Время в моей власти. Том I: «Россия идет» - Геннадий Иванович Атаманов

class="p1">То есть от пьянки у мужика начало отказывать всё, его бы в наркологию, что ли, или туда, где от кашля лечат, но притащили к нам. Вот и доктор, придя в палату, обратил внимание:

– Да вы, кажется, того…

Однако, оставили тут, обследовали, таблетки давали.

Как я понял, мужик пьяница страшный – но не алкоголик! Работающий, шустрый, энергичный, с крепкими нервами – и отличным сном! Несмотря на храп и кашель.

Ох, помню ноченьку… Храпуна отправили домой. Остались: я, да молодой парень, сильно ударившийся в религию, хоть и традиционную, и дед, совсем, совсем больной. Парень, с вечера всё читавший толстенную книгу, наконец, улегся, но с наушниками, под зудящую традиционную музыку из плеера. Дед же не спит вообще, ворочается, путается в своих трубочках, которые ему напихали туда и сюда, ругается, ходит курить, оставляя дверь нараспашку… В окна, сквозь куцые занавески светит огромная рыжая луна. Звенит из плеера музыка. Нет, думаю, надо растолкать соседа, пусть выключит музыку. Только подумал – соседа вдруг затрясло, стал он бормотать, подвывать… Господи, только сумасшедших еще не хватало!

Хотя… Не в обиду медикам будет сказано, да они тут и не при чем: всякая больница – это прежде всего сумасшедший дом, а потом уже всё остальное, по профилю…

Еще одну историю из палатной жизни, а?

Старый дед, 80-ти эдак с гаком лет, как многие старые люди, давным-давно перепутал день и ночь: днем спал, ночью бродил. Грел в тазу ноги, мазался какой-то вонючей мазью, бубнил… Таз дырявый, вещи дед ронял, воду проливал, мазь терял – словом, дедом всю ночь вынужден заниматься я.

Однажды зашла медсестра. Свет горел, дед лежал, в зимней шапке притом.

– Эт-то что за безобразие?! Вы почему в шапке на постели? Дайте сюда шапку!

Дед приподнял с головы шапку, подумал – и сказал:

– Ну да… Со Сталинграда еще шапка… Сталинград не сдали – а шапку я тебе отдам?

И надвинул шапку на глаза.

Григорий Орлов, между прочим, звали деда.

Санкт-Петербург, ХХI век. Шутки шутками, но сдохнуть от такой палатной жизни можно запросто. Я брел из больницы, когда пошел домой – мотаясь по тротуару, едва не падая.

Ну, а чуткость, гуманность, внимание к человеку – есть? Есть, есть – скажу я вам! Пример. Каждый из обитателей больницы постоянно ходил в аптеку – здесь же, на территории больницы (но есть и вход с улицы – понятно, коммерция, бизнес). Лекарства, воду купить, мелочи разные. Стою как-то в очереди – и опять боль! Напрягся, но прикидываю: достою очередь – или по-быстрому иду ставить укол? А потом опять сюда? Нет, надо стоять.

И тут чувствую на себе чей-то взгляд. Оборачиваюсь, и вижу такую картину: на подоконнике сидит бомж, старик, и две сотрудницы аптеки стоят возле него. Быстро, резко ему выговаривают, но прикоснуться боятся – грязный же. А он выглядывает из-за них, и молча, серьезно, сочувственно смотрит на меня.

Уходя, я взглянул ему в глаза…

Спасибо, дружок, за сочувствие, понимание. Случись что с тобой – ты и в статистику-то, пожалуй, не попадешь – как будто тебя и не было… Хотя ведь явно всё когда-то было: папа с мамой, школа, цветы, первая любовь, молодость, надежды… Целая жизнь.

Прощай.

Под Новый год, по 1-му телевизионному каналу показали репортаж из Америки: как живется в новой семье, рядом с Нью-Йорком, приемным детям из России. Брат и сестра, двойняшки, лет восьми-девяти, из Архангельска…

Вроде бы всё хорошо, и американцы, кажется, хорошие люди. Теперь уже ничего не изменишь, и дай Бог счастья детям в новой семье.

И все-таки – чуть не слезы на глазах: до чего же умные, красивые, очаровательные эти брат с сестрой из Архангельска! Дай Бог им счастья.

Но не по себе становится: два-три года, и они – американцы. Чужие для нас люди…

Какой же, однако, позор, какой оглушительный, убийственный для всех нас позор – отдавать таких детей в чужую страну, за границу, да еще в США!

Поставил восклицательный знак, и долго, долго сидел над этой страницей… Закончу так: в том числе и такой была одна из целей перестройки, именно этого добивались ее "прорабы". "Демократические романтики"…

Фотография в газете за 4 августа 2009 года, и подпись: "Нигерия. Улицы города Майдугури, расположенного на севере страны, усыпаны мертвыми телами. В кровопролитных столкновениях погибли более 700 человек".

Да-а… Мочилово страшное. А у меня мысль: как там русские бабы, со своими цветными детками – не пострадали? Мысль не случайная: по телевизору в этот момент рассказывают о злоключениях одной русской дамочки в соседней Финляндии, воюющей со своим финским мужем из-за ребенка, и уже оказавшейся в тюрьме – разумеется… А до этого целый год, а может два, рассказывали об истории другой русской бабы, бившейся за своего ребенка с мужем-французом, и тоже в тюрьме посидевшей.

А вообще, время от времени – постоянно, из разных "горячих точек" планеты мелькают репортажи, где упоминаются и судьбы "русских жен". Например, в крохотной Палестине, когда ее снова и снова размазывал по песку Израиль, оказалось около сотни (!) русских жен, с кучей детей… В Палестине! Всячески притесняемой, блокированной, с повседневными ужасами…

Да что Палестина! Когда случается заварушка в какой-нибудь неведомой миру стране, где один песок, глиняные хижины, да угольно-черные негры, попутно выясняется, что и там существует "клуб русских жен"! Что за африканские страсти такие?!

Понятно, что бывают и настоящие страсти, и даже любовь, но все-таки дело в другом.

… – в любой стране валюта, – гласит народная мудрость.

Попробуй, опровергни, когда такое общемировое подтверждение! Да и поговорка ведь неспроста появилась.

А валютный расклад таков. Когда говорится о полной нищете в какой-нибудь стране, ну, абсолютной нищете, обязательно упоминается: люди там существуют на 1-2 доллара в день. А в одной из наших заметок мы уточнили: в России, сплошь и рядом, 0,2 доллара в день – в пять-десять раз меньше!

Так и сложилась поговорка. Впрочем, что касается России, тут дело не совсем в валюте. Такой клубок всего и вся… Поживешь – матушку-репку запоешь, и "тырционал" – "Интернационал" – тоже.

А на Западе, столь вожделенном Западе, никаких поговорок не знают, сами их не сочиняют, но уж про валюту – всё-ё-ё-ё-о-о-о понимают! И несмотря на "права человека", чуть что – в тюрьму!

Хоть и "валюта" при себе.

Вот и вся любовь.