях рядом со мной, счастливая, и я откинулся назад и лег на спину, на тунику, на камни улицы. Я почувствовал, как ее маленькие руки с любовью, робко касаются моих плеч и груди.

— Я не знала, что ты можешь быть таким, — сказала она. — Я никогда не видела тебя таким раньше.

— Женщина по-другому смотрит на мужчину, когда она рабыня, — высказался я.

— Да, господин. — Она улыбнулась. — Что ты должен думать обо мне? — печально спросила она.

— Я не понимаю, — проговорил я.

— Как я вела себя, как поступала, — объяснила она.

— Я не-понимаю.

— Как ты можешь уважать меня? — спросила она.

— Я не уважаю тебя.

— Ты не уважаешь меня? — не поверила она.

— Нет, — повторил я, — конечно нет, ведь ты рабыня.

— Да, господин. — Она улыбнулась и нежно поцеловала меня в правое плечо.

Затем она опустилась на колени рядом со мной. Ее колени были разведены в позе угождающей рабыни.

— Ты мало думаешь о рабынях, не так ли? — спросила она.

— Да, — согласился я.

— И значит, ты мало думаешь обо мне?

— Это так.

— Я хорошая?

— Да.

— А, если бы я не была хорошей?

— Тогда я не бросил бы еще одну монетку в твою коробку, — ответил я.

— А если бы я не оказалась хорошей в первый раз, после того как ты положил первую монетку в коробку?

— Я бы побил тебя.

— Ты мог бы побить меня? — не поверила она.

— Да.

— Я рада, что ты нашел меня приятной.

Я улыбнулся.

— К тому же, — продолжала Беверли, — ты бы имел право на возмещение убытков, хотя я сама не могла бы возместить их тебе, поскольку коробка заперта. Ты бы мог получить свои деньги позже, у моего хозяина.

— Я знаю, — согласился я.

— Но тогда я снова была бы побита, — проговорила она, — и без сомнения, кнутом.

— Да, — подтвердил я.

Удовлетворение от монетной девушки в своем роде гарантировано, или можно получить свои деньги назад. Ничего удивительного, что девушки в таких условиях стремятся изо всех сил доставить удовольствие.

— Я положил вторую монетку, не так ли, в твою коробку? — спросил я.

— Да, господин.

— Принимайся за дело.

— Да, господин, — ответила она и, нагнувшись вперед, легла на меня.

Я почувствовал ее сладкие губы, и маленькие зубы, и язык на моем теле. Несколько мгновений спустя я приказал ей лечь на спину.

Она лежала рядом со мной. Затем я подтянул ее за цепь поближе к себе и бросил еще одну монетку в маленький металлический ящик. Она поцеловала меня.

— Еще раз, господин? — спросила она.

Я взял ее за руки и бросил под себя.

— Знаешь ли ты название этой улицы? — спросил я.

— Улица Извивающейся Рабыни, — ответила она.

— Извивайся, рабыня!

— Да, господин.

Прошел еще один час. Она лежала рядом со мной, мягко прижимаясь всем телом, целуя мою руку, плечо и грудь покорно, нежно.

— Очень хорошо, — сказал я.

— О да, господин, — выдохнула она. — Да, да, господин!

Затем она снова была подо мной, и я посмотрел в ее глаза.

— Да, господин, — проговорила она. — Да, да, да, господин!

Я приготовился снова овладеть ею, когда внезапно увидел страх в ее глазах.

— О нет, господин! — закричала она. — Нет! Нет!

— В чем дело? — спросил я.

— Монета! — воскликнула она в отчаянии. — Монета. Ты не заплатил!

Я улыбнулся.

— Я монетная девушка, — отчаянно закричала она. — Мной нельзя владеть без монеты!

— О! — протянул я.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Пожалуйста, заплати монету!

— Ты умоляешь об этом?

— Да, господин, — проговорила она. — Да, господин!

— Очень хорошо, — сказал я и положил следующую монетку в коробку для денег.

— Спасибо тебе, господин, — выдохнула она, протягивая мне губы. — Теперь возьми меня, возьми меня, возьми меня!

— Очень хорошо.

— Скоро рассвет, — заметил я.

— Да, господин, — прошептала она тихо, испуганно.

— Мы должны подумать о твоем возвращении к хозяину, — проговорил я.

— О, пожалуйста, господин, не сейчас, — взмолилась она. — Позволь мне побыть с тобою еще хотя бы совсем немного.

— Хорошо, — согласился я, — может быть, секундочку.

— Я никогда не захочу покинуть тебя, — призналась она и схватилась за меня.

— Кому ты принадлежишь? — спросил я.

— Не знаю, — проговорила она, — без сомнения, какому-то содержателю монетных девушек. Меня отдали ему при дележке добычи, захваченной во владениях Поликрата.

— Как он выглядит, твой хозяин?

— Я не знаю, — сказала она. — Я ни разу в жизни не видела его.

— Какой он человек? — спросил я.

— Он грубый и жестокий, неуступчивый и безжалостный, — призналась она. — Он держит меня как рабыню.

— Ты боишься его?

— Я ужасно боюсь его, — сказала она. — Я принадлежу ему.

— Возможно, он не такой уж плохой человек, — заметил я.

— Он содержит меня закованную в подвале, в темноте, — проговорила она. — Он кидает мне куски пищи, которые я, будучи на цепи, должна или найти, или испытывать муки голода.

— Возможно, он просто хочет приучить тебя к тому, что ты рабыня, — предположил я.

— Он уже очень хорошо научил меня этому, — согласилась она.

— По словам, он не производит такого уж плохого впечатления, — сказал я. — Если бы ты принадлежала мне, может быть, я обращался бы с тобой так же, по крайней мере первое время.

— Пока бы я не поняла как следует, кому я принадлежу? — спросила она.

— Да.

— А что, если девушка не способна выучить урок?

— Ее всегда можно скормить слинам, — объяснил я.

— Она выучит урок, и хорошо выучит, — проговорила девушка.

— Конечно.

— Но он ни разу не позвал меня к своей кушетке, чтобы обидеть, или приласкать, или приказать мне доставить ему удовольствие.