Жертва - Марина Эльденберт

— Смешно, — невесело пробормотал Сэт, с горечью понимая, что даже не узнает о том, что ее схватили. Не узнает, что ей нужна помощь. — Если я сейчас сдамся, тебя оставят в покое?

— Отставить геройство, профессор. Ваша жертва будет напрасной, потому что я им здорово подгадила. Они не из тех, кто упустит случай устроить мне публичную порку. Им нужна ещё и Авелин, так что большее, что вы можете для меня сделать — это как можно точнее следовать всем инструкциям, не светиться и не попасть в их руки.

Сэт молча кивнул. Ему неизвестно ни время, ни место их следующей встречи. Неизвестность — самое страшное из того, что только можно себе представить, и эта пропасть разверзлась у его ног. И все же оно того стоило. Перевернуть спокойную, комфортную, размеренную и привычную жизнь, чтобы встретить Её.

— Я очень постараюсь, — прозвучало это не совсем уверенно.

— Где ваш оптимизм, профессор? Лично я рассчитываю на совместный отпуск где-нибудь в тропиках, подальше ото всяких погонь, перестрелок и… бррр… вирусов. Не знаю, как насчет тебя, но надеюсь, что в этом мы совпадаем.

— У меня всегда было сложно с оптимизмом. Но я не против настоящего отпуска подальше от всего, что может нам помешать. Когда выдвигаемся?

— Мы уедем одним днем, с разницей в несколько часов и в разных направлениях.

Сэт ожидал такого ответа. Они и без того задержались.

— Как скажешь, — он не торопился отпускать её.

— Если будешь следовать инструкциям, с тобой ничего не случится. Маршрут составлял человек, который знает, что делает. Не поддавайся на провокации наших преследователей, а их может быть множество. Они постараются сделать все, чтобы ты себя выдал.

— Если твою фотографию будут показывать по всем каналам как жертву амнезии, то в больницу спешить не надо? — попытался отшутиться Сэт. — Я умею быть осторожным, Беатрис. И я не такой беспомощный, как может показаться.

— Особенно, если мою фотографию будут показывать по всем каналам. Не сомневаюсь, что умеешь.

— Спасибо за все, Беатрис.

— Звучит ужасно официально, — она улыбнулась, легко коснувшись губами его губ.

— Ужасно или официально? Как это понимать?

— Ужасно официально. Так и понимай.

— Так не бывает.

— В русском языке и не такое бывает.

— Могу поблагодарить иначе, — усмехнулся Сэт, вновь опрокидывая её на постель и покрывая нежными поцелуями ее лицо, шею. — Не столь официально и, смею рассчитывать, совсем не страшно.

— А я уж думала, не догадаешься.

Сэт был предельно нежным. Несмотря на то, что время данное им быстро истекало, он хотел запомнить каждое движение Беатрис, сбивающееся дыхание и аромат ее кожи. Сэт не спеша исследовал поцелуями и прикосновениями ее тело, которое, казалось, теперь знал лучше собственного. Он желал Беатрис, как ни одну женщину до неё, ласками и объятиями выражая надежду, что они вместе не последний раз. Им не нужны были слова прощаний.

В те минуты он верил, что они прощаются на время. Сейчас, когда расстояние между ними увеличивалось с каждой милей, он не был уверен не в чем. Только бы встретить ее снова, прикоснуться к ней — и никогда больше не отпускать. Хорошо бы сделать это не в камерах Вальтера. Основной задачей оставалось скрыться и выжить. Но какой будет его жизнь без Беатрис, Сэт не представлял.

Девушки всегда находили его привлекательным и загадочным, его самого куда больше интересовала наука и исследования, чем отношения. Рядом с ним оказывалась спутница, которая была смелее и напористей остальных, и Торнтону не нужно было даже напрягаться. Но оказавшись на пьедестале в качестве подруги Сэта, они в конце концов, приходили к выводам, что приз того не стоит. Работа Торнтона была его единственной постоянной спутницей, и уделять ей меньше времени ради женщины он не собирался.

Дольше всех продержалась Прю. Их союз продлился три года, потому что она действительно любила его. Сэт воспринимал её и её чувство как данность. Как если бы она была наградой за какое-то достижение, которая стоит на полке, и временами ты ею любуешься. Снимаешь, сдуваешь пыль, гладишь и ставишь обратно. Даже любовь не выдержала такого отношения, и Прю ушла от него быстро и без лишнего шума. Хотела ли она, чтобы Сэт попытался вернуть её, или же наоборот, как можно быстрее его забыть, Торнтон так и не узнал. Потому что не пошел за ней и не попытался даже поговорить напоследок. На тот момент ему было не до женщин: жизнь сделала крутой виток, и Торнтона назначили главой проекта в «Бенкитт Хелфлайн».

Он еще не подозревал, к чему это все его приведет. Знание об измененных стало шоком для Сэта. Со времен работы на фармацевтическую компанию они практически окружали его. Марк, самый близкий друг оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал. Точкой невозврата оказался проект, над которым работали лучшие ученые, его команда. О его истинной сути Торнтон узнал гораздо позже, когда довел работу до логического завершения. В лабораториях филиала в Сиэтле произошел сильный взрыв, который унес не только информацию, но человеческие жизни. Сэта убедили, что всех участников просто сотрут с лица земли, поэтому он согласился на Её помощь.

С Дэей Сэт познакомился осенью две тысячи одиннадцатого. Не обратить внимания на Мелани Вейр, на первый взгляд обычную молоденькую студентку, было сложно. Впервые за несколько лет Сэта заинтересовала женщина, а не формулы, пробирки и результаты исследований. Мелани оказалась более чем необычной.

Свое настоящее имя она раскрыла ему, когда пришла в его дом после взрыва в лаборатории. Дэя. Древнейшая из своей расы. Прекрасная и опасная. Почему она сохранила ему жизнь, до сих пор оставалось загадкой.

Торнтону стало известно про чуму измененных, дело рук своих, практически сразу как вирус начал убивать. То, что разрабатывалось в лабораториях «Бенкитт Хелфлайн», сыграло на руку кому-то очень могущественному и жестокому. Лишь избранным достался препарат, который спас их от мучительной смерти. У противоядия был побочный эффект — в течение короткого промежутка времени измененные вновь становились людьми.

Откуда взялось лекарство, Дэя не сообщила, не факт, что знала и сама. Все это наводило на мысль, что он оказался в эпицентре серьезного заговора, который планировался веками и подошел к своей логической развязке. Зачем кому-то уничтожать целую расу, не собиравшуюся раскрывать свои теневые позиции? Ответа на этот вопрос тоже не существовало.

Дэя попросила остановить процесс, в результате которого она потеряла бы все свои способности. Каково лишиться силы и могущества, подобным её, он не представлял, и боялся даже думать об этом.

Сэт помнил, как она появилась в предоставленной ему лаборатории вместе со своим спутником. Её сопровождал Сильвен, которого так хорошо знала Беатрис. Торнтон не мог объяснить свои ощущения, но физически почувствовал исходившую от древнего опасность. Угрозу, адресованную непосредственно ему.

— Здравствуйте, профессор, — улыбнулась Дэя, устраиваясь у него на столе и сметая оттуда все, что мешало ей расположиться поудобнее. Она смотрела на него чуть более внимательно, чем смотрят на никчемных людишек измененные её возраста и гораздо более заинтересованно, чем смотрят на деловых партнеров.

Торнтон лишь успел подхватит пару папок. Он оглянулся на Сильвена и увидел, что тот спокойно прислонился к дверному косяку, но при этом не сводил с него цепкого взгляда. У Сэта мужчина ассоциировался с верным стражем своей хозяйки, но Торнтон был уверен, что Дэя и сама может за себя постоять. Она заметила его пристальное внимание, обращенное на Сильвена, взяла за подбородок и легко поцеловала в щеку. Это выглядело абсолютно невинно и по-детски, после чего она в том же стиле продолжила болтать ногами.

— Скучали по нам, Торнтон? — поинтересовался Сильвен. Сэт так был обескуражен её откровенной лаской, что не сразу понял, что обращаются к нему. В случае с Дэей даже самый невинный поцелуй был полон первобытной животной страсти, дикого безумного влечения.

— Я надеялся увидеть вас снова, — его улыбка принадлежала только Ей.

— А я по вам скучала, — беззаботно призналась она. Сэт чуть не сказал, что сам безумно скучал, потому что забыть Её было невозможно. То была последняя их встреча. Перед уходом она сделала невероятное: притянула его к себе и откровенно поцеловала. Сколько раз он представлял подобное развитие событий, но тогда был шокирован настолько, что даже не успел закрыть глаза. Вкус ее губ, нежность кожи и исходящее от неё желание могли свести с ума кого угодно, но взгляд невозмутимого спутника Дэи заставил Торнтона притормозить. В глазах Сильвена зажегся огонь ненависти. Будто он, Сэт, посягнул на то, что принадлежало ему.

Торнтону ещё долго снился этот поцелуй по ночам. Сейчас те воспоминания практически стерлись, хотя казалось, что они будут преследовать его вечно. Воспоминания о ней — все, что у него осталось. Все изменилось после знакомства с Беатрис. Именно она, а не измененные, вирусы, исследования и прочая ерунда перевернула его жизнь с ног на голову. Она стала для него единственной женщиной, которую он желал.