Башня Королевской Дочери - Чез Бренчли

- Опять-таки не думаю. Он прокатился вниз по склону, но череп цел, и кости тоже, насколько я могу судить. Искупитель, выполняющий работу раба, босой... наверное, он наказан, а в Ордене наказывают просто: день без еды и тяжелая работа под палящим солнцем.

- То есть он просто перегрелся? Ладно, значит, ему можно...

Тень подошла ближе, и Маррон почувствовал на волосах струйку воды. Капли побежали по его лицу, он попытался слизнуть их, но перед ним уже было горлышко фляги. Вода коснулась его губ, и он жадно проглотил ее.

- Не давайте ему слишком много сразу...

- Знаю.

Маррон и наполовину не утолил жажду, когда фляга исчезла. Но пыль в горле исчезла, и голос, точнее, шепот, вернулся к юноше.

- Сьер...

- Да, Маррон. От тебя становится больше беспокойства, чем хотелось бы.

Однако пальцы, коснувшиеся его мокрых волос, были куда мягче голоса; Маррон улыбнулся, от души благодарный собеседнику за возвращенное имя. Вместе с именем пришла боль, заныло все тело и сильнее всего - раненая рука, но это было уже не важно. Имя того стоило.

- Что с повозкой?

- Она застряла в кустах, и мы с мальчиком вытащили ее. Наверное, ее содержимое пропало безвозвратно, ну да Бог с ним. По-моему, этому парню нужно дать еще воды.

- Он ее получит. Я отвезу его в лазарет. Сможете подать его мне, если я сяду на коня?

- Когда я его подниму, его может стошнить прямо на вас.

- Рискну.

Маррон сжал зубы, горло и желудок. Сьер Антон, может, и рискнет, но сам Маррон не будет полагаться на случай.

Пара ловких рук подняла его в воздух и передала другой, не менее ловкой. Желудок Маррона слегка сжался, когда его тело качнулось, но юноша несколько раз сглотнул и почувствовал, что угроза миновала. Он вновь закрыл глаза и прижал больную руку к груди, чувствуя, как кровь стекает к локтю. Прежде чем лошадь начала медленно раскачиваться, поднимаясь в гору, он услышал еще:

- Я - Антон д'Эскриве, рыцарь Ордена. А вы, мессир?

- Меня зовут Радель. Я менестрель. Сьер Антон издал короткий смешок.

- Менестрель идет в Рок-де-Рансон? Неужели вы собираетесь развлекать братьев?

- Я подумал, что в замке могут быть гости, которые захотят послушать музыку. Мне говорили, что гостеприимство монахов распространяется даже на таких, как я.

- Что ж, в замке сейчас действительно живут гости. А еще там есть рыцари, круг развлечений которых шире, чем у монахов. Вас примут весьма радушно, Радель, если вы поете так же хорошо, как спасаете упавших с тропы братьев.

- Мой голос немного подпорчен дорожной пылью, - вкрадчиво заметил менестрель, - но если в замке найдется немного вина, чтобы освежить горло...

- Уж вино-то там точно есть. Что ж, надеюсь услышать вас сегодня вечером.

8

СКРЫТОЕ И ПОТЕРЯННОЕ

Джулианна не была создана для одиночества.

К такому выводу девушка пришла через некоторое время, занятое в основном хождением по комнате, выглядыванием в окно и игрой с резными деревянными ставнями окна - забава не то для ребенка, не то для заключенного, а она, кажется, и то, и другое. Она знала, что на свете существуют любители одиночества - отшельники и прочие нелюдимы. Кроме того, бывают люди, которым совершенно не нужно ничье общество; она не причисляла себя к таким, причем сейчас - яростнее, чем когда-либо. Ей хотелось смеха, разговоров, остроумия и пикировки; а больше всего она мечтала о собеседнике, как бы загадочен или увертлив он ни был.

Если быть точной - а Джулианна была весьма практичной дочерью своего отца, будь он трижды неладен, и потому не мечтала ни о чем несбыточном, вроде возвращения к прошлой жизни, - так вот, если быть точной, ей хотелось поговорить с Элизандой, но Элизанды рядом не было. Она часто отсутствовала по нескольку часов кряду, а то и добрую часть дня.

Не обремененная требованиями такта, дипломатичности или сохранения чести будущего мужа, не вдаваясь в соображения о нелюбви монахов к женщинам, Элизанда чувствовала себя в замке гораздо свободнее Джулианны.

Каждый день она отправлялась на исследования, вынюхивая местные секреты и лазая по самым дальним углам, однако неизменно возвращаясь через час или около того, чтобы рассказать о замечательных видах или о темных сырых коридорах Обе девушки прекрасно понимали, что все это было только обманом для отвода глаз хотя Джулианну еще никто никогда не обманывал все эти хождения по замку и поиски имени какую-то цель, но она оставалась тайной - пока что.

В этот день Элизанда ускользнула сразу после завтрака, и сейчас был уже полдень, а она все не возвращалась. Джулианна в одиночку сходила помолиться на галерею большого зала и в одиночку же вернулась. Она пообедала в одиночестве и уже начинала злиться, а Элизанда все никак не появлялась. Джулианна чувствовала себя заброшенной и, хуже того, догадывалась, что ее снисходительностью злоупотребляют. Элизанда считала себя в первую очередь гостьей Джулианны, а уж потом Ордена, и сама не раз так говорила.

Она считала Джулианну своей подругой и в своих приходах и уходах никогда не преступала того, что дозволяло ей такое положение. Сегодняшний случай был более чем необычным - он был беспрецедентным, к тому же, как подумала Джулианна, на Элизанду это было совсем непохоже. Со своими темными намеками на джинна, с привычкой постоянно оглядываться по сторонам, она никогда не исчезла бы вот так - не предупредив и надолго. За злостью Джулианны явственно проступало сильнейшее любопытство - впрочем, злость тоже не была слабенькой.

Но что бы это ни было, злость или волнение, оно наконец заставило ее откинуть штору у входа, выбежать из комнаты и спуститься по лестнице во двор. Только тут она опомнилась

Она знала дорогу отсюда до большого зала, но туда идти было бессмысленно. Еще она могла в одиночку добраться до конюшен - да, пожалуй, от этого могло бы быть больше пользы. Итак, вниз по длинному узкому коридору в тенях, вниз, туда, где солнце играет на воде, где воздух пахнет лошадиным потом и навозом. У конюшни Джулианна отыскала главного конюха и учинила ему настоящий допрос. Он не хотел разговаривать, но наконец соблаговолил ответить на вопросы, старательно отворачиваясь и отводя глаза, чтобы не взглянуть на женщину. Нет, сегодня он не видел компаньонку ее светлости. Нет, она не выезжала верхом и не брала ничьей лошади. Она могла уйти пешком; тут ему ничего неизвестно, но у него нет времени следить за всеми, кто снует тут во дворе, - он все-таки главный конюх, человек занятой. Если ее светлость пожелает расспросить стражников на воротах, они могут вспомнить больше...

Стражники заступили на пост после обеда. Они не видели, чтобы из ворот замка выходила или выезжала женщина. Их предшественники тоже ни о чем подобном вспомнить не могли. Им жаль, сказали стражники, что они ничем не могут помочь даме; на мгновение Джулианна даже поверила им. Они не видели ее лица за вуалью, но девушка постаралась вложить улыбку в свой голос, когда благодарила их, и понадеялась, что они все-таки разглядели ее улыбающиеся губы.