Услышь голос сердца - Лиз Карлайл

Не успел барон и глазом моргнуть, как на его горло накинули металлическую удавку. Его носовой платок упал на землю и был втоптан в грязь, а руки беспомощно схватились за горло. Напавший на него человек был выше ростом и гораздо массивнее. Завязалась борьба. Сапоги Крэнема неистово молотили воздух среди разломанных ящиков и пустых бочек, пока у него не потемнело в глазах и он не почувствовал, что умирает. В мозгу с поразительной четкостью пронеслась мысль: эта записка была написана Рэнноком, чтобы заманить его в ловушку. Его задушат, как кролика, и оставят гнить среди вонючих отбросов в ист-эндском переулке.

Мысль об этом заставила Крэнема возобновить борьбу, хотя сил у него осталось мало. Застав своего противника врасплох, он из последних сил ударил его согнутым локтем в солнечное сплетение. Огромный мужик испустил какой-то утробный стон в самое ухо барона, и удавка на его шее заметно ослабла. Он ударил еще раз, потом еще, пока нападавший не покачнулся.

Крэнем рванулся назад и избавился наконец от проволоки, которую тут же заменила мускулистая рука, сжавшая его горло. Стараясь освободиться от железной хватки, он не заметил, как блеснуло лезвие ножа, вонзаясь в его живот с отвратительным чмокающим звуком.

На следующее утро маркиз Рэннок сидел за письменным столом красного дерева, внимательно рассматривая мрачную женщину с худым лицом. Слабые лучи послеполуденного солнца, каким-то чудом пробившиеся сквозь постоянный Лондонский туман, освещали смертельно бледную кожу женщины, туго обтягивающую угловатые скулы. На ней было черное бомбазиновое платье с глухим воротом. Ее острый подбородок выдавался вперед.

«Не хватает только бородавки», — подумал Эллиот.

Крючковатый нос имел столь угрожающий вид, что, увидев его, Зоя, наверное, с криком помчится к Маклауду, чтобы спрятаться за шторой в его гостиной. С ней уже не раз так бывало.

Эллиот, стараясь быть вежливым, с отсутствующим видом поигрывал гусиным пером, лежащим на столе.

— Спасибо, что уделили нам четверть часа вашего времени, мисс Харшбаджер. У меня больше нет вопросов. Может быть, вы хотите что-нибудь спросить, Уилсон? — спросил он, обращаясь к своему секретарю.

Уилсон раскрыл записную книжку в кожаном переплете.

— Мы еще не обсудили вопрос о рукоделии, — неуверенно сказал он. — Этому искусству должна научиться каждая юная леди, не так ли?

Эллиот мрачно поджал губы. Рукоделие? Черта с два! Мистер Стокли учит детей греческому языку, изучает с ними византийскую скульптуру, астрономию, а тут — рукоделие! Да в классной комнате в Чатем-Лодже не найдешь ни одной корзинки с иголками и нитками! А Зоя — умная девочка, она более чем способна изучать искусства и науки. Нe лучше ли дать юной леди возможность воспользоваться преимуществами широкого образования, как считает Эванджелина?

Мисс Харшбаджер еще выше подняла острый подбородок.

— Скажу без ложной скромности, милорд, что я квалифицированная рукодельница. И сумею обучить этому искусству свою подопечную, можете на меня положиться. — Зловещий тон, которым это было сказано, не оставлял сомнения в том, что она добьется своего любыми методами.

— Да-да, я уверен в этом, — пробормотал Уилсон. — А как насчет танцев?

— Танцев? — ощетинилась мисс Харшбаджер. — Вы действительно думаете, милорд, что это разумно, учитывая достойные сожаления обстоятельства?

— Какие именно достойные сожаления обстоятельства вы имеете в виду, мадам? — с убийственной вежливостью осведомился Эллиот, заметив, как вздрогнул при этом Уилсон.

— Разумеется, я имею в виду обстоятельства ее рождения, лорд Рэннок. Такие энергичные физические упражнения в сочетании с вероятной предрасположенностью к легкомыслию могут воспламенить желания, которые…

Эллиот сломал пополам перо, которое вертел в руках.

— Вон! — рявкнул он, вскакивая на ноги. — Вон из моего кабинета сию же минуту, мадам!

Выражение страха сменило высокомерие на физиономии претендентки на место гувернантки, моментально сообразившей, что встретила в лице маркиза достойного противника. Подобрав бомбазиновые юбки, женщина вскочила с кресла и стремглав выбежала из комнаты. За ней следовал по пятам Уилсон, словно пойнтер, поднявший на крыло перепелиный выводок.

Эллиот, подавив приступ гнева, снова шлепнулся в кресло, медленно приходя в себя. Какова мерзавка!

Каждая следующая претендентка была еще хуже, чем предыдущая. И таким людям он бездумно — а вернее, с полным безразличием доверял заботы о Зое! Нет, черт возьми, этого больше никогда не будет!

Несколько мгновений спустя он услышал, как с грохотом захлопнулась входная дверь. Вскоре в кабинет осторожно заглянул Уилсон. Эллиот, саркастически усмехнувшись, жестом пригласил его войти.

— Ну, есть на очереди еще какие-нибудь напыщенные старые вороны?

— Нет, милорд. Эта была последней. По крайней мере из старых ворон, — робко улыбнулся Уилсон.

Эллиот, стараясь приободрить его, улыбнулся уже чуть теплее.

— Вот и хорошо. И скатертью дорога им всем! Что-нибудь еще, Уилсон?

— Да, милорд Маклауд просил сообщить вам, что пришел виконт Линден. Маклауд просил его подождать вас в малой гостиной. — Докладывая, Уилсон продолжал стоять перед столом с записной книжкой в руке. — А что мне делать дальше? Как вы распорядитесь относительно гувернантки для мисс Армстронг?

— Пока ничего, Уилсон. Ни одна из сегодняшних претенденток не подошла, но твоей вины в этом нет. Возможно, мы придумаем что-нибудь другое.

Уилсон с облегчением вздохнул, но тут же его рыжие брови удивленно поползли вверх.

— Что-нибудь другое, милорд?

— Ничего, Уилсон. Моя дочь не пострадает из-за отсутствия гувернантки. Попроси миссис Вуди выделить горничную для Зои. Нечто вроде компаньонки. Может быть, Труди подойдет?

— Да, милорд. Труди подойдет, — кивнул Уилсон. На пороге кабинета кто-то тихо откашлялся.

— Какая прелестная пташка только что выпорхнула из твоей клетки, Рэннок! — услышали они насмешливый голос лорда Линдена, стоявшего в дверях кабинета.

—  — Входи, если пришел, Эйдан, — сухо произнес Эллиот. Уилсон торопливо вышел из комнаты, и элегантный франт шлепнулся в освободившееся кресло.

— Просматриваешь кандидаток на место Антуанетты, старина? — поддразнил его Линден и, открыв украшенную драгоценными камнями крышку табакерки, положил щепотку табаку на тыльную сторону руки и вдохнул свое излюбленное зелье.

— Иди ты к черту, Линден. Неужели ты приехал в столь ранний для тебя час, только чтобы высказывать свои язвительные замечания? Я польщен.

— Ага, понимаю. Для тебя сейчас уже дело к вечеру. Ведь ты теперь рано ложишься спать, как в деревне…