Плетущий - Максим Резниченко

Где?! Где Рыжий?! Жадно шарю взглядом по месиву под ногами, но не могу его найти.

Шаги за спиной. Резко оборачиваюсь. Это Миша, оскальзываясь и едва не падая, бежит по грязи ко мне.

– Что? – задыхаясь, бросает он. – Что случилось? Где Семен?

Несколько хижин разваливается, когда в них врезаются тела монстров, надвигающихся на нас неотвратимым валом.

– Что это? – Миша в испуге делает шаг назад. – Как? Мы же их всех перебили!

Твари скоро допрыгнут до нас. Я прекрасно помню, как они преодолели широкий разлом.

– Монстры! – вскрикивает Старик, неожиданно оказавшись рядом. – Это конец!

Глава 8

Мне нужно несколько мгновений, чтобы я снова начал думать, и картинка, которую передают глаза в мозг, наконец осмыслена и проанализирована… Семен… Отказываюсь верить, что он так нелепо погиб. Почему он не ушел? Почему вступил в этот неравный бой? Как же глупо… Я знаю, что он не успел покинуть сон. Для этого нужна короткая концентрация хотя бы в несколько секунд. У него их не было. Я сам это видел. Его ботинок в грязи, на который я сейчас с недоумением смотрю, дает ответ на самый главный вопрос. Нет, он не успел…

– Старик! – бросаю я за спину и не узнаю свой голос, так глухо он звучит.

– Что?

– Давай сюда воинов. Всех, которые еще живы!

– Но душа…

– Ее ничто не спасет, если мы проиграем бой! – резко перебиваю его. – Это последние твари, больше их нет!

С треском рассыпается одна из крайних хижин, когда огромный кошкоподобный монстр рушит ее могучим телом. Еще две или три лачуги повторяют ее участь. Твари почему-то не спешат нападать – они лишь пялятся на нас огромными ярко-зелеными глазами. Некстати вдруг думаю, что у этих гигантов глаза другого цвета, чем у их более мелких сородичей.

Звуки шагов по сторонам. Не решаюсь повернуть голову, поэтому лишь скашиваю глаза, чтобы увидеть выстроившихся по бокам воинов Старика.

– Миша, – негромко зову друга.

– Да? – приглушенно отвечает он.

– Ты должен уйти.

– Что?

Не понимаю, в его голосе звучит недоумение или облегчение.

– Уходи, – повторяю я. – Немедленно.

– Нет, – вдруг упирается он.

Новые твари появляются на краю площади, а их зеленые глаза, кажется, заглядывают прямо в душу.

– Этот бой проигран, – злым шепотом цежу я.

– Без тебя не уйду, – он не желает сдаваться.

– Глупец! – невольно вырывается у меня. – Делай, что сказано, иначе оба тут ляжем! Уходи! Быстро! Я жду!

– А ты?

– Сразу за тобой, – хорошо, что Миша не видит мои глаза. Сомневаюсь, что смог бы соврать ему, не отведя взгляда. – Ну же!

Я уже не сдерживаюсь и не утруждаю себя шепотом.

– Встретимся как обычно?

– Да, да! Твою мать! Начинай уже!

– До встречи! – громко произносит он, и я, повернув голову, вижу, как Миша отходит назад за ряды расступившихся перед ним воинов. Я помню, что ему необходимо около десяти секунд, чтобы провести процесс ухода и покинуть сон. Значит, десять секунд…

Словно почувствовав, что добыча ускользает, монстры атакуют. В воздух, вытягиваясь в полете, взмывает не меньше десятка тварей. Ни воя, ни рыка, ни рева – молча, без предупреждения. Кажется, я даже слышу, как шелестит рассекаемый ими воздух.

Больше нет сомнений.

Больше нет страха.

Я Плетущий. Я тверд, как скала. Я силен, как тысяча диких зверей. Я спокоен, как река, неспешно несущая свои воды по зеленой равнине. Я собран как никогда и готов работать.

Ни сомнений, ни страха. Только я и проклятые твари, убившие моего друга. Миша должен уйти. Он не переживет эту схватку, если не покинет сон.

Сколько всего тварей? Какая разница?

Я вдавливаю спусковой крючок, и с радостным упоением навстречу своим жертвам из невольного плена вырывается свинцовая смерть.

Я веду огонь, охватывая широким веером падающих на меня с разных сторон монстров. Успеваю сбить в полете половину, а остальные приземляются совсем рядом, окатывая меня и воинов красноватой жижей. Аборигены действуют слажено, и за несколько секунд кончают с тварями: мгновенно подрубают им лапы, а после – так же быстро наносят стремительные удары в глаза.

При виде молниеносной расправы над огромными хищниками я не испытываю ни тени эмоций Только холодный расчет, иначе нельзя. В коробе – чуть больше половины патронов. На следующие несколько секунд должно хватить.

Сколько их всего? Неважно.

Дульные вспышки пулемета отражаются во влажном месиве под ногами, и пламя, вылетающее из ствола при каждом выстреле, жадно тянется к очередной цели. Пулемет с пустым коробом исчезает, даже не долетев до земли, когда я отпускаю его из рук. Прохладные цилиндры в моих ладонях. Чека, вторая – и я швыряю гранаты в монстров. Неистовые твари атакуют нас молча. Тишину нарушает лишь грязь, летящая в разные стороны, да мое хриплое дыхание.

– Бах! Бах! – гранаты взрываются почти одновременно. Звон в ушах. Воины по бокам от меня в точности повторяют мое движение, отворачиваются от ярких вспышек, чтобы уберечь глаза.

Я уже сжимаю в руках пулемет. Уничтожая их одного за другим, кинжальный огонь в упор сбивает безумный натиск монстров. А это что? Слева и справа за ближайшими хижинами мелькают тени. Твари обходят нас с флангов! Жаль, что я так и не нашел их хозяина. Очень жаль.

Кажется, что где-то сзади в неописуемом страхе тонко верещит Старик. Бросаю туда взгляд. Огромные кошки обошли нас с двух сторон и начали атаку. Воины с хатисами в руках моментально перестраиваются, чтобы отразить нападение.

С голодным клацаньем щелкает затвор, и я тут же выпускаю пулемет из рук. Действуя по отработанной и проверенной схеме, швыряю шоковые гранаты. Дождавшись их взрывов, разворачиваюсь к тварям, сжимая в руках новый Печенег. Я не думаю о том, чтобы не разрушить жалкие хижины. Особо не целясь, я поливаю раскаленным свинцом пространство перед собой.

Как бы много ни было тварей, но и им приходит конец. По крайней мере, тем, что нападают в лоб. Яростная схватка между ними и воинами до сих пор продолжается, и мне сложно судить, кто в ней побеждает. Аборигенов остается едва ли десяток, но и тварей не больше. Я не вмешиваюсь и наблюдаю за тем, чтобы не появились новые противники. Обращаю внимание на Старика. Он стоит неподвижно, словно истукан. Глаза закрыты, а голова и плечи опущены. Я знаю, что он делает, но не успеваю вмешаться и остановить его. Спустя мгновение седобородый исчезает, покинув сон. Я испытываю досаду и разочарование от того, что он все-таки улизнул от меня и таким образом избежал разговора. Хотя разговаривать я с ним не собирался. Только допрашивать.

Его воины, оставшись без хозяина, продолжают вести бой и сдерживать огромных монстров. Последний из них, смертельно раненный в брюхо, из которого свисают внутренности, достает последнего держащегося на ногах воина, ударом могучей лапы разрывает его пополам и валится без сил на землю. Я оглядываюсь вокруг еще раз, но больше никого не вижу. Раненый монстр лежит недалеко от меня. Даже в таком положении его огромная туша достигает мне до груди. Она ходит ходуном, жадно впуская и выпуская из легких воздух. Тварь лежит ко мне спиной, и я обхожу ее по широкой дуге, опасаясь вероятной атаки.

Тихо. Слышно только чавканье увязающих в грязи ног и частое дыхание огромной кошки. Она видит меня, но не пытается атаковать, хотя, как мне кажется, сил для этого у нее хватит. Ее огромные зеленые глаза с узкими вертикальными зрачками следят за мной с каким-то безразличием, а мой взгляд скользит по ее могучему телу и страшной ране в брюхе. Нет, она не выживет.

Тонкий лед, сковавший мое сознание и на короткое время превративший меня в машину без чувств и эмоций, трескается и осыпается тысячами невесомых осколков сожаления. Сразу же дают знать о себе ноющие шея, плечи и спина. Такое впечатление, что между лопаток вогнали раскаленный прут. Я стискиваю зубы, сдерживаю болезненный стон и сквозь зубы выплевываю тихие проклятия. Проходит несколько секунд, прежде чем ко мне возвращаются эмоции. И первая – это ярость, она придает сил, и она же душит меня. Потом настает очередь обиды и сожаления, которые теряются в ее бушующем потоке.

Зеленоглазая тварь безучастно следит за мной. Она лишь недоуменно взрыкивает, когда заглядывает в дуло моего пулемета, направленного ей в морду. Искушение оставить монстра подыхать мучительной смертью достаточно велико, но глухая ярость во мне вопит и требует крови, много крови. Я не хочу ей сопротивляться и жму на спуск. Башка твари взрывается, как спелый арбуз, когда я всаживаю в нее остаток ленты в коробе и гашу эти зеленые глаза. Несколько раз вздрогнув в предсмертных судорогах, монстр исчезает. Я тревожно и напряженно вслушиваюсь, потому что за миг до того, как прогремели выстрелы, до моего слуха непонятно откуда – слишком быстро его заглушила пулеметная очередь – донесся ответный рык. Нет, ничего не слышно. Если бы не безостановочная стрельба, я наверняка определил бы направление.