Мой кавказский отчим - Нина Северова

этим, зная, что убил свою кровь, а? — злорадствует, а я теряю контроль. Ударяю Марину по лицу, чтобы пришла в себя. Манипулировать мной не получится.

— Ты совсем страх потеряла? Не забывай с кем разговариваешь.

Рядом оказывается Дима, ставит чемодан около нас.

— Это тоже забери.

София стоит на крыльце, смотрит так, что у меня сжимается всё внутри. В глазах вопросы. Испугалась. И расстроилась. Но слова Марины ничего не значат, пустой звук, за который она ответит.

— Садись в машину, — подталкиваю Марину в спину. Она практически воет, что меня дико злит. Что за цирк? Для кого этот спектакль?

— Не хотел, чтобы София это всё видела и слышала, — Дима говорит с досадой, когда жмём руки.

— Я тоже. Но разберёмся со всем.

Он кивает и закрывает за нами ворота. Марина открывает переднюю дверь, чтобы сесть, захлопываю.

— Назад садись, — нечего ей делать спереди, это место навсегда занято.

— Меня укачивает сзади.

— Потерпишь, — открываю дверь и жду, пока эта дура сядет. Марина вздыхает, но подчиняется.

Не хочу уезжать от Софии, она переживает и я хочу быть рядом. И выглядит это всё не очень.

— А теперь рассказывай, зачем этот спектакль, — спрашиваю, когда отъезжаем.

— Мне нужно наладить отношения с дочерью.

Прикрываю глаза, чтобы дать себе хоть каплю терпения, но его нет.

— София не хочет с тобой общаться. И ты не мать ей, перестань называть ее дочерью.

— Захочет. Это в наших общих интересах, — смотрю на неё в зеркало заднего вида и от истерики три минуты назад не осталось и следа.

— О чем ты?

— Саша собрался отписать ей часть своего бизнеса, ты знаешь, сколько это денег? Горы. Но неважно. Мне нужен Саша и я смогу его получить только через Софию. Он бредит мыслью, что они будут общаться как отец и дочь.

Разумовский действительно хочет наладить связь с дочерью. Он чувствует вину, что не знал о ней столько времени, но Марина в эти отношения вообще никак не входит.

— Ты не усралась ему ни в одном месте, Марина. У него таких, как ты — вагон и маленькая тележка.

— Да, но я — только одна. Тем более, между нами были привязанности и я хочу это вернуть.

Говорят, что на больных нельзя злиться. Не получается. Я смотрю на Марину и не понимаю, как я всё это время не видел в ней такого расчёта. Притворялась? Прости, Аслан, ты никогда не нравился мне как мужчина. Можно сказать, что это была работа. И то, что я забеременела — случайность. Я не хотела рожать в принципе и от тебя тем более.

Провожу рукой по бороде, вспоминая эти слова. А София бы хотела родить от меня? Подарила бы мне девочку?

— Зачем сказала это Софии? — смотрю Марине в глаза через зеркало.

— Вырвалось. Дима взбесил своей категоричностью. Вечно реагирует на меня так, будто я прокаженная, — поправляет платье.

— Вырвалось, значит, — киваю сам себе. Или хотелось задеть Софию, потому что всё пошло не по плану? — Ты не прокаженная. Ты дура набитая. И понесешь наказание за свои слова. Напомню, что София моя невеста, моя женщина. Оскорбив ее, ты оскорбляешь меня. И как ты знаешь, я такое не спускаю.

Марина сглатывает и ёрзает на месте. Поздно переживать, надо было думать раньше.

— Что ты задумал? Я ношу твоего ребенка, Аслан, — голос дрожит.

— Ребёнок будет в порядке.

Если бы не он, я бы убил Марину и глазом не моргнул. Слишком от нее много проблем. Раздражает.

Подъезжаем к особняку, который я ненавижу. И хозяина его — тоже. Но сейчас это единственное место, в котором Марина будет как шёлковая.

Олег, как и обычно, на посту.

— Добрый вечер, Аслан Анварович, — протягивает руку.

— Добрый. Отец дома?

— Да. Проезжайте, — открывает ворота.

Марина выходит из машины перепуганная. Анвар Зелимханович вызывает смешанные чувства. Либо страх, либо отвращение. У Марины ощущения два в одном. Она всегда его боялась и не зря.

— Здравствуй, отец.

Он сначала улыбается, но видя за мной Марину, меняется в лице.

— Объяснись.

— Слышал, тебе нужна женщина на кухню? Вот, привёл, сгодится для такой работы. Но, глаз да глаз нужен за ней.

— Ты с ума сошел⁈ — Марина пищит и бьёт меня кулаком в спину. Ой, зря.

Хватаю её за шею, чуть сдавливаю, чтобы перехватило дыхание.

— Игры кончились, Марина. Ты мне не нужна ни как шлюха, ни как мебель. Но надо отвечать за свои слова. Это твое наказание — прислуживать в этом доме.

Отец скалится. Для него это будет забава.

— Саида, — зовёт помощницу. Полная женщина семенит мелкими шагами, шоркает. Отец ненавидит лишний шум, но ей позволяет. Саида работает в его доме с рождения Шахида.

— Я здесь, Анвар Зелимханович, — поправляет платок, тяжело дышит. — Здравствуйте, Аслан Анварович.

Киваю. Я любил Саиду, она была как добрая бабушка. Всегда жалела нас, когда отец поднимал руку. И помогала матери оправиться.

— Забери Марину на кухню, научи всему. Пусть не расслабляется. И одежду дай, попроще.

— Всё сделаю. Пойдем, — вытирает лоб краем платка.

Марина с надеждой на меня смотрит. Думает, что я передумаю? Не будет такого.

— Саида, — отец снова зовёт женщину. — И построже. Марина в положении, но не должна халявить.

Саида берет Марину за руку и тянет за собой, та снова плачет и упирается. Как я вообще связался с такой женщиной?

— Я рад, что ты привёз ее. Пора показать Марине её место, — хлопает меня по плечу.

— Делай что хочешь, мне без разницы. Но ребенок должен быть в порядке.

— Конечно, сынок. Я, по-твоему зверь? — нет, ты ещё хуже.

— Спасибо. Я поеду, — хочу уйти отсюда уже.

— На ужин не останешься?

— Нет. Поздно уже, — делаю шаг к выходу.

— Как отпуск с Софией?

При упоминании её имени, мне хочется снести ему голову. Я и так на взводе. Ещё этого не хватало.

— Отлично.

— Распаковал? — улыбается.

Сжимаю кулаки, медленно выдыхаю. Ещё одно слово и я врежу ему.

— Отец, это не твоё дело, — смотрю прямо в глаза.

— Ты не прав, сынок. Ещё как мое. Ведь ты влюблен и теряешь голову.