Дочь снегов. Сила сильных - Джек Лондон

— А завтра уж не до того будет, — добавил Джекоб Уэлз. — Если только лед тронется, то дело пойдет быстро. Боюсь, что нам придется ехать втроем — Макферсону, Сэн Винсенту и мне. Мне очень жаль, барон. Поживите с нами еще год, и вы будете в полной форме.

Но Курбертэн был неутешен и целые полчаса не мог прийти в себя от огорчения.

Глава XXIV

— Проснитесь, сони, проснитесь!

При первом же окрике Дэла Бишопа Фрона выбралась из своего спального мешка; но не успела она еще накинуть на себя юбку и надеть мокасины на босые ноги, как ее отец, спавший за занавеской из одеял, откинул полу палатки и выбрался на воздух.

Река уже вскрылась. При холодном сером свете утра можно было видеть, как льдины тихо ударялись о высокие берега; в некоторых местах огромные глыбы выбрасывались на берег и откатывались на несколько футов от реки. Белое поле ясно виднелось на расстоянии каких-нибудь ста шагов; дальше оно сливалось с темно-серым предрассветным небом. Во мраке раздавались треск и шипение; ясно слышалось какое-то тихое шуршание.

— Скоро ли тронется лед? — спросила Фрона у Дэла.

— Да, долго ждать не придется. Взгляните-ка вон туда! — И он кончиком мокасина указал ей на воду, которая выступала поверх льда и стремительно поднималась, словно добираясь до них. — Через каждые десять минут она поднимается на целый фут. Опасность? — насмешливо добавил он. — Ни малейшей. Лед не может не пройти. Все эти острова, — и он сделал неопределенный жест рукой, указывая вниз по течению, — не могут долго выдержать напора. Льда им не задержать: скорее их снесет льдом, так что и следа от них не останется. Вот увидите! Но мне пора домой. У нас там место ниже, чем здесь. Вода уже залила пол нашей хижины, и Макферсон с Корлисом укладывают все вещи на нары.

— Скажите Макферсону, чтобы он был готов явиться сюда, когда я его позову, — крикнул Джекоб Уэлз вслед уходившему Дэлу Бишопу. Затем добавил, обращаясь к Фроне: — Вот когда Сэн Винсенту следовало бы перебраться через пролив.

Француз, весь дрожа от холода, — он был босиком, — вытащил часы.

— Без десяти три, — сказал он, стуча зубами.

— А вы бы пошли да надели мокасины, — посоветовала ему Фрона. — Вы успеете вернуться.

— Пропустить это грандиозное зрелище? Слушайте!

Откуда-то — неизвестно откуда — послышался ряд резких трескучих звуков, затем они прекратились. Лед тронулся. Медленно, очень медленно он начал двигаться вниз по течению. Никакого волнения не произошло, не было слышно оглушительного гула, не было борьбы могучих сил; просто полился бесшумно белый поток, плотная вереница льдин; они плыли так близко одна от другой, что ни единая капля воды не проступала между ними. Вода была где-то там, внизу, но ее не было видно. В воздухе стоял глухой шум, тихое шуршание, но настолько слабое, что слух с трудом улавливал его.

— Ах! Где же обещанная грандиозность? Пустые россказни!

Курбертэн сердито погрозил реке кулаком. Густые брови Джекоба Уэлза нахмурились, словно для того, чтобы скрыть насмешливую улыбку, светившуюся у него в глазах.

— Ха-ха! Я смеюсь над ней! Я бросаю ей вызов! Глядите!

И с этими словами француз вскочил на льдину, тихо плывшую мимо у самых его ног. Он сделал это так неожиданно, что Джекоб Уэлз не успел схватить его, хотя сразу же протянул к нему руку.

Движение льда становилось более быстрым, а гул все усиливался и делался более зловещим. Грациозно балансируя руками, словно наездник в цирке, француз поплыл, кружась, вдоль берега. Так он проплыл шагов пятьдесят на своем ледяном плоту, который с каждой секундой становился все более и более опасным убежищем, и, наконец, ловко спрыгнул на берег. Он вернулся к остальным, весело хохоча. Джекоб Уэлз угостил его самыми отборными выражениями из тех, которые он обычно приберегал для мужской компании.

— За что это? — спросил сильно обиженный Курбертэн.

— За что? — с возмущением передразнил его Джекоб Уэлз и указал ему на мчавшийся у их ног поток.

Шагах в тридцати от них огромная льдина уперлась одним концом в дно реки, отчего другой конец ее начал подниматься вверх. Вся вереница холодных, прозрачных льдин, тянувшихся за ней, сморщилась и сжалась, словно смятая бумага. Вдруг задержавшаяся большая льдина перевернулась; измазанный илом конец ее торчал высоко в воздухе. И сразу же получился затор: шедшие сзади льдины стали громоздиться одна на другую, и, наконец, огромная льдина, футов пятьдесят в ширину, взлетела на воздух, разбрызгивая вокруг грязь со дна реки, и с треском рухнула на двигавшуюся по поверхности Юкона массу с такой силой, что обломки ее посыпались к ногам стоявших на берегу зрителей. Затем и остатки ее, под напором остальных льдин, рассыпались на куски и исчезли.

— Боже мой! — произнес Курбертэн с благоговением и ужасом, а Фрона одной рукой схватила за руку француза, а другой отца.

Льдины уже мчались мимо с какой-то лихорадочной поспешностью. Где-то внизу массивная льдина ударилась о берег, и почва задрожала у наблюдателей под ногами. Вслед за первой ударилась другая, плывшая на самой поверхности; не успели люди отскочить, как льдина, грузно вздымаясь, грозно устремилась на берег, обнаружив всю свою широкую, покрытую илом поверхность. А за ней третья льдина прошлась по берегу, словно чья-то гигантская рука вырвала с корнем три сосны, неосторожно приютившиеся у самой воды, и увлекла их за собой в реку.

Уже совсем рассвело; можно было ясно различить белую массу, покрывавшую всю поверхность Юкона от берега до берега. Благодаря напору воды, долго сдерживаемой затором, поток льдин мчался теперь с головокружительной быстротой. Огромные глыбы везде врезались в берег, изрывая и подтачивая его. Весь остров дрожал до самого основания.

— Ах! Какая роскошь! Какое великолепие!

Фрона восторженно запрыгала, не выпуская рук своих соседей.

— Так это, по-вашему, пустые россказни, маркиз?

— Ах! — Курбертэн покачал головой. — Я ошибся. Раскаиваюсь. Но что за великолепие! Посмотрите!

Он указал на группу островов, расположенных вблизи поворота реки. В этом месте широкая река делилась на множество отдельных, узких рукавов; но эти рукава, по которым свободно текла вода, оказались весьма опасными при ледоходе. Острова, казалось, сами врезались в середину потока льдин и подбрасывали глыбы льда в воздух. Льдина напирала на льдину, и они высовывались из воды, громоздились одна на другую, соскальзывали, терлись одна о другую, а между тем сзади на них налетали новые глыбы, образуя сначала холмы, а затем целые горы льда, которые в конце концов с громким треском рушились и рассыпались на куски среди деревьев.

— Там как раз подходящее место для образования затора, — сказал Джекоб Уэлз. — Дай-ка мне бинокль, Фрона. — Он долго и пристально глядел вдаль. — Да, затор растет, становится все больше и больше. Ведь стоит одной льдине задержаться в подходящем месте и…

— А вода спадает! — воскликнула Фрона.

Лед плыл уже гораздо ниже, не достигая высокого берега. Курбертэн смерил палкой расстояние — оказалось шесть футов.

— А вчерашний путник все там же, только он больше не двигается.

Было уже совсем светло, на северо-востоке всходило солнце. Все по очереди начали рассматривать в бинокль противоположный берег реки.

— Посмотрите! Ведь это прямо чудеса! — И Курбертэн указал на недавно сделанную им отметку. Оказалось, что вода спала еще на целый фут. — Ах, какая досада! Какая досада! Затор! Не будет затора!

Джекоб Уэлз посмотрел на француза с серьезным выражением.

— Неужели будет? — спросил тот с надеждой.

Фрона вопросительно взглянула на отца.

— Затор не такая уж хорошая штука, — сказал он с коротким смешком, — все зависит от того, на каком расстоянии от него находишься.

— Но вода! Глядите! Она спадает — спадает буквально на глазах.

— Еще не поздно.

Джекоб Уэлз посмотрел в бинокль на усеянное островами место, где река делала поворот; ледяные горы становились все выше и выше и почти уже слились в одну.

— Ступайте в палатку, Курбертэн, и наденьте мокасины, которые там лежат около печки. Да идите же. Вы ничего не пропустите. А ты, Фрона, разведи огонь и свари кофе.

Когда они, полчаса спустя, вернулись, то увидели, что лед продолжает свое движение по реке, несмотря на то что вода спала на двадцать футов.

— Ну, вот теперь начнется самая потеха. На-те, взгляните-ка, буйный галл! Да глядите на левый рукав. Вот, вот оно!

Курбертэн взял бинокль. Он увидел, что левый рукав окончательно закупорился; затем огромная белая гора вдруг тронулась с места и пронеслась по островам. Лед, шедший сзади, замедлил движение и остановился у их берегов. Тотчас же вода в реке начала подниматься на глазах; она поднималась все выше и выше с необычайной быстротой; казалось, она хотела добраться до самых небес. Опять повторилось то, что было раньше, когда зрители вышли в первый раз из палатки: льдины начали перекатываться через высокий берег вместе с волнами мутной воды.