В ожидании - Джон Голсуорси

— Давайте подумаем три минуты и обменяемся выводами.

Все трое стояли треугольником перед камином. Мужчины курили, женщина нюхала октябрьскую розу.

— Ну, Мэй, надумала? — спросил наконец Хилери.

— Только одно, — ответила миссис Хилери, наморщив лоб. — Если бедняга действительно был в таком состоянии, как описывает Динни, следует поискать в больницах. Я позвоню в те, куда он мог скорее всего попасть, если с ним что-нибудь стряслось. Таких немного — три или четыре. К тому же сейчас так рано, что вряд ли туда успели многих понавезти.

— Очень мило с твоей стороны, дорогая. Полагаемся на тебя: ты сумеешь скрыть его имя.

Миссис Хилери вышла.

— Эдриен?

— У меня есть одно соображение, но я лучше сперва послушаю тебя.

— Я вижу две возможности, — объявил Хилери. — Во-первых, нужно выяснить в полиции, может быть, кого-нибудь вытащили из реки. Во-вторых, это вероятнее, — остаётся спиртное.

— Но где же он мог напиться так рано?

— А гостиницы? У него были деньги.

— Что ж, я готов попробовать, если не подойдёт мой план.

— Какой?

— Я попытался поставить себя на место бедняги Ферза. Знаешь, Хилери, дойди я сам до такой крайности, я бежал бы в Кондафорд — вернее, не само поместье, а куда-нибудь поблизости, где мы играли мальчишками, — словом, туда, где жил, пока судьба не обрушилась на меня. Раненое животное ползёт домой.

Хилери кивнул.

— Где был его дом?

— В западном Сэссексе, к северу от Меловых холмов, около станции Петуэрт.

— Да ну! Эта местность мне знакома. До войны мы с Мэй частенько ездили прогуляться в Богнор. Мы заглянем на вокзал Виктория и выясним, не садился ли в поезд кто-нибудь похожий на Ферза. Но раньше я всё-таки справлюсь в полиции насчёт реки. Скажу, что исчез один из моих прихожан. Какого роста Ферз?

— Примерно пять футов десять дюймов, коренастый, крупная голова, широкие скулы, твёрдый подбородок, тёмные волосы, синевато-стальные глаза, синие костюм и пальто.

— Понятно, — сказал Хилери. — Позвоню туда, как только Мэй кончит наводить справки.

Эдриен, оставшись один у огня, грустно задумался. Он был любителем детективных романов и понимал, что решает задачу на французский манер индуктивным методом психологической догадки; Хилери с Мэй избрали английский путь — метод последовательного исключения. Он, конечно, превосходен, но до превосходства ли тут? Человек и без того теряется в Лондоне, как иголка в стогу сена, а они к тому же связаны необходимостью избежать огласки. Эдриен с тревогой ждал, что сообщит Хилери. Какая ирония судьбы — он, Эдриен, страшится, что несчастный Ферз утонул или попал под колёса и Диана стала свободна!

На столе Хилери он нашёл расписание. На Петуэрт был поезд в 8:50, следующий в 9:56. Времени мало! И Эдриен, поглядывая на дверь, снова стал ждать. Торопить Хилери бесполезно — тот мастер экономить минуты.

— Ну? — спросил он, когда дверь открылась.

Хилери покачал головой:

— Всё впустую. Ни в больницы, ни в полицию никого не доставляли, там ничего не знают.

— Тогда остаётся вокзал, — бросил Эдриен. — Поезд будет через двадцать минут. Можешь ты выехать немедленно?

Хилери взглянул на письменный стол:

— Не следовало бы, но поеду. Есть что-то греховное в том, как захватывают человека поиски. Вот что, старина, я предупрежу Мэй и возьму шляпу, а ты покамест ищи такси. Иди по направлению к святому Панкратию. Я догоню.

Эдриен крупными шагами пустился на розыски такси. Он поймал машину, съезжавшую с Юстен-род, велел шофёру развернуться и стал ждать. Вскоре он заметил худую тёмную фигуру бегущего к нему Хилери.

— Давно я не тренировался! — выдохнул тот и сел в автомобиль.

Эдриен заглянул в окно шофёрской кабины:

— Вокзал Виктория. Гоните вовсю!

Рука Хилери сжала его локоть:

— Помнишь, как мы взбирались в тумане на Кармартен Вэн сразу после войны? Это была наша последняя прогулка с тобой, старина.

Эдриен вытащил часы:

— Боюсь, не поспеем. Ужасное движение.

Они сидели молча и подскакивали при каждом судорожном рывке такси вперёд.

Вдруг Эдриен заговорил:

— Однажды во Франции я проезжал мимо maison dгalienes[10], как их там называют. Никогда не забуду. Огромное здание вдоль железной дороги, по всей длине фасада решётка, и к ней прижался какой-то бедняга: руки подняты, ноги раздвинуты, вцепился в прутья, как орангутанг. Что такое смерть в сравнении с этим? Снизу — мягкая чистая земля, сверху — небо. Теперь я бы даже предпочёл, чтобы Ферза нашли в реке.

— Это ещё не исключено, так что наша попытка довольно безнадёжна.

— Осталось три минуты. Опоздаем, — пробормотал Эдриен.

Однако в последний момент шофёр, верный национальному характеру, развил противоестественную скорость. Машины, преграждавшие дорогу, словно растаяли перед такси, которое одним броском подкатило к вокзалу.

— Справься в первом классе. Я — в третий: священнику скорее скажут, бросил на бегу Хилери.

— Нет, — возразил Эдриен, — если он уехал, то в первом. Спроси там. В случае сомнений главная примета — глаза.

Эдриен увидел, как брат просунул худое лицо в окошечко и сейчас же отдёрнул голову.

— Он взял билет! — крикнул Хилери. — На этот поезд. До Петуэрта. Быстрей!

Братья ринулись вперёд, но не успели достигнуть турникета, как состав тронулся. Эдриен рванулся вдогонку, но Хилери поймал его за руку:

— Брось, старина, всё равно не поспеем. Он только заметит нас, и всё будет испорчено.

Понурясь, они побрели к выходу.

— Потрясающая догадка, старина! — сказал Хилери. — Когда этот поезд прибывает туда?

— В двенадцать двадцать три.

— Тогда можно поспеть машиной. Деньги у тебя есть?

Эдриен пошарил в карманах и уныло ответил:

— Восемь шиллингов шесть пенсов.

— У меня тоже всего одиннадцать. Дело дрянь! Стой, придумал: берём такси и едем к юной Флёр. Если её автомобиль на месте, она нам не откажет. Отвезёт нас или Майкл или она сама. Нам нельзя связывать себя машиной, когда приедем.

Эдриен, слегка ошарашенный верностью своей догадки, только кивнул.

На Саут-сквер Майкла не оказалось, но Флёр была дома. Эдриен, который знал её гораздо хуже, чем Хилери, был поражён той быстротой, с какой она оценила ситуацию и вывела машину. Через десять минут они уже были в пути. Флёр сидела за рулём.

— Поедем через Доркинг и Пулборо, — объявила она, обернувшись к братьям. — За Доркингом можно дать скорость. А что вы будете делать, если найдёте его, дядя Хилери?

Этот простой, но неизбежный вопрос заставил братьев переглянуться. Флёр, казалось, затылком почувствовала их растерянность. Резко затормозив перед подвергавшейся опасности собакой, она повернула голову и посоветовала:

— Вы бы всё-таки обдумали это, прежде чем двинемся.

Эдриен перевёл взгляд с её энергичного личика — подлинного воплощения спокойной, жёсткой, уверенной в себе молодости — на длинное проницательное лицо Хилери, умудрённое многим пережитым и всё-таки не ставшее жёстким, и промолчал: пусть отвечает брат.

— Едем, — отрезал Хилери. — Обстоятельства подскажут.

— Когда будем проезжать мимо почты, остановите, пожалуйста, — попросил Эдриен. — Хочу послать телеграмму Динни.

Флёр кивнула:

— На Кингз-род есть почта. Мне тоже где-нибудь придётся заправляться.

Автомобиль нырнул в поток машин.

— Что сообщить в телеграмме? — спросил Эдриен. — Писать насчёт Петуэрта?

Хилери покачал головой:

— Телеграфируй просто: напали на верный след.

Когда они отправили телеграмму, поезду оставалось два часа ходу.

— До Пулборо пятьдесят миль, да за ним ещё пять, — прикинула Флёр. Не знаю, хватит ли горючего. Ну, рискнём, а в Доркинге увидим.

С этого момента она целиком отдалась езде и была потеряна как собеседница, несмотря на то что автомобиль, как известно, представляет собой небольшой закрытый салон.

Братья молчали, не сводя глаз с часов и спидометра.

— Не часто мне случается совершать загородные прогулки, — мягко заметил Хилери. — О чём задумался, старина?

— Решительно не понимаю, что мы будем делать.

— Если бы при моей работе я обо всём думал заранее, я не протянул бы и месяца. В трущобном приходе ты, как в джунглях, окружён дикими кошками и приобретаешь что-то вроде инстинкта, на который и остаётся полагаться.

— У меня нет твоей практики: я живу среди мертвецов, — ответил Эдриен.

— Наша племянница хорошо ведёт машину, — вполголоса сказал Хилери. Взгляни на её затылок: воплощённая жизнеспособность!

Затылок — круглый и коротко подстриженный — держался на белой шее изумительно прямо и убедительно доказывал, что тело пребывает под острым и точным контролем мозга.

Следующие несколько миль прошли в полном молчании.