Мимоходом - Дмитрий Борисович Осипов

город, Шура, называется Одесса. Единственное, что меня огорчало в Одессе, что наряду с обилием вина, женщин, веселья город кишит многочисленными мошенниками и прохвостами, они меня раздражали. И вот я решил податься в столицу нашей Родины, и вот я в Москве, и вот я в объятиях своего брата Васи. И это здорово! Не бейте Шура своими ушами по своим щекам, утрите слезы, я здорово проголодался и предлагаю составить мне компанию по уничтожению столичных деликатесов.

Балаганов оказался в «Национале» первый раз, его одолевала врожденная робость. Официант подносил одно блюдо, другое, робость Шуры усиливалась. И только пара выпитых рюмок водки под названием «Столичная», развязала его язык:

– Я, как только «откинулся»…

– Стоп! – произнес Остап, – Я воспитанный, интеллигентный человек, который негативно относится к блатному жаргону. Русский язык богат своим разнообразием и специфическим колоритом. Он действительно великий и могучий. На нём говорил Пушкин, Толстой, Чехов, Маяковский, на нём говорит и Великий Сталин. А, поэтому брат Вася, выбрось из своего словарного запаса эту пошлость! Договорились?

– Да, Командор! Сразу после колонии, я отправился в Черноморск, хотел найти Козлевича. К сожалению Козлевич умер. Тогда я решил рвануть в Москву, Родина всё-таки, я родился на Узловой. Ещё в колонии я решил поменять свой образ жизни. В паспортном столе, посмотрев мою справку об освобождении, мне сказали, что прописать в Москве с судимостью они не могут, предложили обосноваться в Туле или Рязани. При разговоре присутствовал прилично одетый мужик, который вышел вслед за мной в коридор. Он меня взял под руку и предложил проехать с ним в МУР.

– Зачем? – спросил я.

– Хочешь жить в Москве? Хочешь, по глазам вижу. А если хочешь, не противься, поехали!

Мужчина оказался страшим оперуполномоченным МУРа. Он сразу меня огорошил:

– Прописка в Москве, работа, жильё в обмен на мою подпись в подписке о сотрудничестве.

– И что? – спросил Остап.

– Я подписал. – краснея, тихо сказал Шура.

Водя по тарелке вилкой, он продолжил:

– Меня прописали в общежитии Киевской железной дороги и приняли на работу носильщиком.

– Шура не надо так краснеть, это жизнь, в её основе лежит борьба белковых тел за выживание. Вы поступили правильно. Теперь вы москвич, с пропиской и своим углом. И за это мы сейчас выпьем! Только вначале предлагаю помянуть Козлевича. Талантливым автомехаником был!

Выпив и закусив, Остап кратко изложил Балаганову свой план:

– Шура мне тоже надоела вся эта суета. Найду москвичку с арбузной грудью и осиной талией, женюсь. Устроюсь на работу, поступлю в вечернюю школу, затем на Рабфак! Хочу стать экономистом. Хочу применять свои знания и практические навыки на благо своей Родины!

У Балаганова навернулась слеза.

– Шура, у Вас нет на примете того, кто сдаёт жильё в наём?– спросил БАлаганова Остап.

– Остап Ибрагимович! Какой наём? Я живу в ведомственном общежитии. Комната на двух человек, мой сосед со вчерашнего дня в отпуске, уехал на Родину – Тамбов. Приедет только через месяц. Комендант отличный мужик, а если его отблагодарить червонцем, то с ним вообще никаких проблем не будет! – лицо Балаганова пылало от счастья.

– Кстати. У меня есть на примете та, которая имеет арбузную грудь и осиновую талию – директор ресторана Киевского вокзала Климович Светлана Самуиловна. – добавил он.

– Шура! Вы согрели моё сердце! Я согласен!

Комендант общежития встретил братьев Шмидт настороженно, настороженность пропала, как только рука Остапа положила червонец в нагрудный карман пиджака коменданта.

Комната, в которой Остап собирался временно бросить якорь, была прямоугольной формы, в ней свободно разместились две кровати, две тумбочки, два стула, небольшой столик и большой шкаф для одежды. Квадратура комнаты позволяла свободно расходиться двум жильцам. Общий туалет и душ вполне удовлетворяли Остапа, которому приходилось жить в гораздо худших условиях.

Застенчиво улыбающийся комендант выдал Остапу комплект чистых постельных принадлежностей

– Отдыхайте! – уходя, бросил он.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Стрелок без штанов исподних

Утром следующего дня Шура Балаганов проснулся под звуки песни:

"Утро  красит  нежным  светом  стены  древнего  Кремля, просыпается с рассветом вся советская земля…» – исполняемой Остапом. Напевая Бендер, застилал кровать:

– Шура, подъём! Пора на работу! Не забывайте, что человек произошел от обезьяны, которая взяла в руки обломанный сук и при помощи этого сука сбила свой первый, добытый трудом, банан!

Кроме того, я сгораю от нетерпения увидеть, ту единственную и неповторимую, одаренную любимыми мной размерами. Шура, вставайте! Позавтракаем в пельменной, и на вокзал, вы таскать чемоданы гостей Москвы, я на смотрины. Заодно, возможно, я решу вопрос трудоустройства. После «Националя» мне захотелось испытать себя в роли официанта.

– Остап Ибрагимович, без прописки на работу не примут. – сказал Балаганов, сбрасывая с себя одеяло.

– Ничего Шура, решим и этот вопрос, было бы желание. А у меня есть очень большое желание всё начать с чистого листа.

Всю дорогу до Киевского вокзала братья Шмидт предавались воспоминаниям.

– А помните, Остап Ибрагимович, как мы с Паниковским украли у Корейко гири? А потом их до утра распиливали, думая, что они золотые? – со смехом спрашивал Остапа Балаганов.

– Шура, а наш автопробег: «Вдарим по бездорожью автопробегом»? Какие люди были гостеприимные? А я до сих пор жалею, что наше детище «Рога и копыта» обанкротилось…

Шура провел Остапа через запасной вход, остановившись возле двери с табличкой «Директор ресторана», он показал пальцем на табличку и сказал: «Она здесь. Вы тут знакомьтесь, а я побегу на работу.

Бендер, немного потоптавшись возле двери, поправив лацканы своего белоснежного пиджака, поправив свои волосы ладонью руки, постучал в дверь, а затем приоткрыл её:

– Пардон! Разрешите войти? – бросил он.

– Заходите! – раздался очаровавший Остапа женский голос.

Сделав шаг Бендер, остановился, как вкопанный. Он не мог двинуться дальше, ноги не слушались его, легкие не хотели дышать, сердце пыталось выскочить из грудной клетки.

Светлана Самуиловна выронила ручку. Подпись в месячном отчете о деятельности ресторана «Киевский вокзал» так и не была её поставлена.

Ни Бендер, ни Светлана Самуиловна не заметили, что возле окна промелькнула тень Амура, который одной стрелой смог поразить их сердца…

Вечером Остап сообщил Балаганову, что он женится. Свадьба состоится в пятницу, Торжественная часть пройдёт в «Национале».

– Шура! Представляете себе, я женюсь по любви! – воскликнул Остап.

– Остап Ибрагимович! – обратился Балаганов к Бендеру: – Это будет дорого стоить, я немного скопил денег, примите их от меня в качестве свадебного подарка, потратите для организации свадьбы.

– Шура, я пока неплохо обеспечен. В Одессе я скопил неплохой капитал, я трудился, как потный раб на галере, так, что я в состоянии оплатить все расходы по организации свадьбы. Кстати, Шура, у меня появилось огромное желание подтвердить свой развитый интеллект аттестатом о средней образовании…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сознательный барыга

Звук колокольчика возвестил о приходе клиента. Иосиф Давидович оторвал взгляд от передовицы газеты «Правда». Подняв очки на лоб, он уставился на посетителя.

– Мой старческий мозг поражён галлюцинациями? Или мой мозг здоров и это реальность? Ося! Вы ли это? – сказал