Великая смута - Николай Плахотный

Для усиления шокового ажиотажа по всей стране развернулась кампания бесплатной раздачи ваучеров: жульнических индульгенций, непонятно для чего и зачем. С ними тоже была морока: их стали скупать, перепродавать, пристраивать в какие-то фонды, компании, концерны, взамен получая опять же бумажки, дурацкие акции. Министр экономики Ясин, похожий на конферансье из кукольного спектакля «Необыкновенный концерт», объявил с апломбом ваучерную галиматью жизненно необходимой операцией, так как она служит «нашей стерилизации». (Возникал попутный вопрос: стерилизация поголовная или выборочная?)

Самыми дальновидными оказались наши совки-тугодумы: в критический момент они меняли «синь» на две-три бутылки водяры. Ради похмелья отдавали и за одну.

Когда страсти вокруг ваучеров поулеглись, в больное общество была вброшена очередная пустышка-погремушка: приватизация жилья. Народ валом повалил в лазейки с вывесками «Регистрационная палата». Почему-то необходимо было срочно подтвердить персональные права на свое жилое помещение. Получив на руки казенный бланк, гражданин(ка) должны были испытывать глубокое удовлетворение, похлеще сексуального оргазма.

Однако все имеет свой конец. Через два года с небольшим просочился слух: розового цвета бланк утратил свое государственное значение. Якобы в обращение запущена золотисто-оливкового оттенка бумага, очень красивая и более приятная на ощупь.

Но прежде чем оную заиметь, надоть старую поменять, а еще лучше заново собрать шесть справок, юридически подтвердив их БТИ, заручившись поддержкой ЖСК (РЭУ), представив выписку из домовой книги и соответствующей формой паспортного стола РОВД. Для надежности присовокупив немного денег: округленно сотни три. Впрочем, желающие могут ускорить необратимый процесс, тариф 2846 рублей. Оформлять только через Сбербанк. Нынешние чиновники принципиальны до крайности: из рук в руки взятки не берут, только через посредников.

Стоя в многомесячной очереди к заветному оконцу с намерением подтвердить свои права на собственную кооперативную квартиру, услышал я с уст соседки, доведенной до отчаянья, душевное проклятие: «Аспиды вы аспидные. Чтобы не было вам ни дна, ни покрышки!» Тут же из очереди вышел спокойный на вид товарищ, приблизившись к стенду, на котором были размещены нормативно-справочные материалы, и что было силы ахнул кулаком. Куски разбитого стекла обрушились на стол, на пол. Из жил кровь брызнула фонтаном. Стоявшая поблизости женщина сорвала с себя косынку и стала перетягивать пострадавшего.

Явившийся на место происшествия милицейский наряд вознамерился составлять протокол — никто не пожелал давать свидетельские показания. Со зла они опутали раненого наручниками и, толкая оружием в спину, повели на улицу, усадили в «воронок». В офисе после того долго стояла тягостная тишина. Разговаривали шепотом. Как ни странно, сотрудники конторы перестали хамить. Да и стали поживей.

КОПАЙ ГЛУБЖЕ

Пользуясь случаем, хочу одну мысль высказать.

Сильно завышено у нас мастерство (или искусство) криминальных структур, с другой стороны, лопоухой (бездарной) выглядит сыскная служба со всем своим управленческим шлейфом — прокуратурой, МВД, ФСБ. Даже лукавая статистика не в силах скрыть очевидную реальность: раскрываемость преступных деяний позорно низка. Разбои, убийства, ограбления средь бела дня, разного рода махинации в особо крупных размерах стали будничными, ежедневными и ежечасными фактами жизни.

В чем тут дело? Может сил маловато? Сегодня в государственных структурах задействован целый десяток всевозможных спецслужб, тогда как в СССР было всего-навсего две: МВД и КГБ. Оглянемся окрест. Уменьшив свою территорию на пять миллионов квадратных километров и оставив за пределами новой государственной границей более ста миллионов душ, в то же время численность сотрудников спецслужб возросла в пять раз.[14]

Порядка в стране больше не стало. По улицам ходим с оглядкой. От внешней среды баррикадируемся пуленепробиваемой броней, стальными решетками. Вошли в обиход телохранители, вооруженные короткоствольными автоматами. У дверей школ, детсадиков, поликлиник, больниц, в подъездах офисов, шопов, у проходных заводов и фабрик круглосуточно вахту несут закованные в броню дядьки, на которых надо бы пахать, они же томятся от безделья, жиром заплывают. Не считая армейцев, людей в погонах нынче свыше 4,5 миллиона, значительно больше чем в США. Эффективность же этой силы смехотворно низкая.

Когда в микрорайоне, в городе или в стране случается криминальный эксцесс, первый обывательский вопрос: «Куда смотрела милиция?» В самом деле, куда?

Запала мне в память водевильная сценка из жизни провинциального театра. Герой-любовник по ходу действия искал соперника-злодея. Как угорелый носился красавец по сцене, закатывал глаза, заламывал руки. Между тем, неуловимый гад преспокойно, ухмыляясь, стоял за второй кулисой. Его хорошо видно из зала. В действие вступает публика. Простофиле помогают, кричат, указывают пальцами: «Да вон же он! Не туда глядишь! Вон, вон! Еще гад и улыбается!» По мановению режиссера занавес падает. Антракт.

Точно также «работает» и наша милиция. Обычно в упор не видит всю эту разномастную сволочь, непуганых паразитов, от которых честному люду уже спасу нет. Как нынче говорят, это же нонсенс! Пожалуй, еще и похуже.

В таком случае вполне логичен вопрос: почему была высокорезультативной розыскная работа Жеглова и его товарищей? Хотя они не кончали ни университетов, ни академий, пришли в губчека кто-то от заводского станка, кто-то из красногвардейского отряда. Но это были истинные рыцари правопорядка. К тому же у них были чистые руки и чистая совесть. Если же у слуг Фемиды этих качеств нет, их знания, опыт идут на поводу криминала.

Профессионализм, как нынче выражаются, дорогого стоит.

Но чтобы распутать — а не разрубить! — криминальный клубок, подчас достаточно старательности, здравомыслия. Ну и, разумеется, еще желание. Чего-чего, а желания вырвать из когтистых лап свои деньжата у нас с Павлом Павловичем было предостаточно. Хотя, по примеру бегунов-спринтеров, каждый действовал в границах своей колеи и возможностей. Кстати сказать, Щелкун на старт вышел раньше меня, к тому же не один, с целой командой.

— Мы сразу же почуяли запах жареного. Приехали в офис на Крутицком. Двери на запоре, опечатаны.

Поговаривали, будто братья Ларины сделали пластические операции на рожах и рванули вон из России. Их видели на побережье Адриатики, потом в Хорватии. Вскоре их примеру последовали Гусинский, Березовский и другие господа-бизнесмены, воспользовавшись конституционным правом свободы передвижения по планете. Теперь они взирают на содеянное в России издалека.

В капле воды отражается мир. Обстановка в разворованном ЛЛД-банке один к одному повторяла ситуацию в стране.

Конкурсный управляющий П. Щелкун протокольно изложил мне порядок действий их команды:

— Не теряя ни минуты, приступили мы к исполнению своих обязанностей. Нам же все, кому не лень, вставляли палки в колеса. Особенно усердствовали чиновники разных мастей и званий. Затягивали время, уводили следопытов в сторону. Очень это было похоже на маневры куропатки возле своего гнезда с детенышами. Водили кругами. Так что по свежим следам не удалось даже возбудить дело о банкротстве.

Генпрокуратура отклонила официальное заявление «следопытов», переадресовав на порядок ниже, в свой Таганский филиал. И тишина. Павел Павлович самолично явился в сие учреждение за разъяснением. Сотрудники от него шарахались. В кабинете № 10 сидела молоденькая особа в прокурорских погонах. Дрожащим от волнения голосом обронила: «Центральный банк не допускает меня к первичным документам». Тем временем Ларины вместе с Центробанком попытались провернуть «нежное банкротство»: чтоб не угодить за решетку и успеть попрятать деньжищи.

Будто черт из табакерки на сцене объявилось новое юридическое лицо в образе «Темп-банка». У своего собрата Ларины взяли 8 миллионов баксов якобы на погашение срочных платежей. Названная сумма бесследно испарилась. В указанный срок взаимодавец деньги не получил и обратился с иском в Арбитражный суд столицы (судья Попова). Интересы ответчика представлял некто Демидов, знавший назубок роль бухгалтера Берлаги из жульнического холдинга «Геркулес». Новый нэпман отлично вписался в рыночный контур постсоветской России. Вертелся аки бес: всех дурачил, все отрицал, в то же время на все был согласен. В итоге плакали денежки «Темпа».

В следующий заход Щелкун выложил передо мной кипу бумаг, которые документально подтверждали преступный характер денежной крепости на Крутицком валу. Еще и полгода не минуло со дня провозглашенного банкротства, но за этот срок на ее руинах кто-то успел поживиться, говоря по фени, сильно нагрел руки. Ведь кроме огромной денежной массы, братья-близнецы контролировали пакет незаурядной недвижимости. В реестре числился автозавод в Ульяновске (УАЗ), золотые прииски в Бурятии (Жардал), да еще несколько предприятий ВВП. Все сгинуло. В наличии остались смешные остатки в виде обглоданных косточек.