Водоворот судьбы. Платон и Дарья - Юрий Васянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это была удивительно дружная и единая семья. Они всегда искренно скучали друг по другу. Невозможно было вырвать кого-нибудь из семейного круга, чтобы это не отразилось на самочувствии других. Это был райский островок добра, любви и нежности друг другу.
До лета оставались считанные дни. На землю сошло благодатное уральское тепло. Солнце испепелило залежавшийся в лесу снег. В городе зацвели яблони и черемуха. Щедро и пышно наросла зеленая трава. Разноцветный и медовый аромат захлестнул все улицы Екатеринбурга. Вечерние и утренние зори сблизились. В эти дни небо стало необыкновенно синим. Можно было часами любоваться небесной глубиной, где веселились птицы.
Скоро весна приблизилась к концу, и грянуло дружное лето. Вся природа радовалась жизни. Однако у царской же семьи наступили дни полные тревог. Им было тягостно жить под арестом и полной неизвестностью в своей судьбе. Жизнь становилась час от часу тяжелой. Караульные делали все, чтобы усложнить жизнь царской семьи в доме Ипатьева. Нигде им не жилось так плохо, как в Екатеринбурге. Не один раз у Романовых мутилась душа от дурных предчувствий и от тяжелых навязчивых дум. Царская семья все острее и острее ощущала отвратительные чувства. Если в Тобольске они чувствовали себя на месте волка, которого безостановочно гнали охотники с собаками и которому ни за что не оторваться от смертельной погони, то на Урале Романовы оказались на месте медведя, запертого охотниками в тесной берлоге. Однако Романов никого не винил кроме себя самого и не оправдывал себя сложившимися неблагоприятными жизненными обстоятельствами. Что случилось, то случилось. Что тут сделаешь?
В то же время Уральский Совет сделал все, чтобы у Романовых не осталось ни единого шанса выйти из трудного положения. Уже ничто не могло спасти царскую семью. Их могло спасти только чудо или счастливая случайность. Но чуда им не нужно было. Им нужен был мир в России и жизнь среди русского народа. Но ни тому, ни другому не суждено было случиться. Уверенность в освобождении у Романовых заколебалась. С каждым новым днем Романовы все глубже и глубже начали погружаться в православную веру. Им больше не хотелось сопротивляться резким порывам ветра. Сколько можно идти наперекор всем и всему? Запас душевной прочности у царской семьи давно иссяк. Они уже израсходовали все силы. Намного легче было подчиниться тому, что случилось в их жизни.
Павел Хохряков, сдав Романовых Уралсовету, в Тобольск больше не вернулся.
***
Разгорелось яростное уральское лето. Зацвели цветы, неумолчно закричали птицы, ожило все живое. Над городом безразлично сияло горячее косматое солнце. Ему словно не было никакого дела до того, что творилось на этой земле. Оно не выражало ни гнева, ни радости.
То лето началось с дождями и грозами. Кривые молнии без конца пронзали иссиня-черное небо от края и до края. Громыхал гром, а теплые ливни щедро поили уральскую землю. Но после дождя снова появлялось косматое солнце и тогда на деревьях тесного сада возле дома Ипатьева во весь голос начинали петь птицы.
Вскоре день значительно увеличился, а ночи укоротились. Не успеет на западе померкнуть алая заря, как на востоке уже начинал желтеть рассвет. Мир на Урале стал выше и просторнее, но только не для узников дома Ипатьева.
В начале июня к Романовым наведался доктор Деревенко. На первом этаже дома Ипатьева он столкнулся с неизвестным ему мужчиной.
— Зачем вы сюда пожаловали? — незнакомец нахмурил брови с актерской строгостью.
— Я пришел осмотреть Алексея Николаевича, — невозмутимо ответил доктор.
— Идите за мной — скупо обронил мужчина, и они вдвоем поднялись в комнату Алексея.
Рядом с ним находился Ники. При их появлении он вскочил на ноги, поздоровался. Ответив на приветствие, доктор поставил саквояж на стул. Мужчина подошел к цесаревичу, осмотрел его ногу и предложил наложить гипсовую повязку. Удивившись его знаниям в медицине, Деревенко раскрыл саквояж и начал выкладывать на стол медицинские предметы и разное снадобье. Мужчина, подошел к столу, стал с интересом их рассматривать, но, не обнаружив ничего примечательного, вышел из комнаты.
Закончив со своими делами, доктор спустился на первый этаж и там спросил у Авдеева:
— Как зовут господина, который меня сопровождал?
— Яков Юровский, — хмуро ответил бывший слесарь Злоказовской фабрики.
Жизнь в Екатеринбурге для царской семьи оказалась очень тяжелой. Обычно тюремный день начинался с утреннего чаепития. Примерно в два часа дня в дом Ипатьева привозили готовый обед из советской столовой, расположенной на углу двух проспектов Вознесенского и Главного. Нередко случалось, что на обед и ужин подавали одно и то же. Доставленную в особняк пищу разогревал на примусе повар Харитонов. Ввиду отсутствия скатерти, столовые приборы ставились прямо на стол. Не хватало ложек, вилок, тарелок и много чего другого, потому что из Тобольска мало что доставили, а в Екатеринбурге почти ничего не выдали.
Матвей Васильев наяву видел, что уральские караульные с самого начала повели себя непристойно. Почти сразу же начались кражи личного имущества Романовых, что вызвало у них отвращение. Когда Николай Александрович сделал им замечание, то они нагло ответили ему, что арестованные не могут распоряжаться своим имуществом.
В начале лета в Екатеринбург прибыл некто Сидоров, чтобы узнать условия жизни царской семьи. Он разыскал в городе доктора Деревенко и тот рассказал ему, что царской семье живется очень и очень худо, и что у них возникла острая проблема с питанием. Сидоров с Деревенко решили не оставаться равнодушными к проблемам царской семьи и совместно приняли решение, что Сидоров договорится с Новотихвинским женским монастырем о снабжении Романовых продуктами питания, а доктор Деревенко добьется от коменданта Авдеева разрешения на их поставку в дом Ипатьева. Получив сообщение, что разрешение коменданта получено, матушка Августина вызвала к себе монахинь Антонину и Марию и поручила им носить продукты питания в дом Ипатьева. С этого времени в меню арестантов появились мясо, колбаса, овощи, масло, молоко, яйца, сливки и кондитерские изделия. Из доставленных продуктов повар Харитонов стал готовить для Александры Федоровны разнообразные блюда, потому что пищу из советской столовой она брезговала употреблять.
