Мой кавказский отчим - Нина Северова

старого черта Софии не обязательно знать. Ей бы тот разговор переварить.

— Халид будет очень рад, что мы будем жить вместе. Шахид всегда рядом и он тоже только «за». На остальных — плевать.

— А твой отец?

— Он тоже не против.

София немного щурится, будто не верит. Провожу рукой по позвоночнику, косточки торчат. Хрупкая.

— София, ты — единственное, что имеет значение. Ты уже моя невеста и это не изменится. Твое тело — моё. Ты вся — моя.

— Вот ещё, — закатывает глаза и приподнимается.

— Что это значит? — держу за бедра и приподнимаю таз.

— Аслан, я бы хотела, чтобы тебе во мне нравилось не только тело. Если только оно, тогда в чем разница между мной и Мариной?

Мне хочется выругаться, но я сдерживаюсь. Что за мысли? Что за вопросы? Запускаю руку в волосы, тяну на себя. Открываю тонкую шею, в которую хочу впиться зубами, а ещё оставить засосы.

— Не вздумай вас сравнивать. Ещё раз услышу — дам по губам. Я хочу не только твоё тело, София. Мне нужно всё. Я не умею на половину. Либо всё, либо ничего. И себя отдам также.

София нависает надо мной, рассматривает. Взгляд открытый, но в нем сомнения. Не нравится мне это, но я сказал как есть.

— Я сравниваю твоё отношение. Если ты хочешь просто красивый атрибут рядом, с которым можно коротать ночи, я не тот вариант.

— Ты не атрибут. И я никогда так на тебя не смотрел. Ты думаешь я такой?

— Нет.

— Как тогда?

София замолкает и не смотрит в глаза. Она всё ещё сидит сверху, поджимает ноги вокруг меня. Напрягается, хотя мы просто разговариваем.

— Мне понравилось с тобой спать. Ты как батарея, — хмыкает, — Рядом с тобой быстро согреваешься. И это как-то… Будто спишь с большим плюшевым медведем, — смеётся.

Это же комплимент? Хочется улыбнуться. Она считает меня милым? Меня? Обычно я полная противоположность.

— И всё? — я хочу знать как она ко мне относится. Это важно.

— Иногда ты пугаешь. И тогда я думаю, что лучше от тебя просто сбежать. Постоянно давишь, прогибаешь под себя и ревнуешь. Это напрягает, честно.

Сжимаю зубы.

— Сейчас тоже пугаю?

— Нет, сейчас ты другой, — садится рядом.

— Какой? Расскажи, я хочу знать, — привстаю на локтях.

— Такой, которого хочется встречать после работы. Готовить завтраки и ужины. Обнимать сразу, как только приходишь домой. Такой, к которому хочется залезть на колени и уткнуться носом в плечо, потому что это самое безопасное место в мире, — пожимает плечами.

Что-то внутри заставляет задыхаться. Руки подрагивают. Я всегда хотел быть таким. Но… не получалось. Мне всегда нужно было продавливать, чтобы получить своё. И в работе, и дома.

— Я не хочу давить на тебя, малыш. Хочу, чтобы ты сама в руки шла. Сама ластилась и хотела быть моей, — укрываю одеялом её ноги.

— Так ты не даёшь быть такой, — собирает волосы в пучок.

— В смысле?

— Ты берёшь силой, Аслан. А так отношения не строятся. Ты хочешь, чтобы делали по-твоему, но при этом, не даёшь людям проявляться. Мне не даёшь быть собой, а только подстраиваешь под себя.

Смотрим друг на друга. Если отпустить контроль, то всё к херам сломается. Один раз я упустил свою жену и это закончилось предательством. Если София передаст… Проще пустить себе пулю в висок. Но она не сделает этого. Она не такая.

— Ты хочешь больше свободы? — спрашиваю прежде, чем успеваю обдумать.

— Да. Позволь мне проявлять свое отношение к тебе так, как мне хочется. Не дави.

Прикрываю глаза. Это вопрос доверия. Отпустить. И ждать, что птичка вернётся в клетку. Но я не хочу держать ее взаперти. Хочу, чтобы сама хотела остаться. Я могу заставить, сломать. Мне ничего не стоит. Но не с ней. С Софией всё должно быть по-другому.

— Хорошо. Я… постараюсь.

София удивлённо вскидывает брови. Не верит? Я тоже. И руки ломает от мысли, что я дам слабину и это обернется очередной болью.

Не даёт мне дальше думать. Наклоняется, утягивает в свою нежность. Целует так, что я готов умереть прямо сейчас, лишь бы не отпускала. Не торопится, наслаждается. Переплетает наши пальцы и поднимает мои руки вверх. Чувствую улыбается, когда не сопротивляюсь. Хочет быть сверху, хочет вести? Хорошо, мне нравится быть снизу. Подстрахую. С ней — всё что угодно. На всё готов. Даже на глотку себе наступить.

— Аслан, — шепчет.

— Моя, какая же ты моя.

Глава 34

Аслан

Отпуск — это хорошо. Даже такой краткосрочный. Три дня пролетели и сегодня надо возвращаться. Не хочу.

Поворачиваюсь на бок не открывая глаз, провожу рукой по простыни — ее нет. Сажусь. Где?

Первая мысль — сбежала. Почему? Всё же хорошо было. Найду, куда бы не спряталась. В ванной пусто. Тревога смешивается с ревностью. Доверие, Аслан.

Надеваю домашние штаны, выхожу в коридор. В нос ударяет запах блинов или оладьев. Не ушла? Не ушла.

Облегчение моментально накатывает, когда вижу Софию на кухне. Она правой рукой держит половник, а левой вертит сковороду. Тесто шипит и София ждёт, пока оно поджарится. Запах приятный, домашний. У меня текут слюни, но не из-за блинов. Из-за неё.

Я бы смотрел вечность, как она готовит нам завтрак. Но желание прикоснуться — сильнее. Делаю шаг и София сразу поворачивается.

— Доброе утро, — улыбается.

— Доброе. Пахнет, — сгребаю малышку в объятия. Сердце пропускает удар. И хорошо, и тяжело.

— Сейчас сгорит, — отодвигается и быстро переворачивает блин.

Думать бы о чем-то другом, но не получается. Она такая, что хочется подмять под себя и… Хватаю Софию за талию, сажаю на столешницу. Очередная фантазия, которая сейчас станет реальной. София что-то говорит про свою выпечку, отодвигаю сковородку в сторону, выключаю плиту. Ничего не слышу, в ушах шум. София тяжело дышит, зрачки расширены, она готова. Хмыкаю. А я, тем более.

Не близость, а сумасшествие. Не сладкая нежность, а дикая страсть. София царапала мне спину, кусала плечи, а я держал её так, словно боялся, что она исчезнет. Моя тихая лань превратилась в львицу, и теперь уже она диктовала правила. Я отвечал с жадностью, до боли. Мы горели. Каждый её стон сводил с