Стихи - Владимир Набоков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Русалочка
Ворон.
Князь
Будет лепетать.Да что ж ты смотришь на меня так кротко?Скажи… Нет, я обманут тенью листьев,игрой луны. Скажи мне… Мать твояв лесу, должно быть, ягоду сбиралаи к ночи заблудилась… иль попавна топкий берег… Нет, не то. Скажи,ты — дочка рыбака, меньшая дочь,не правда ли? Он ждет тебя, он кличет.Поди к нему.
Русалочка
Вот я пришла, отец.
Князь
Чур, чур меня!
Русалочка
Так ты меня боишься?Не верю я. Мне говорила мать,что ты силен, приветлив и отважен,что пересвищешь соловья в ночи,что лань лесную пеший перегонишь.В реке Днепре она у нас царица;"Но, — говорит, в русалку обратясь, —я все люблю его, все улыбаюсь,как в ночи прежние, когда бежала,платок забывши впопыхах, к немуза мельницу".
Князь
Да, этот голос милыймне памятен. И это все безумье —и я погибну…
Русалочка
Ты погибнешь, еслине навестишь нас. Только человекбоится нежити и наважденья,а ты не человек. Ты наш, с тех поркак мать мою покинул и тоскуешь.На темном дне отчизну ты узнаешь,где жизнь течет, души не утруждая.Ты этого хотел. Дай руку. Видишь,луна скользит, как чешуя, а там —
Князь
Ее глаза сквозь воду ясно светят,дрожащие ко мне струятся руки!Веди меня, мне страшно, дочь моя…Исчезает в Днепре.
Русалки (поют)
Всплываем, играеми пеним волну.На свадьбу речнуюзовем мы луну.Все тише качаясь,туманный женихна дно опустилсяи вовсе затих.И вот осторожно,до самого дна,до лба голубогодоходит луна.И тихо смеется,склоняясь к нему,Царица-Русалкав своем терему.
Скрываются. Пушкин пожимает плечами.
1942
* * *Минуты есть: "Не может быть, — бормочешь,не может быть, не может быть, что нетчего-то за пределом этой ночи",и знаков ждешь, и требуешь примет.Касаясь до всего душою голой,на бесконечно милых мне гляжусо стоном умиленья и, тяжелый,по тонкому льду счастия хожу.
27 декабря 1953
Семь стихотворений1
Как над стихами силы среднейэпиграф из Шенье,как луч последний, как последнийзефир… comme un dernierrayon,[4] так над простором голыммоих нелучших леткаким-то райским ореоломгорит нерусский свет!
1956
2
Целиком в мастерскую высокуювходит солнечный вечер ко мне:он как нотные знаки, как фокусник,он сирень на моем полотне.Ничего из работы не вышло,только пальцы в пастельной пыли.Смотрят с неба художники бывшиена румяную щеку земли.Я ж смотрю, как в стеклянной обителизажигается сто этажейи как американские жителитам стойком поднимаются в ней.
3
Все, от чего оно сжимается,миры в тумане, сны, тоска,и то, что мною принимаетсякак должное — твоя рука;все это под одною крышеюв плену моем живет, поет,но сводится к четверостишию,как только ямб ко дну идет.И оттого, что — как мне помнитсяжильцы родного словарятакие бедняки и скромницы:холм, папоротник, ель, заря,читателя мне не разжалобить,а с музыкой я незнаком,и удовлетворяюсь, стало быть,ничьей меж смыслом и смычком.
-
"Но вместо всех изобразительныхприемов и причуд, нельзя льодной опушкой существительныхи воздух передать, и даль?"Я бы добавил это новое,но наподобие кольцасомкнуло строй уже готовоеи не впустило пришлеца.
4
Вечер дымчат и долог:я с мольбою стою,молодой энтомолог,перед жимолостью.О, как хочется, чтобытам, в цветах, вдруг возник,запуская в них хобот,райский сумеречник.Содроганье — и вот он.Я по ангелу бью,и уж демон замотанв сетку дымчатую.
5
Какое б счастье или горени пело в прежние года,метафор, даже аллегорийя не чуждался никогда.И ныне замечаю с грустью,что солнце меркнет в камышах,и рябь чешуйчатее к устью,и шум морской уже в ушах.
50-е гг., Итака
6 Сон
Есть сон. Он повторяется, как томныйстук замурованного. В этом снекиркой работаю в дыре огромнойи нахожу обломок в глубине.И фонарем на нем я освещаюслед надписи и наготу червя."Читай, читай!" — кричит мне кровь моя:Р,О,С, — нет, я букв не различаю.
7
Зимы ли серые смылиочерк единственный? Эхо ливсе, что осталось от голоса? Мы липоздно приехали?Только никто не встречает нас. В домерояль — как могила на полюсе. Вот тебеласточки. Верь тут, что кромепепла есть оттепель.
* * *Средь этих лиственниц и сосен,под горностаем этих гормне был бы менее несносенсуществования позор:однообразнее, быть может,но без сомнения честней,здесь бедный век мой был бы прожитвдали от вечности моей.
Санкт-Мориц, 10. 7. 65.
* * *Сорок три или четыре годаты уже не вспоминалась мне:вдруг, без повода, без перехода,посетила ты меня во сне.Мне, которому претит сегоднякаждая подробность жизни той,самовольно вкрадчивая своднявстречу приготовила с тобой.Но хотя, опять возясь с гитарой,ты опять "молодушкой была",не терзать взялась ты мукой старой,а лишь рассказать, что умерла.
9. 4. 67.
ПастернакЕго обороты, эпитеты, дикция,стереоскопичность его —все в нем выдает со стихом Бенедиктовасвое роковое родство.
22. 8. 70.
* * *Как любил я стихи Гумилева!Перечитывать их не могу,но следы, например, вот такогоперебора остались в мозгу:"…И умру я не в летней беседкеот обжорства и от жары,а с небесной бабочкой в сеткена вершине дикой горы."
Курелия (Лугано), 22. 7. 72.
* * *В ничтожнейшем гиппопотамекак много есть нежности тайной!Как трудно расстаться с цветами,увядшими в вазе случайной!
Монтре, 29. 5. 73.
To VeraAx, угонят их в степь, Арлекинов моих,в буераки, к чужим атаманам!Геометрию их, Венецию ихназовут шутовством и обманом.Только ты, только ты все дивилась воследчерным, синим, оранжевым ромбам…"N писатель недюжинный, сноб и атлет,наделенный огромным апломбом…"
Монтре, 1. 10. 74.
Стихи из рассказов и романов
* * *Когда, слезами обливаясь,ее лобзая вновь и вновь,шептал я, с милой расставаясь,прощай, прощай, моя любовь,прощай, прощай, моя отрада,моя тоска, моя мечта,мы по тропам заглохшим садауж не пройдемся никогда…
(Подражание романсу. Из рассказа "Адмиралтейская игла" в сборнике "Весна в Фиальте" и другие рассказы")
Берлин, 1933
* * *Распростясь с пустой тревогой,палку толстую возьмии шагай большой дорогойвместе с добрыми людьми.По холмам страны родимойвместе с добрыми людьми,без тревоги нелюдимой,без сомнений, черт возьми.Километр за километром,ми-ре-до и до-ре-ми,вместе с солнцем, вместе с ветром,вместе с добрыми людьми.
(Из рассказа "Облако, озеро, башня")