Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные - Эндрю Кин

Будучи основателем философского учения, известного как философский радикализм или утилитаризм, Иеремия Бентам рассматривал человека как вычислительную машину, управляемую количественно измеримыми удовольствием и страданием. В целях наилучшего управления обществом необходимо суммировать все удовольствия или страдания, с тем чтобы вычислить наибольшее коллективное счастье. По словам английского философа и теоретика права Герберта Харта, Бентам был «экспертом по расчету затрат и расходов в глобальном масштабе»40. А шотландский мыслитель XIX в. Томас Карлейль раскритиковал Бентама как философа, сосредоточенного на «подсчетах и оценках побуждений человека». За полвека до того как его соотечественник Чарльз Бэббидж изобрел первую программируемую вычислительную машину, Бентам уже представлял людей в виде вычислительных машин. А Паноптикон, который Бентам тщетно пытался построить на протяжении своей жизни, остается «простой архитектурной идеей», позволяющей отследить и измерить кого угодно и что угодно.

Создание электронного паноптикона в духе Бентама с его утилитаристской верой в количественно измеримое общество — вот что более всего пугает в сетевом обществе XXI в. Мы постепенно дрейфуем в сторону утилитаристского мира, где всё — что мы едим, как себя чувствуем, как водим машину, как долго и насколько усердно работаем — может быть с выгодой для себя вычислено компаниями, подобными Google с ее дочерней компанией Nest, производящей устройства для умного дома. Она уже выстраивает прибыльный бизнес, управляя потреблением электроэнергии в домах потребителей в интересах энергетических предприятий41. А «Индекс валового национального счастья» Facebook и ее тайные эксперименты с целью контроля нашего настроения так и вовсе возрождают попытку Бентама вычислить удовольствия и страдания.

В грядущем электронном паноптиконе с 50 млрд разумных устройств, в сетевом мире, где неприкосновенность частной жизни станет привилегией богатых, за нами будут следить не только телевизоры, смартфоны и автомобили. В этом «новом виде человеческого общества», описанного Джоном Ланчестером, каждый наш шаг будет отслеживаться и превращаться в персональные данные — в товар, который еврокомиссар Меглена Кунева назвала «новой нефтью Интернета, новой валютой цифрового мира»42.

«Не является ли Интернет, как таковой, одним гигантским экспериментом над человечеством?»43 — задается вопросом в Guardian Дэн Гиллмор, ссылаясь на появившиеся в июле 2014 г. разоблачения Facebook и сайта знакомств OKCupid в том, что они пытались манипулировать настроением своих пользователей. В будущем, я боюсь, ответом на вопрос Гиллмора будет «Да». Как предостерегает социолог Зейнеп Тюфекчи по поводу безгранично зловещего сетевого мира, компании больших данных, такие как Facebook или OkCupid, «уже располагают тайными инструментами и методами, позволяющими им незаметно формировать нашу личность и наши слабые места, выявлять наши контакты с другими людьми, эффективно понуждают и формируют наши мысли, желания и мечты»44.

Подобное стимулирование, особенно по части брачных знакомств, далеко не ново, утверждает Кристофер Колдуэлл в Financial Times. Однако в доинтернетовском прошлом оно исходило в основном от внешних авторитетов — главным образом родителей, местных общин и религиозных групп. Разница между экспериментом OkCupid и родителями или религиозными группами, отмечает Колдуэлл, «заключается в том, что последние искренне переживают за молодых людей, которым они дают советы, хотят помочь им избежать ошибок, а если ошибки совершены, приложат все усилия для их исправления и не используют влюбленных как объекты для заработка»45.

В новом цифровом государстве тотального надзора за нами будет наблюдать всякое не любящее нас учреждение — от компаний больших данных и правительственных структур до страховых компаний, поставщиков медицинских услуг, полиции и безжалостных утилитаристских работодателей, таких как Amazon Джеффа Безоса с ее научно управляемыми центрами выполнения заказов, где компания не спускает глаз со своей беззащитной рабочей силы. Компании больших данных будут знать, что мы делали вчера, что делаем сегодня и, благодаря совершенствующимся по точности технологиям прогнозирования, — что будем делать завтра. И в ходе этого «корыстного», по определению Кристофера Колдуэлла, эксперимента, как у OkCupid, компании больших данных станут беспощадно зарабатывать на наших персональных данных, а не использовать их во благо общества.

Наше прозрачное будущее

Антиутопическое будущее, где правят чудовищно могущественные технологические компании, обычно изображается в виде модернизированной версии тоталитарного государства, описанного Оруэллом. Например, в научно-фантастическом фильме «Прометей», снятом режиссером Ридли Скоттом в 2012 г., рассказывается о мире будущего, где технологическая корпорация под названием «Вейланд» становится настолько мощной, что ее генеральный директор с гордостью заявляет: «Отныне боги — это мы». Предполагается, что такие компании в конечном итоге заменят правительства. И станут тем самым Большим Братом.

Такие драматичные сценарии хороши для кино, но отражают чрезмерно манихейский взгляд на будущее. В нашу эпоху либертарианской враждебности к государству Google в действительности нет нужды становиться правительством, чтобы приобрести над нами еще большую власть. Когда у Эрика Шмидта спросили, не собирается ли Google действовать на манер правительства, он ответил, что его компания не хочет брать на себя сопряженные с этим обязанности перед страной. «Мы не стремимся превратиться в государство, — объяснил он. — У государства слишком много сложных проблем»46. Разумеется, Google не нужно становиться старомодным государством со всеми его «сложными проблемами» в виде сбора налогов, выдачи пособий и политики в области образования, чтобы увеличить свою власть и богатство. Вместо этого Google достаточно вступить в партнерство с государством, чтобы создать более эффективное и прибыльное общество тотального надзора.

«Кого мы должны опасаться больше из-за наших персональных данных — правительства или компаний?» — задается вопросом обозреватель Guardian Ана Мари Кокс47. К сожалению, это уже не вопрос. В современном сетевом мире мы должны опасаться и правительства, и частных компаний больших данных, таких как Facebook и Google.

Летом 2013 г. нам устроили предварительный просмотр этого зловещего нового мира, когда бывший аналитик Агентства национальной безопасности Эдвард Сноуден опубликовал скандальные сведения о секретной программе PRISM, в рамках которой АНБ осуществляло массовый сбор информации, передаваемой по электронным сетям. «Если Большой Брат вернется, то он предстанет в виде государственно-­частного партнерства», — говорит британский историк Тимоти Гартон Эш. Именно такого рода партнерства между частными компаниями больших данных наподобие Google и государством в лице АНБ мы и должны опасаться сильнее всего.

Согласно статье, опубликованной в июне 2013 г. в New York Times, программа PRISM «выросла из осознания Агентством национальной безопасности необходимости идти в ногу со взрывным ростом социальных медиа»48. В рамках этой программы АНБ получало негласный доступ к данным пользователей таких компаний, как Microsoft, Yahoo, Google, Facebook, PalTalk, AOL, Skype, YouTube и Apple, причем всем им, как утверждают сами компании, правительство, ссылаясь на закон, настоятельно рекомендовало пойти на такое сотрудничество. Как замечает историк Интернета Джон Нотон, скандал вокруг PRISM раскрыл «скрытую проводку нашего сетевого мира»49 и продемонстрировал, что «Google, Facebook, Yahoo, Amazon, Apple и Microsoft являются неотъемлемыми компонентами американской системы кибернадзора»50.

Скандал вокруг этой программы АНБ высветил, по определению журналистов New York Times Джеймса Райзена и Ника Уингфилда, «сложную реальность» больших данных как «индустрии и важнейшего инструмента разведки», «связующего воедино АНБ с лидерами Кремниевой долины»51. Обозреватель Atlantic Майкл Хёрш утверждает, что «правительственная система массового сбора данных и наблюдения была создана не столько профессиональными шпионами и вашингтонскими чиновниками, сколько Кремниевой долиной и частными оборонными подрядчиками»52. А Клэр Кейн Миллер из New York Times добавляет, что некоторые интернет-компании, особенно Twitter, «отказались сделать легкой добычей для правительства» сбор персональных данных. Но большинство из них пошли на сотрудничество и «многие хотя бы в ограниченных рамках»53. Например, во второй половине 2012 г. Google выполнила 88% от числа всех запросов АНБ на предоставление информации54.

К сожалению, скандал с программой PRISM — далеко не единственный пример сговора вокруг персональных данных между интернет-­компаниями и правительством США. Среди компаний, собирающих онлайн-­данные, есть еще одна внушающая ужас — это Acxiom, информационный брокер, который, согласно технологическому обозревателю Сью Халперн, располагает «профилями 75% американцев, каждый профиль содержал около 5000 знаков и позволял, при применении к нему методов интерпретации», выявлять потенциально подозрительных личностей. «Неудивительно, что АНБ, министерства обороны и внутренней безопасности покупают такой материал у Acxiom»55, — замечает Халперн.