Сердце грустного шута - Ксения Баженова

Солнце шпарило вовсю. Павел сел на обрыве и снял майку – позагорать. Отхлебнул еще вина. «Значит, самоубийство?! Тем лучше! Ну разве это не судьба, если все сложилось именно так? Потому что я – настоящий хозяин усадьбы, а не эта чертова Лиза!» Он сидел над обрывом, не чувствуя, что из-за кустов за ним наблюдают. Зато он внезапно почувствовал, что солнце сильно напекло ему голову, и навалилась сонная усталость. Павел поднялся и собрался было уже идти домой, но увидел заросшие травой почти стертые ступеньки, ведущие вниз.

– Ах да! Тут же грот. Лизин грот! – Отхлебнув из бутылки остатки теплого вина, он, одной рукой держась за землю, спустился вниз. Скользкие позеленевшие камни вели к ржавым воротцам. Он открыл их и заглянул в темноту и прохладу. Глаза постепенно различили каменную скамейку, на которую Павел присел. После уличной жары находиться здесь было очень приятно. Он начал хохотать в голос и не остановился, пока мышцы лица не заболели. Павел посидел еще немного, отдышавшись, допил вино и вышел на поверхность.

– Долго же я, однако, там сидел! – заключил он, взглянув на потемневшее небо. Его стало немного мутить. – Надо добавить! – И пошел к дому. Там он налил коньяка и приготовился блаженно растянуться на кровати. Но вдалеке стучали, выкорчевывали, долбили.

Он снова вышел и пошел к часовне.

– Иван Семеныч! Может, на сегодня хватит?

– Завтра в часть уезжать. Надо бы закончить! Потерпи, сынок! Еще успеешь в тишине побыть.

«Сынок!» Павел вернулся в дом и выпил еще в надежде вырубиться. Он ничего не ел и быстро опьянел, но коньяк не оказал снотворного эффекта, а, наоборот, поднял настроение, заставил раскрыть окно и оглядеть раскинувшийся чуть вдали лес. «Красота!» – удовлетворенно заключил Павел.

Потапов рубил с ребятами последний кустарник у фундамента бывшей часовни. Солдатики сгребали в кучу ветки, чтобы потом сжечь. Мастерски орудуя пилой, он думал об утреннем звонке Яновского. Работал он с удовольствием, как на собственном участке. Ну не совсем собственном, но сорок процентов – его. Сорок – Лизины, так захотел Влад. И двадцать – самого Яна, которые потом перейдут к Лизе. Ух, Влад! Такой подарок сделал он бывшей жене в виде этого поместья! А она ни о чем и не догадывается. Из давнего разговора, полного планов и обещаний, появилась эта земля, которую он чистит для себя. И перед ним – не сон и не мечта, а их озеро и их холмы. Понимал полковник, что все действия для получения этого поместья Ян сделал и еще планирует сделать для Лизы. И Потапов не подвел. Оформил бумаги – не придерешься. Пришлось, правда, раскошелиться. Ну да ладно! Овчинка выделки стоила! А Акимов гоголем ходит, думает – все его! Нет, ну это ж надо, так любить! Он тоже любил свою жену и сына любил. Но такого накала, как у Влада, не ощущал. Все мы разные. И любим по-разному. Тогда Влад ему позвонил, и они встретились на квартире у Потапова под Галин борщ и водку. Ян представил другу такой план на покупку имения, что полковник только ахнул. Ловко они тогда взяли на крючок Акимова!

– Слушай, друг Потап, – обратился к нему Яновский. – Лизонька сейчас занимается Заозеркой.

– Да что ты, как интересно!

– Действительно – интересно. Но не это главное. Главное, что ей по каким-то ее внутренним потребностям необходимо здесь быть и жить. Я бы мог ей купить это имение и так, ты ж понимаешь. Но она твердит о том, что смысла в этом никакого нет, что тогда у него поменяется аура и что-то там еще и что обязательно в нем должен жить кто-то из родственников прежних владельцев, а если не так – то и вообще оно не нужно. Я вижу, она как одержимая, и стала заниматься поиском потомков, можно даже и не по прямой линии, а хоть кого-то, кто имел отношение к событиям, происходившим в этой усадьбе. В общем, я постарался, ну и как будто бы достал ей генеалогическое древо Акимова.

– Акимова? Андрюшки?

– Да! Она мне сказала, что у некоей Антонии Орсини, которая проживала здесь во времена Ивана Грозного… Ну что ты ржешь?

– Да я ничего, – попытался сдержаться Потапов. – Давай дальше!

– Ну был у нее сын Аким. У Акима был внебрачный сын, отправленный жить далеко, и потом его звали Акимовым, настоящего родственника я не нашел. Но у нас им оказался наш Андрюша.

– А что потом?

– Да какая разница?! Ты, главное, помоги все так сделать, чтобы со стороны никто не смог придраться. Акимов типа наследник, на него все официально оформляется. А потом надо будет сделать так, что ему ничего не принадлежит. Лиза хочет развода, и я его дам, но связь с ней через Заозерку не потеряю. Может быть, мне еще повезет. Ты как считаешь?

– Тут сложно сказать. – Потапов закручинился и налил стопку.

– Ну а потом она наиграется, что же, Акимову усадьбу оставлять… Пусть будет наш плацдарм! – Они чокнулись и выпили еще.

И вот этим утром Ян позвонил и сказал, что они должны начать потихоньку освобождаться от Акимова. И еще позвонила Лиза и сказала, что хочет приехать в Заозерку, но только тайно. Странно, не доверяет, наверное, папеньке с сынком?! Хочет проверить. Так отвезу, что ж. И лезть не буду. Так, втихую понаблюдаю, на всякий случай. Ну и Яна, само собой, оповещу.

– Товарищ полковник! А здесь одна плита была сдвинута! Совсем недавно, свежие следы, – услышал он со стороны фундамента.

Он подошел к солдатам.

– Ну где же свежие, вон травка выбивается, как и здесь! Постой, а ведь ты прав, ее действительно двигали. А ну, открывай!

Глава 29. Откровение

Серебрянка, наше время

Лиза вернулась в Серебрянку в приподнятом настроении. У нее была цель – вернуть себе цепи. Она позвонила Потапову и узнала, что работы в имении идут к завершению.

Она хотела немного прийти в себя и продумать свою встречу с Павлом. Да и вечером надо бы поговорить с новой приятельницей. Неожиданно позвонил Влад. И она призналась себе, что даже была рада слышать его голос.

– Лиза, я должен встретиться с Иваном. Он мне сказал по секрету, что ты тоже хотела туда, могу составить компанию.

Лизе не понравилось, что Потапов раскрыл ее планы, но, мгновение подумав об опасности мероприятия, она согласилась:

– Ладно. Ты когда думал туда ехать?

– Завтра. Там теперь есть где остановиться?

– Конечно! Потаповыми заботами.

Она рассмеялась, и этот далекий телефонный смех дал Владу некоторую надежду на лучшее к нему отношение с ее стороны.

– До завтра тогда. Целую.

Кажется, она сказала: «Целую». Давно Влад не слышал от нее этого слова.

Через полчаса на экране монитора появилась Сюзи в банном халате и тюрбане, с большим бокалом белого вина, посылающая Лизе воздушные поцелуи.

– Лиза! Как дела? Как ты себя чувствуешь?

– Привет, Сюзи! Я отлично. Лучше расскажи, как закончилось твое итальянское путешествие?

– Тоже хорошо.

Перед экраном прошла лысая кошка.

– Знакомься, это моя Марта!

– Очень приятно!

– Скажи мне, Лиза, а что были за цепи и чьи, которые у тебя украли? Ну, о которых слуги говорили в коридоре тогда, когда я пряталась за занавеской?

– Моей тети, а до нее они принадлежали Марии Афанасьевне Владимирской, а до нее – итальянской колдунье шестнадцатого века.

– А ты не знаешь, случайно, не приезжала ли Владимирская в Париж?

– Приезжала. С мужем.

– В таком случае у меня есть все основания сказать тебе, что цепи не старинные, как ты говоришь. Им лет сто есть, но точно не шестнадцатый век.

– А как ты пришла к этому выводу?

– Лиза! Я искусствовед. И профессиональный. Как-то я зашла к тебе в комнату, ты была в ванной, помнишь, я еще спросила, надолго ли ты там, а цепи лежали на трюмо. Я видела близко твое ожерелье и могу сказать, что оно сделано в конце девятнадцатого века. И еще. Мой знакомый парижский ювелир нашел интересные документы, частный архив старого парижского магазина. Я сфотографировала их. Сейчас пришлю. Рисунок и расписка.

– Расписку не надо. Я плохо знаю французский.

– Хорошо, я переведу. Вот. Здесь написано, что заказ поступил от русской мадам Мари Владими́р.

По ту сторону экрана ходила лысая Марта.

Лиза сидела, абсолютно ошарашенная. Этого не может быть! А как же Антония, а дневники? Ну да, в дневниках не сказано, что она с ними колдовала. Их только доктор использовал для общения с любимой. А может быть, она потеряла настоящие цепи во Франции, и Петр Николаевич заказал новые? В записках есть момент про какую-то неприятную историю, которая приключилась в Париже, но все обошлось. Неужели она сама все это придумала?! Не может этого быть! Она не хотела в это верить. Стало страшно и тоскливо одновременно, Лиза вздохнула и сильно потрясла головой в надежде, что из нее вылетит рой тревожных мыслей:

– Сюзи, кстати, а откуда у тебя фамилия Новелли?

– Это мамина. А почему ты спрашиваешь?

– Эта фамилия связана с Владимирскими.

– Да что ты?!

– В их поместье жил некто Филипп Новелли, художник и скульптор. Это, случайно, не твой родственник?