Стрела гламура - Елена Логунова

Я кивнула и непроизвольно улыбнулась. В самом деле, был такой веселый момент, когда мы выгрузились из курихинского джипа: четверо взрослых и один ребенок с одинаковой детской радостью возились в сугробах.

— Я тогда без перчаток была, а руки все время в снегу, — вспомнила Зинуля. — Даже не заметила, как кольцо с мокрого пальца соскользнуло! Хватилась пропажи только в доме, побежала искать — не нашла. Расстроилась, конечно, поплакалась Андрюше, а тот только посмеялся. Ты, говорит, царица моя, закатала перстенек в снежок и метнула его куда подальше, как Иван-царевич каленую стрелу! И пообещал мне другое кольцо подарить.

— Теперь уже не подарит, — бестактно брякнула я и тут же прикусила язычок.

Однако Зинуля не расстроилась, наоборот, взглянула веселей:

— Ладно, ничего страшного! Я сама себе другое колько куплю, лучше прежнего, с большущим-пребольшущим бриллиантом, и буду думать, что это Андрюшин подарок. Собственно, так оно и есть.

Она зашагала заметно бодрее.

— Ты можешь позволить себе купить кольцо с большущим бриллиантом? — я удивилась.

Позавчера, когда мы с ней вдвоем парились в кабинке сауны, Зинуля успела вкратце поведать мне историю своего знакомства с Андреем Петровичем: она работала в спа-салоне, который посещал Курихин, и пленила кавалера, полируя ему ногти.

— Ты же вроде маникюршей работаешь?

— Больше не буду, — легко сказала она. — Пора завязывать со старой жизнью.

Мы как раз подошли к нашему флигелю. Поднявшись на крыльцо, Зинуля зевнула и пробормотала:

— Спать хочется, сил нет! Даже кофе не помог.

Она направилась прямиком в их общую с Иркой комнату, а я пошла посмотреть, чем занят мой ребенок.

Мася под присмотром Коляна принудительно укладывал спать кролика.

— Не крутись! — присев на корточки перед пластмассовым ящиком, внутри которого вяло шевелился Точилка, строгим голосом приговаривал малыш. — Повернись на бочок, закрой глазки и спи! Лапки под голову положи! И чтобы я больше ни звука не слышал! Ты понял?

Узнав наши с Коляном реплики и интонации, я с улыбкой посмотрела на мужа, но он хмурился.

— В чем дело? — поинтересовалась я.

— Ты почему так долго? — недовольно спросил он. — Я уже полчаса один слежу за ребенком!

— Ты один следишь за ребенком всего десять минут, — возразила я. — Это что, так трудно?

— Не трудно, но я хотел посмотреть кино по телевизору, — уже спокойнее объяснил пристыженный супруг. — В программке такой интересный анонс, только послушай: «Он не крепкий перец, зато остряк, каких мало, а его затея с земляничкой приведет к революции…» К сожалению, уголок с названием фильма оторван, только время показа сохранилось: двадцать тридцать.

— Название фильма я тебе с удовольствием подскажу, — сквозь смех сказала я. — Это любимая детишками сказка «Чиполлино»!

— Как — детская сказка? — расстроился Колян. — А я думал, эротический триллер!

— Почему — эротический?

— А к какой революции, по-твоему, могла привести затея с клубничкой? Только к сексуальной!

— Резонно, — весело согласилась я и выгнала огорченного супруга из комнаты.

Клетку с Точилкой он унес с собой, так что никто не помешал Масяне быстро и крепко уснуть.

Уложив малыша, я вышла из комнаты в темный холл. Из ванной, дверь в которую была приоткрыта и где горел свет, доносились звонкое журчание и озабоченный голос Ирки:

— Еще чуть-чуть… Бережнее, бережнее, не повреди ценное имущество! Ну же, постарайся, выжми еще немного!

— Я стараюсь! — сдавленным голосом откликнулся Колян, и тут же вновь коротко прожурчало. — Фу-у-у! Все, не мучь меня, больше ни капельки не выжму!

— Вы что тут делаете? — удивленно спросила я, толкнув дверь ванной комнаты. — Мочитесь на брудершафт?

— Мы куртку выжимаем, — даже не улыбнувшись, ответила Ирка. Она распялила свою сырую одежку на руках и придирчиво рассматривала нагрудный карман. — Вроде все отстиралось, от клубники не осталось и следа.

— Увы! — сказал на это Колян и выразительно сглотнул слюну.

— В холодильнике есть малиновое варенье, — сжалившись над обжорой, сообщила я. — Если хочешь, можем попить чаю.

— Хочу ли я чаю с вареньем? Что за вопрос! — живо ответствовал мой супруг и унесся в кухню ставить чайник.

Ирка пристроила влажную куртку на веревку над ванной, и мы тоже пошли чаевничать. С аппетитом уплетая малиновое варенье, я капнула на стол, протерла его тряпкой и, взглянув на разводы, вспомнила загадочные значки на стекле.

— Как вы думаете, что значит «Эф Бэ пять гэ плюс ха»? — спросила я мужа и подругу, пальцем начертав непонятную формулу на мокром столе. — Я тут недавно видела такую странную надпись.

— Пять га — это пять гектаров, — мгновенно нашлась аграрно образованная Ирка.

— А бэ и ха?

— Фу! — строго сказал мне муж, постучав ложечкой по краю чашки. — Предполагается, что приличные женщины таких нехороших слов не знают! Бэ, гэ, хэ! Где ты прочитала эту надпись, на заборе?

— Вовсе не на заборе, а на стекле! — обиделась я. — На окне в большом доме! Это Катька очередную шифровку написала. Непонятно, на каком языке. Если на английском, то буквы Эф Бэ и Эр наводят на мысль о Федеральном бюро расследований…

— ФБР — это как раз по-русски, у американцев в ходу аббревиатура FBI! — возразил Колян.

— В прошлый раз Катерина обозначила буквами имена, — вспомнила Ирка. — Ка — Катерина, тэ — Тим.

— Бэ — Борис, гэ — Геннадий! — предложила я. — Хотя «Борис плюс Геннадий» звучит нездорово, секс-меньшинством попахивает.

— Борис плюс Галина! — предложил Колян.

— Тогда уж сразу пять Галин! — напомнила я, постучав пальцем по формуле. — Если не принимать в расчет абсолютно непонятную латинскую «Эф», остаются один Борис, пять Галин плюс загадочное «ха». Что бы это значило? Что пять Галин пришли в гости к одному Борису и принесли с собой какое-то «ха»?

— То есть на Бориса у них в этом смысле особой надежды не было? — съязвил Колян.

— Фу! — сказала я. — Я уверена, что это совсем не то «ха», которое на заборах и у Бориса. Это что-то другое.

— Например, хрен! — воскликнула Ирка.

Я укоризненно посмотрела на нее.

— Хрен тертый, столовый, — невинно глядя на меня, объяснила подруга. — В баночке. Или холодец, он тоже на букву «ха». Или халва!

— Так они к нему пошло пожрать пришли, что ли? — огорчился Колян. — Пять Галин к одному Борису?

— Чувствуется, что кое-кто здорово настроился на просмотр эротического триллера! — уколола его я.

Колян обиделся и ушел, предварительно тщательно выскоблив столовой ложкой быстро опустевшую баночку из-под варенья. Однако вскоре он вернулся, без видимой связи с предшествующим разговором напомнил, что один занимает целую комнату, и поинтересовался, каковы мои планы на ближайшее будущее? При этом супруг моргал двумя глазами сразу, как жертва застарелого нервного тика, и говорил преувеличенно значительно, с интонациями ведущего развивающей телепередачи «Умники и умницы», проверяющего эрудицию и сообразительность молодого дарования.

— Намек понят, — кивнула я. — Так и быть, после вечернего омовения я приду скрасить твое одиночество.

Довольный Колян убежал в ванную и вновь вернулся меньше чем через минуту — на сей раз с претензией к Ирке, которая заградила подступы к купели своей мокрой курткой.

— Выбрось ее во двор, — посоветовала я.

— Как это — выбрось? — напряглась подруга. — Ты предлагаешь мне взять и выкинуть хорошую финскую куртку?

— Я предлагаю тебе вывесить ее во двор, — объяснила я. — На морозе она быстрее просохнет.

— А ты скрасишь мое одиночество? — съязвила Ирка. — Как-то неохота мне единолично бродить в потемках по безлюдному двору.

Чтобы ускорить процесс, я согласилась. Мы положили мокрую куртку в тазик, запустили в ванную Коляна, обулись, оделись и пошли во двор. Ирка, влекущая тазик, была похожа на гостеприимную фольклорную девицу, несущую перед собой поднос с хлебом-солью. Я сказала ей об этом, и она ради полноты образа жалостливо затянула:

— Во поле березка стояла! Во поле кудрявая стояла!

— Люли-люли, ни фига подобного! — озабоченно заметила я, озираясь по сторонам. — Не вижу я тут никаких березок и вообще ничего подходящего для развешивания мокрого тряпья!

— В доме есть открытая веранда! Вот туда мы курточку повесим! — не затруднившись с решением, на тот же фольклорный мотив напела моя подруга.

— Люли-люли, повесим! — согласилась я.

По бодрящему морозцу мы пробежались к большому дому и пристроили одежку на перила открытой веранды.

— Тут кто-то недавно топтался, курил и бросал окурки в снег, — заметила зоркая Ирка. — Надеюсь, любители посмолить на свежем воздухе не станут стряхивать пепел на мою верхнюю одежду.