И грянул гром - Уилбур Смит

— Она ждет в повозке.

— Мне бы хотелось взглянуть на ребенка.

— Конечно. Давай найдем места, закинем «багаж, у нас будет еще минут двадцать до отхода поезда.

Син увидел ее сразу, выйдя на ступеньки вокзала. Она сидела в открытой повозке, цветной извозчик держал над ней небольшой зонтик. Светло-серое платье, отделанное розовым шелком, удивительно шло ей, как и огромная шляпа с искусственными розами. Син видел ее в профиль, она наклонилась вперед к свертку из белого шелка, который держала на коленях. Внезапно сердце так сильно забилось, что стало трудно дышать. Он остановился и прошептал:

— Боже, как она мила.

Соул рассмеялся от удовольствия:

— Подожди, ты еще не видел мою дочь.

Она не заметила, как они подошли к экипажу, так как была занята ребенком.

— Рут, у меня для тебя сюрприз, — выпалил Соул.

Она подняла глаза и словно окаменела, не в силах отвести взгляд от Сина.

— Привет, Рут.

Она ответила не сразу, пытаясь скрыть свои эмоции.

— Здравствуй, Син. Ты испугал меня.

Соул иначе понял их замешательство. Он сел в коляску рядом с женой.

— Иди взгляни. — Соул откинул шелковый платок и склонился над ребенком. Его лицо светилось гордостью.

Син молча сел напротив.

— Дай Сину подержать ее, Рут. — Соул рассмеялся. — Пускай он посмотрит на самую красивую малышку на свете. — Он не заметил, как Рут окаменела и вцепилась в ребенка. — Обещаю, она тебя не сильно намочит, так, слегка, — продолжал счастливый Соул.

Син протянул руки к девочке, наблюдая за лицом Рут. Она смотрела с вызовом, хотя была напугана.

— Пожалуйста, — попросил он.

Ее голубые глаза приняли серый оттенок, губы дрожали. Рут наклонилась вперед и положила дочь ему на руки.

Глава 37

Это было медленное, долгое путешествие в Йоханнесбург — путешествие, прерываемое длительными стоянками на полустанках. На каждом подъездном пути были остановки, редко по полчаса, обычно раза в три длиннее. Иногда, без видимых причин, они останавливались посреди вельда.

— Что-то случилось, черт их побери!

— Кто-то снова убил машиниста!

— Только не это! — выкрикивали разгневанные люди, высовывая головы из окон.

Когда охрана шла по гравийной насыпи к началу поезда, им вслед неслось мяуканье и ржание.

— Пожалуйста, успокойтесь, джентльмены. Нам надо проверить мост.

— Война кончилась.

— Веселый старик бур драпает так быстро, что ему не до мостов.

Мужчины стали спускаться вниз небольшими группами, снова раздался свисток, и они поспешили к поезду.

Син и Соул сидели рядом в углу битком набитого купе и играли в карты. Так как большинство пассажиров панически боялось свежего воздуха, словно это смертельный цианид, то окна были плотно закрыты. Купе, сизое от дыма, пропахло потом дюжины немытых тел. Темы разговора были неизменными. Соберите несколько мужчин в ограниченном пространстве, и через десять минут вы услышите все то же самое.

У этой компании был большой опыт в пикантных похождениях.

Один молоденький сержант три года служил в Бангкоке, и ему потребовалось два часа, чтобы убедить попутчиков, что слухи о преимуществе горизонтальных поз перед вертикальными оправданы. Ему удалось это доказать только после похода вниз по коридору, откуда он вернулся со старым китайцем. Этот эксперт предоставил фотографии, которые были тщательно изучены и вызвали новые споры.

Можно упомянуть капрала, побывавшего в Индии и посетившего храм Конарак. Обсуждение этой темы заняло следующий час. Разговор неизменно возвращался к известному Дому Слонов в Шанхае.

Так они беседовали, пока не пришло время спать.

Тем временем Соул, утративший интерес к картам, достал из сумки книгу и стал читать. Син почистил ружье, окончив работу, уставился в окно на маленькое стадо газелей, пасшихся вдоль железной дороги. Он невольно прислушался к детальному перечислению удовольствий, предоставляемых посетителям в Доме Слонов, и решил обязательно посетить его, если будет в Шанхае.

— Что ты читаешь? — наконец обратился он к Соулу.

— А? — Соул рассеянно посмотрел на него, и Син повторил вопрос. «Вестминстерская система правления». Соул повернул книгу так, что Син смог увидеть название.

— Боже! — Син хмыкнул. — И для чего тебе эта чепуха?

— Меня интересует политика, — отрезал Соул. Син какое-то время смотрел на него, потом отвлек снова:

— У тебя есть с собой какие-нибудь книги, кроме этой?

Соул открыл сумку:

— Попробуй эту.

«Здоровье нации». Син засомневался:

— О чем она? — Но Соул снова погрузился в чтение.

Син открыл тяжелый том и, ничего не понимая, попытался одолеть первую страницу. Он смиренно вздыхал каждый раз, когда ему приходилось читать что-нибудь, кроме писем и объявлений в банке. Потом его глаза забегали взад и вперед по странице, напоминая челнок ткацкого станка. Он не отдавал себе отчета, что это был первый узор на ткани познания, которая со временем должна была одеть всю его обнаженную душу.

Через час Соул оглянулся:

— Ну и как?

Син ухмыльнулся, не поднимая глаз, полностью поглощенный чтением. Это было важно. Язык Адама Смита был чистым и по волшебному понятным.

С некоторыми его выводами Син не соглашался, но они разбудили его ум, заставили мысленно спорить с автором, соглашаясь с написанным или отвергая его.

Он читал быстро, зная, что вернется и перечитает снова, так как это был единственный путь к пониманию экономики. Не отрываясь от текста, он залез в карман формы, нашел огрызок карандаша и подчеркнул то место, к которому хотел вернуться.

Потом стал читать дальше и снова что-то яростно чиркал.

«Нет!» — написал он на полях в одном месте. «Хорошо» — в другом.

Соул поднял глаза и нахмурился, увидев, как Син разрисовывает его книгу. Но, заметив выражение лица друга, его предельную сосредоточенность, расслабился. Из-под опущенных ресниц он наблюдал за Сином. Его чувства к этому сгустку мускулов, настроений и неожиданной доброты достигли апогея, дошли до границ восхищения. Он не знал, почему Син заботился о нем, да и не хотел знать. Но было здорово сидеть и смотреть на лицо этого родного человека, который был для него уже больше, чем друг.

Поезд двигался на север среди полей, поросших травой, оставляя за собой хвост серебряно-серого дыма, а солнце освещало землю, пробиваясь сквозь облака. Когда оно зашло, быстро наступила темнота.

Они ели вяленое мясо, положив куски на грубый хлеб. Вместо ножа использовали штык. В купе не было света, поэтому, поев, они сели рядом, завернувшись в одеяла, и стали разговаривать. Вскоре остальная болтовня сменилась мерным храпом. Син открыл окна, и холодный сладкий воздух проветрил мозги и обострил восприятие. Они наслаждались общением, с трудом сдерживая восхищение.