Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное - Андрей Николаевич Савельев

времени дезертировал, а затем его примеру последовала и армия. Только этим можно объяснить, что лжец Крыленко так скоро стал исполняющим обязанности Главнокомандующего – после того, как с его согласия и на его глазах был убит настоящий Главнокомандующий генерал Духонин (270).

Следующим выступил бундовец и представитель 60‐ты-сячного гарнизона Екатеринослава Арсон [85]. Он посмеялся над предложением Ленина: прежде чем что-либо делать, сначала установить у себя социализм. «Спорить с этим я не могу и не хочу. Я только попрошу отсрочки у наших товарищей слева ещё лет на пятьдесят для водворения социализма». Им также в смехотворном ключе представлены методы, предложенные Лениным для достижения социализма: устройство социализма от ленинцев предполагает разрыв «сепаратного мира» со своей буржуазией и самоопределение всех имеющихся в России «наций». Пародийно встав на точку зрения большевиков, он привел два примера: «Когда к нам явилась депутация от украинцев с просьбой разрешить им устроить в Екатеринославе 22 мая национальную украинскую демонстрацию с ружьями[86] в руках, то наш Совет Рабочих Депутатов, в который входят главным образом украинцы, заявил, что он решительно ничего не имеет против праздника, с чьей бы стороны он ни происходил, но устраивать национальный праздник с ружьями в руках они не позволят. Это ли не притеснение самоопределения народов? Мы имеем еще следующий факт. Когда Московский Совет Р. Д. в ответ на предложение Бунда постановил, что никакие национальные войсковые организации не должны существовать, то этим Московский Совет Р. Д., отняв шовинистическую мечту евреев, посягал на самоопределение еврейской нации».

От меньшевиков-интернационалистов напоследок высказался Бер [87], который посчитал важным зафиксировать позицию микрофракции: против восстания в данных обстоятельствах. При этом мы «не отказываемся в известных случаях применить этот метод там, где мы считали бы целесообразным восстание». Против призывов к неподчинению, но также и против политической агитации за наступление. Большевистское предложение о перекройке всей карты Европы на основе самоопределения Бер определил лишь как средство продлить войну. Он повторяет с некоторым элементом новизны то, что уже звучало не раз: «Борьба с войной за гражданский мир против империалистских правительств ослабляет военные силы данной коалиции и в известном смысле содействует империализму противной стороны. Что же, вы прикажете им отказаться от этой борьбы с империализмом?» Если нет, то каков же третий путь? Он прост: мобилизовать силы в борьбе за мир. Каким образом, Бер сказать не смог.

С заключительным словом по вопросам войны и мира выступил Дан (88), который вновь обратил внимание на тактику ультиматумов, которую большевики применяли всюду, в том числе и при обсуждении данного пункта повестки дня. В порядке этой тактики Ленин и Троцкий предложили вопрос о достижении мира и подменили его вопросом о сепаратной революционной войне, которая не будет империалистической. «Они вам не обещают мира, они вам не говорят, что их тактика приведет к миру, – они вам рекомендуют тактику, которая ведет к затягиванию, к бесконечному продолжению войны и к приданию ей только другого характера». «Большевики применяют в политике двойную бухгалтерию – одну для себя, другую для масс». Используются демагогические приемы для подчинения стихии масс: «стихийное тяготение к миру, к своему дому, к своей земле используется для тактики, которая ничего общего с этим стремлением к миру не имеет, для тактики, которая имеет [последствием] революционную войну, с которой ничего общего не имеют, которой не признают, которую, несомненно, отвергнут те десятки миллионов солдат, которые утомлены сейчас войной и ищут возможность возвратиться домой. Мы должны эту тактику безусловно отвергнуть». Мартов (46) также предлагал почти то же самое: ввиду отчаянного положения решиться на самоубийство.

После перерыва в заседаниях Дан зачитывает выработанную фракциями меньшевиков и эсеров (большинством съезда) резолюцию, которая оценивает войну как империалистическую, которая ставит на грань гибели русскую революцию: «Всероссийский Съезд признает: 1) что окончание войны путем разгрома одной из групп воюющих сторон послужило бы источником новых войн и ещё более усилило бы рознь между народами и довело бы их до полного истощения, голода и гибели: 2) что сепаратный мир усилит одну из борющихся сторон, даст ей возможность одержать решительную победу над другой, усилит захватные стремления господствующих классов, не освободит Россию от тисков мирового империализма и затруднит международное объединение трудящихся, а потому Съезд категорически отвергает всякую политику, на деле направленную к осуществлению сепаратного мира или его преддверия – сепаратного перемирия». Демократы всех стран призываются присоединиться к лозунгу «мир без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов», к воссозданию революционного интернационала и проведению международного социалистического съезда. Правительство призывается к пересмотру союзных договоров с целью всеобщего отказа от захватнической политики. Провозглашается необходимость усиления армии, пока войне не положен конец, а вопрос о наступлении отнесен к чисто военно-стратегическим (неполитическим).

Проект резолюции меньшевиков-интернационалистов, зачитанный Бером (206), мало чем отличался от проекта большинства, лишь определив причины неуспеха продвижения к миру, который «объясняется лавированием между политическим расчетом за революционное пробуждение народных масс во всех воюющих странах и компромиссами, боящимися испугать империалистические правительства отчетливой постановкой вопроса о мире и оттолкнуть связанные с этими правительствами социал-националистические партии». Попытка наступлением поднять боеспособность армии и остановить её дезорганизацию «содействуют усилению контрреволюции, делающей из наступления очередной лозунг борьбы с демократией». Общий призыв – стать третьей силой, опирающейся на революционные элементы в воюющих странах.

Проект большевиков зачитал Преображенский (354). Констатированы: отказ союзных стран от мира без аннексий и контрибуций, провал Временного правительства в деле достижения мира, попытка надеждами на дипломатию отвлечь народные массы, «проповедь наступления со стороны России неразрывно и явно для всего народа связана с фактической поддержкой империалистических целей войны и её затягиванием в интересах русской и “союзной” буржуазии».

Фактически большевики противопоставили себя не только Временному правительству, но и Съезду, который отверг их позицию: «Политика эта становится тем более губительной, что, ставя на карту миллионы жизней русских граждан и всё будущее трудящихся классов России во имя чуждых им целей, она уже привела к возрождению политики насилия в армии (расформирование полков, аресты за речи, предание суду и т. д.), внесла в её среду раздор, усилила контрреволюционные элементы за счет революционных, создала почву для бонапартизма и фактически свелась к борьбе всеми мерами против наиболее революционных и интернационалистических элементов армии». При этом они требовали, чтобы Съезд взял власть в свои руки.

Вторую большевистскую резолюцию – о мире без аннексий – зачитал Шаумян[88]. В ней констатировались претензии воюющих сторон на Эльзас-Лотарингию, Познань. Галицию, Хорватию, Боснию, Ирландию и т. д. и объявлялось о том, что большевики