Туманы Эвернесса - Джон Райт

— Молот предназначен для гигантов! Ты не должен использовать его силу, чтобы убивать людей!

— Смотри.

Молот, с которого капала кровь, неторопливо влетел в окно и приземлился на ладони Питера.

Снаружи проревел голос, усиленный динамиком:

— Питер Уэйлок! Ты только ухудшаешь свое положение! Ты знаешь, что не сможешь сбежать! Сейчас подходит бронетехника…

— Выбей мегафон у него из рук и возвращайся, но не трогай самого. Используй окно. Подожди. Используй дверь, потом вниз по коридору, но никого не бей. Они наверняка следят за окном и ждут, когда я брошу. Ты сделаешь, это парень? Хороший мальчик. Пошел! — И он бросил молот.

Дверь разлетелась на куски. Молот завернул за угол и ракетой полетел по коридору.

— Ну, теперь ты веришь в магию, а?

— Отец, если хочешь, можешь раздуться от злорадства. И тогда будешь выглядеть полным придурком.

— А мышь?

Питер тихонько коснулся кармана.

— Это мышонок. Спас мою гребаную жизнь. Не смог помочь парнишке — проклятые доктора не хотят лезть в это дерьмо. Смог только позвать Морфея, чтобы он заснул и не чувствовал боли, когда уходил.

Резкий недовольный крик, и электронный голос замолчал. Питер громко крикнул:

— Эй вы, придурки! У нас здесь куча больных! Если вы пустите газ, они все отдадут концы!

Молот влетел через окно и приземлился в руке Питера.

Никто не ответил, но снаружи задвигались, зашуршали испуганные голоса.

— Они что-то затевают… — проворчал Питер.

— Где Ключ? — прошептал Лемюэль.

— Венди взяла его, — хмыкнул Питер. — И улетела. А Галена убил один парень по имени Ворон. Симпатичный мужик. Муж Венди. Мне ненавистна сама мысль, что придется его убить.

— Ты слишком много говоришь об убийствах, сынок.

— Он то ли убил Галена, то ли помог кому-то убить его и бросить во все это дерьмо, ну, во все эти ночные кошмары.

— Не важно, ты слишком легко говоришь об убийстве. Это недобрый знак.

— Папа, что ты, черт побери, знаешь о добре? Все эти годы у тебя в руках были эти магические штучки, и ты никогда не пользовался ими. И я даже не собираюсь спрашивать тебя о моих ногах. Но ты даже представить себе не можешь, сколько хороших людей осталось бы в живых, если бы в бою у меня в руках был бы этот молот.

— Я не собираюсь возобновлять старый спор, но ты же знаешь, что я ничего не могу поделать с твоим параличом. В тот день, когда мы с тобой поссорились в последний раз, и ты уехал, мне приснился сон. Сам Оберон сказал мне, что мы должны использовать магическое оружие только на краю пропасти…

— Черт побери всех твоих Оберонов вместе с их проклятыми пропастями! На улицах беспорядки. Чикаго в огне! И Л-А. Они вывели на хайвэй танки и стреляют по грузовикам, потому что водители грузовиков нападают на блокпосты. Ты что, еще не врубился? Америки больше нет! Мы стали гребаной банановой педерастией Третьего Мира. Еще немного, и начнется гражданская война.

Лемюэль побледнел и громко зашептал самому себе: — Все шире — круг за кругом — ходит сокол, не слыша, как его сокольник кличет; все рушится, основа расшаталась, мир захлестнули волны беззаконья; кровавый ширится прилив…[45]

— Это заклинание?

— Хотел бы я. Йейтс. У него было второе зрение.

— Ты можешь натравить Морфея на парней, которые стреляют по нам? Я не знаю их имен.

— Легко. Я могу сделать это, если выну магнит из телефонной трубки. Но не буду. Предполагается, что мы должны поддерживать барьер между мирами, а не ослаблять его.

— Послушай, пап, а тебе не кажется, что твои приказы устарели?

— Что?

— Твой штаб поставил тебя охранять Эвернесс, верно? Король Артур или кто-то еще из них. А ты когда-нибудь охранял хоть что-нибудь в настоящей жизни? Нет? Ну, а я все время. Когда проволока перерезана, связи нет и враг уже в лагере, ты не можешь просто стоять у проклятых ворот. Ты берешь свою пушку и начинаешь палить по плохим ребятам.

— Но там снаружи люди, обманутые Врагом.

— Послушай, ты думаешь, что солдаты, с которыми я сражался в Юго-Восточной Азии и в Южной Америке, не были обмануты врагом? Еще не брившиеся пареньки или дикари из деревни в центре джунглей, набранные после того, как их единственную корову коллективизировали Красные? Им промыли мозги и дали автомат в руки. Ты думаешь, что никто не обманул молодых япошек, которые приковали себя к кабинам самолетов и пикировали на наши корабли во славу императора? А арабские дети, на которых муллы надели пояса с динамитом и послали взрывать старых евреев во имя аллаха? Черт тебя побери, но я точно знаю, что их обманули. И я пытаюсь быть помягче с этими парнями снаружи, гораздо мягче, чем они того заслуживают. Запомни одно правило: если кто-то стреляет по тебе, стреляй в ответ!

Лемюэль вздрогнул, когда услышал снаружи громкий треск. Его сердце стучало как сумасшедшее. Но он посмотрел на твердое спокойное лицо сына, и его сердце внезапно успокоилось и наполнилось неожиданной гордостью. Здесь, на поле боя, вот настоящее место Питера.

— Прости, Сын. Извини, много за что. Кто сторожит дом?

— Да. И ты меня прости, папа, много за что. Дом захватили люди Азраила де Грея.

— Если он получит и Серебряный Ключ, мир обречен. Как далеко мы от дома?

— Техас. У тебя есть какая-нибудь магия, которая может по-настоящему быстро перенести нас из Техаса в Мэн?

— Нет. Но у тебя есть. Ударь молотом по земле и трижды произнеси имена: Тангриснир и Тангниостр.[46]

— А это что за хрень?

Еще несколько выстрелов из винтовки. Питер бросил молот и он вернулся, запачканный кровью.

Все это время Лемюэль говорил:

— …похожи на сон-лошадок, но из мира Ванир. Они служат тому, кто держит Мьёлльнир.

— Великолепно. Усыпи тех парней снаружи, пока не прибыло подкрепление. Если бы в этой стране еще была свободная пресса, они бы вообще по нам не стреляли. Они же не копы. Скоро они решат, что на больных им наплевать и пустят газ.

— А что случилось с прессой? — спросил Лемюэль.

— Чрезвычайное положение, — ответил Питер. — Законы не действуют. Я думаю, что твои гоблины загипнотизировали Конгресс, или заменили их на какую-нибудь хрень, выглядящую точно также.

— Сэлки убивают людей, снимают с них кожу и переодеваются в них, — с ужасом сказал Лемюэль. — Если ты прав, все конгрессмены мертвы.

— За это время поумирала куча парней в правительстве, в прессе, и вообще везде, где кто-нибудь начинал задавать вопросы. Держу пари, что все офицеры снаружи тюлени, и я не имею в виду спецназ.[47] Если ты не хочешь, чтобы я их всех приложил молотом, давай, вытаскивай нас из этого ада.