Великая смута - Николай Плахотный

Вприпрыжку братья ринулись ва-банк. На вечеринке в ресторане «Савой» спьяну придумали бренд — «ЛЛД-банк». Расшифровка: Ларин — Ларин — и другие.

По слухам, сам Чубайс удостоил гулянку своим присутствием. С пенистым кубком шампанского огласил сакраментальный тост: «Не скупитесь, господа, и не мелочитесь!» Что и было принято к неуклонному исполнению.

Ларины смотрелись как благодетели Отечества. Вскоре они объявили, что готовы выплачивать своим клиентам 330 процентов. Ничего подобного в мире не было. Реклама подзуживала, ослепляла: «Наш банк для бедняков!» Не удержались от соблазна чиновники разных мастей: работники судов, прокуратуры, МВД, служащие аппарата президента Ельцина. Однако эти господа числились в особой картотеке. За несколько часов до того, как ЛЛД признал себя банкротом, вип-персоны явились к кассе через черный ход, сполна получив причитающееся.

Остальным вкладчикам показали кукиш.

Власть сделала вид, будто никоим образом не причастна к разбою коммерческих банков типа МММ, «Чара», «Мост-банк» и др. Это ложь, очередная туфта. На самом деле все было согласованно, детально расписаны роли. Тот же пресловутый ЛЛД находился под патронажем ЦБ. Вот его реквизиты: к/с 2161694, МФО 201791 в РКЦ ЦБ. Шило в мешке не утаишь.

Главным смотрителем российских Крезов и Гобсеков был председатель Центрального банка Геращенко. Комсомоленок Миша Ларин ногой дверь открывал в кабинет шефа. Малого и старого что-то связывало, но осталось тайной. А ведь добрые дела, как известно, не прячут.

В рисковых хождениях по злачным местам и катакомбам банковского рынка все же проник я в святая святых воровского «малинника». Более того, сблизился с доверенным лицом (зам) конкурсного управляющего проворовавшегося КБ — Щелкуном П. П., который рискнул с «журналюгой» сотрудничать. Явно не без корысти, не без тайного умысла.

Это современный Казанова. По профессии — горняк-маркшейдер, родом из Белоруссии. Случайно зацепился за Москву. Попал словно щука в пруд с карасями. Без труда сорвал хороший куш. С его умом, хваткой, энергией Щелкуну бы управлять государством. Он же в маклерство ударился. Пожадничал — открыл счет в ЛЛД. Прохиндей оказался в лапах прохиндеев.

Информация Павла Павловича в деталях повторяла то, что игрой ума постиг профессор международного права Сергей Сергеевич. Впрочем, попадались любопытные подробности, которые могли бы лечь в основу уголовного дела, не будь к нему причастны сильные мира сего.

— Настроен я был по-боевому, решил бороться до победы, — рассказывал Щелкун. — Но как только вышел на «тропу грома», тотчас же оказался под прицелом.

На круговом балконе Дворца правосудия к нему подошел безликий субъект в потертых брючатах и застиранном свитере. Через пять минут они были уже на «ты»: так как оба болели за «Спартак». В следующий раз встретились на стадионе в Лужниках.

Это был известный в маклерском мире столицы сводник по фамилии Паныиин. Его клиентами были жертвы банковской сферы, с другой стороны, господа, способные решать финансовые вопросы любой конфигурации. За каждую отоваренную бумагу брали комиссионные: 40 процентов от сделки.

Павел Павлович понял: лазейка ведет в логово хищников и дал задний ход. Вскоре созрел план борьбы под флагом общественника.

Через месячишко вокруг него образовался плотный кружок неудачников. В их числе оказался даже генерал-лейтенант в отставке, Герой Советского Союза Николай Петрович Варягов. Легко вошли в контакт с Госдумой, где сблизились с координатором партии обманутых вкладчиков Андреем Макаровым. Это был трибун-краснобай, Гапон новейшей формации. Он собирал на площадях столицы и Подмосковья многотысячные толпы. У паствы слезы выжимал. Щелкунчик (прозвище Пал Палыча) быстро сообразил: это театр в одном лице. Макаров — выдвиженец Кремля, играет роль козла. Его задача подлая: возглавить стадо обезумивших баранов, увести в сторону и сбросить с обрыва в пропасть.

Хлебнув из пиалы настоящей заварки, тихий бунтарь продолжал.

— Мы не бузили, действовали строго по правилам. Обратились с запросом в Коптевскую прокуратуру. В ответ — тишина. Смирную петицию послали в Управление юстиции Москвы, копию — в горсуд. Нам прислали пустые отписки, а устно — намек: ищите, мол, другие пути. Короче, отсылали к штатному к маклеру. Тут-то и пожалел, что отказался от услуг спартаковского болельщика.

Я слушаю, на ус мотаю.

Между тем, мой Вергилий плавно вышел за пределы частного вопроса, стал философствовать.

— Новые революционеры оказались бестии продувные. Не дав народу очухаться от августовского переворота, спровоцировали среди честных людей повальную борьбу за собственные деньги в сберкассах. Это же настоящая клоунада в масштабе великого государства. При этом шло перевоспитание наивных граждан на американский манер. Растормошили в душах спящих демонов: алчность, жадность, жгучую корысть, собственничество, торгашество в самом непотребном виде. Приоритет — хищникам зубастым. Новейшие, можно сказать, гегемоны. Коровенки, овечки серенькие (они же составляют большинство) в силу собственного менталитета не могут оказать клыкастым достойного отпора.

Природное назначение жвачных — мирно пастись на травке да изредка бодать друг дружку.

До чего точно схвачена суть капитализма. Ведь и впрямь героями нашего времени стали отъявленные жулики, мошенники, бандиты, разбойники, душегубы, авантюристы, сутяги, жохи разного подбора. Именно им и было поручено — доверено! — такое сложное и весьма щепетильное дело, как передел государственной собственности. Причем без контроля. Самые жирные куски уволокли стратеги перестройки и их ближайшая кодла. Будто с неба на личные счета путчистов пали золотые слитки и пачки акций гигантов советской индустрии. Мелкая сошка довольствовалась мизером, но пока поначалу. Впрочем, аппетиты росли.

Видя, что воровство (приватизация) сходит с рук, захотелось еще и «зелени». Банкиры США и их коллеги в Парижском клубе кредиторов и даже в Английском банке не посмели отказать. Пожалуйста, распишитесь в получении. Дрожащими руками расписались и тут же, не отходя от кассы, переадресовали суммы в вонючие оффшоры.

Позже уже смекнули, что под боком — непаханая целина: коммерческие банки. Там своя ж братва, с ней нечего и церемониться. Денежки в мешках или в коробках сами же приволокут, причем с улыбкой на устах.

Все в точности исполнилось. Из этих бездонных источников лопатами, ведрами черпали валюту на оплату своих удовольствий и деликатных поручений киллерам, провокаторам, тайным агентам. Бессчетное множество дензнаков истратили на выборные мероприятия по всей вертикали власти. Особая статья расходов — на подкуп «независимой» прессы вкупе с деятелями культуры, исполнявших по оплаченным сценариям унизительные роли клакеров.

До дна опорожнив чайный бокал, наставник мой доверительным тоном молвил:

— Тут чтоб досконально разобраться, надо иметь башку Карла Маркса и хватку подручного Василия Ивановича Чапаева — Петьки.

Конечно, все вместе — это дьяволиада, составленная с помощью сверхмощных компьютеров. Горбачев и Явлинский во время оное туманно намекали: впереди всех ожидают непопулярные меры. Так и живем — никак расхлебать не можем.

До сих пор не оценена и не осмыслена роль финансовых структур в разрушительном процессе сбалансированной экономической и хозяйственной жизни народа, державы. Устно и печатно нам талдычат: неприятности на наши головы явились как бы с неба, на манер непорочного зачатия. Короче, намекают на божественное происхождение августовского взрыва, под которым сгинула советская власть. После того стратегам и архитекторам перестройки не оставалось ничего другого, как перейти с автоматики на ручное управление. Свою политику они нарекли шоковой. Скромненько, но со вкусом.

Люди бегали по замкнутому кругу, очумев, будто тараканы от хлорофоса. Вкладчики не знали, что делать: спасать ли Отечество или не дать пропасть деньгам на счетах? Живые очереди держали сберкассы в двойном, а то и в тройном кольце. Знали, что денег на всех не хватит, но стояли. Мысли такой не было: создавать отряды и штурмовать властные структуры, потому как можно было потерять место в очереди.

Для усиления шокового ажиотажа по всей стране развернулась кампания бесплатной раздачи ваучеров: жульнических индульгенций, непонятно для чего и зачем. С ними тоже была морока: их стали скупать, перепродавать, пристраивать в какие-то фонды, компании, концерны, взамен получая опять же бумажки, дурацкие акции. Министр экономики Ясин, похожий на конферансье из кукольного спектакля «Необыкновенный концерт», объявил с апломбом ваучерную галиматью жизненно необходимой операцией, так как она служит «нашей стерилизации». (Возникал попутный вопрос: стерилизация поголовная или выборочная?)