Жертва - Марина Эльденберт

Когда она вернулась, Сэт ещё спал, и Беатрис постучала к Авелин.

— Доброе утро.

Дочь не пошевелилась. Она сидела на кровати с закрытыми глазами, в позе лотоса, словно увлеклась медитацией. В раскрытое настежь окно врывался прохладный ветер, играя занавесками и длинными темными волосами Авелин. Беатрис прошла в комнату и с треском захлопнула окно. Только после этого Авелин открыла глаза и повернулась к ней, эхом повторила.

— Доброе утро.

— Твой билет в новую жизнь, — Беатрис достала из пакета непрозрачный конверт оранжевого цвета и бросила ей, — если будешь умницей, никто тебя больше не потревожит. Я не знаю, что в нем. Ни имени, ни телефона, ни пункта назначения.

— Решила поиграть в шпионов?

— Если меня сцапают, не хотелось бы растрепать все о твоем местоположении. Те, кто идут по нашему следу, умеют убеждать.

Авелин даже не взглянула на конверт. Сквозь безупречную сдержанность проступили истинные эмоции, она смотрела на него со смесью брезгливости и сожаления.

— Очередная новая жизнь, — безэмоционально прошептала она. — А что мне делать со старой?

— Решать тебе, — произнесла Беатрис, — ты попросила о помощи. Чем быстрее уедешь, тем лучше. У меня для тебя ещё две новости в классическом варианте. Хорошая и плохая. Хорошая — враг у нас один. Плохая — у него есть все ресурсы, чтобы устроить нам веселую жизнь.

Авелин не была настроена на общение, и осуждать её за это Беатрис не собиралась. Им стоило поговорить о прошлом, но продираться через ментальные форпосты дочери не было сил. Столько всего кануло в Лету: настоящего, искреннего. Этого уже не вернуть. Воспоминания причиняли почти физическую боль, поэтому Беатрис поспешно прошла к двери, на ходу бросив короткое:

— Удачи.

Она хотела поставить точку. Продолжать давний разговор не было смысла. Беатрис помнила его слишком хорошо. Разве что подсознательно надеялась на то, что у неё хватит сил перешагнуть через давние обиды и отчаяние, которые сейчас мешали дышать.

— Мама… — голос Авелин прозвучал как ответ на эти мысли, нежданно и неуверенно. На мгновение Беатрис показалось, что не было всех этих лет, что прошлое — всего лишь её собственный кошмар. На то, чтобы справиться с эмоциями ушло какое-то время. Она медленно обернулась, и Авелин шагнула к ней. Остановилась, будто передумала, но потом в несколько шагов преодолела разделяющее их расстояние и обняла.

— Прости меня, мама, — едва слышно прошептала она. — Прости за боль, что я причинила тебе…

Все произошло слишком быстро, и Беатрис поняла, что не готова ответить. Не потому, что не может простить. Не получалось выдавить из себя ни слова. Ком в горле грозил прорваться несвоевременными слезами, поэтому Беатрис молча обняла её в ответ, неосознанно прижимая к себе и понимая, как сильно хотела это сделать.

— Я люблю тебя, мама, — произнесла Авелин. — Всегда любила.

Дочь гладила её по спине и прижимала к себе так, будто боялась, что Беатрис растворится в воздухе, а она не успеет договорить.

— Я тоже люблю тебя, — Беатрис буквально вытолкнула это из себя. Слова дались ей с трудом, они словно были заморожены в ней десятилетиями. Она ни разу не говорила Люку, что любит его, и теперь уже не скажет.

Кому-то надо было разорвать эти объятия, и Беатрис взяла эту роль на себя. Дочь сделала для неё гораздо больше, чем могла себе представить.

— Я не хочу потерять тебя в своей новой жизни, — прошептала Авелин, глядя ей в глаза. — И не только тебя. Есть мужчина, который… За ним сейчас установлена слежка и круглосуточное наблюдение. Все это из-за меня. Мама, если бы не он, я бы никогда этого не затеяла. Мне не привыкать скрываться и прятаться, но я не хочу такой участи для него.

— Понимаю, — ответила Беатрис, — и сделаю все от меня зависящее, чтобы этого не произошло.

Авелин посмотрела на неё удивленно и растерянно, будто не ожидала. В этот момент она впервые за долгое время напомнила ей ту девочку, которую она держала на руках. Которой она оставалась для неё все эти годы. Ничего не изменилось и сейчас.

— Ты правда это сделаешь? Ты найдешь для меня Сильвена?

— Скорее для себя. В последнюю нашу встречу я забыла врезать ему как следует. Не хочу повторно упускать такой шанс.

Авелин издала звук, похожий на полусмешок-полувсхлип, закрыла рот рукой, отступая назад.

— Я не заслуживаю такой матери, как ты.

— Считай, что тебе крупно повезло.

— Береги себя, — сквозь слезы улыбнулась Авелин.

— Договорились, — Беатрис подмигнула ей и не удержалась от того, чтобы провести кончиками пальцев по щеке дочери на прощание. Забытый жест, который память тела хранила не менее бережно, чем разум воспоминания. Помедлила, но все же закрыла за собой дверь, направляясь в номер, где оставила Сэта. Интуиция подсказывала, что этот разговор тоже будет не из легких.

— 27 —

Сэт садился в такси около полуночи, и ему уже становилось нехорошо. Мысли начинали путаться, сильно болела голова. Не познакомься он с Беатрис, вряд ли когда-нибудь решился бы на такой шаг по собственной воле, но выбор был сделан и отменить этого он уже не мог. Еще несколько часов назад жизнь казалась удивительной, а сейчас он словно вернулся в свое безрадостное прошлое.

В конверте оказались документы на имя Александра Бронса, американца. Для него это было в новинку: держать в руках документы с собственной фотографией и чужим именем. Придется привыкать. В ближайшее время ему ко многому придется привыкать, если все пройдет так, как он рассчитывал. Если нет… Он надеялся, что Авелин сдержит свое обещание.

На этот раз у него было настоящее прикрытие по всем правилам. Он приезжал в Россию на встречу с деловыми партнерами и теперь летел в Лондон по делам частной фирмы, зарегистрированной на его имя. К головной боли добавился пока ещё слабый озноб и Сэт закрыл глаза, вспоминая утро. Ему хотелось навсегда запомнить это мгновение, когда Беатрис разбудила его. Торнтону было сложно представить свою жизнь без этой женщины, такой красивой и желанной. Он бы ни за что не покинул ее по своей воле, но она решила иначе. Беатрис привыкла принимать самые тяжелые решения в одиночку. Так сказала Авелин.

Этим утром он проснулся от легкого прикосновения её губ и одним движением опрокинул Беатрис на постель, прижимая к себе и вдыхая любимый аромат ее волос. Сэт был бы не против, если бы она разбудила гораздо более откровенно. Он уже давно перестал смущаться её проявлениям близости в самых неожиданных вариациях. Он даже не сразу осознал, что она в верхней одежде, только спустя пару минут молчания, когда они просто лежали в объятиях друг друга, задумался об этом. Сэт не знал, куда она ходила, но мгновенно насторожился. Он чувствовал, как с каждым днем приближается их разлука. Знал, что иначе не получится оторваться от их преследователей. Знал, но не мог и не хотел отпускать её. В подтверждение его невеселых мыслей Беатрис отстранилась, села на кровати и протянула ему конверт.

— Что это?

— Письмо счастья. Твои документы и маршрутная карта, — она отбросила волосы назад, глядя на него со странной смесью сожаления и решимости.

Сэт тут же потерял интерес к конверту. То, чего он так боялся, сейчас произошло. Она не поедет с ним. Все ещё питаемый слабой надеждой, он спросил:

— Мои документы? А где твои?

— У нас разные маршруты. Так будет проще уйти от наших старых знакомых.

Сэт крепко прижал Беатрис к себе, зарываясь лицом в ее волосы. Что, если он откажется? Если просто поедет с ней? С наибольшей вероятностью в очередной раз подставит её под удар. Ей и так в последнее время несладко пришлось, чтобы он мог позволить себе потакать собственному эгоизму.

— Где и когда мы встретимся?

— Не знаю. Я просила своего знакомого составить маршруты так, чтобы наши пути пересеклись. Но это может произойти через месяц, а может через полгода. Я не вскрывала свой конверт и не знаю, что в твоем.

— Что, если кто-то не успеет добраться к месту встречи? — осторожно поинтересовался Торнтон, чувствуя, как накатывает знакомое чувство безысходности. Без Беатрис его существование теряло всякий смысл. — Полгода — это слишком долго без тебя.

— Вот как? — приподняла бровь она. — Будешь скучать?

— Даже по тому, как ты приподнимаешь бровь, когда пытаешься скрыть то, что чувствуешь на самом деле, — Сэт вглядывался в ее лицо, стараясь запомнить каждую черту. Она как-то сказала, что перед смертью не надышишься, и это правда. Раньше ему не казалось, что он физически ощущает утекающее сквозь пальцы время. Последние минуты рядом с ней.

— А еще я буду думать, все ли с тобой в порядке.

— Не переживай, если они доберутся до меня, то в скором времени вернут с доплатой. Я умею быть невыносимой.