Ураган для Льдины (СИ) - Лена Зиздок

он поехал, стопудово. Да и вон, смотри, как впереди светится и палёным воняет, тачка наверное уже загорелась.

— Надо проверить, чтоб заказ из тачки никуда не убег, — пробасил третий, отличавшийся бородой и замысловатой татухой по лысой голове. Самый бандитский вид из всей троицы, брр.

— Не должен убежать, баба эта с работы такую дозу снотворного вбухала ему в ужин, давно десятый сон должен видеть.

— Или последний, если головой хорошо приложился.

— Тоже неплохой вариант, всё нам хлопот меньше, — крепыш остановился в двух шагах от меня, достал сигарету и прикурил, пуская вонючий дым почти мне в лицо. Он стоял совсем рядом, сумерки, дерево и темный цвет костюма более-менее меня скрывали, но если этот тип повернёт голову, если присмотрится… Я забыла как дышать от ужаса, если подам хоть звук, хоть писк, меня ж пришьют не задумываясь!

— Ну, чё там у вас? — длинный и тощий подошёл, встал рядом и тоже закурил. Блин, только бы не закашлять! От сигаретного дыма в горле так и скребёт, до слез на глазах.

— Ну чё, чё, машина вдребадан, олимпийским огнём полыхает, но я чё-т не пойму, есть кто внутри, или нет. Сука, за огнём не видно ни хрена Но двери нараспашку, что подозрительно.

— От столкновения могли раскрыться.

— Могли. Но лучше всё же вокруг пошарить, если что, далеко заказ уйти не мог, тем более под дурью.

— Ок, пошли пошарим.

И вот тогда я поняла, что писец куда ближе, чем я думала.

Глава 46. Игры в ночном лесу

ЯН

— … просыпайся! Дядь, прочухайся хоть немного, ну! Я ж больше не осилю тебя тягать! Ян, твою мать, Владимирович, просыпайся давай, кому говорят!!!

Злобное шипение Горошкиной мухой жужжит над ухом. Пытаюсь от неё отмахнуться, но руки почти не слушаются. Что пристала к трудовому человеку, устал я, сплю, нет меня, оставьте контакты секретарше.

— Ян, кому сказала — просыпайся! А то брошу и сама уйду!

И пощёчина такая по щеке прилетает — хлобысь! Ауч, больно вообще-то!

Пытаюсь возмутиться, но рот решительно зажимает пахнущая травой и дымом ладонь.

— Только молчи! Потом все вопросы, сейчас — ни звука!

Не люблю, когда мной командуют, но голос у Горошкиной не только сердитый, ещё и напуганный, потому просто киваю головой и даже не кусаюсь. Случилось что-то, чего она так трясётся?

— Ага, по глазам вижу, проснулся! Ноги в руки и драпаем отсюда, только тихо, очень тихо!

От её горячего шёпота у меня всё ухо уже мокрое, голова так до конца и не проснулась. Ладно, хочет Горошкина ролевые игры в шпиона-доминантку — на здоровье.

Смутно понимаю, что меня куда-то тащат за руку, другая рука противно дёргает где-то в плече, ноги слушаются неохотно, заплетаются, к каждой будто гирю привязали. Очень хочется встать и пару минут постоять с закрытыми глазами, подремать. Ещё лучше полежать, но мы вроде как в лесу, грязно же, так просто не ляжешь. Поэтому вот тут, у дерева, буквально чуточку постою… Кудрявая вредина не даёт мне этого сделать, ругается, толкается, тащит за собой. Стерва бессердечная.

В какой-то момент мне это надоедает. Вот чего она ко мне прицепилась, я начальник, между прочим, она слушаться должна! Сказал — стоим, отдыхаем, значит, стоим, отдыхаем! А чтобы у кудряшки не возникло желания меня и дальше пихать и тащить — притиснул её к ближайшему дереву и поцеловал. Вот, будет знать, как командовать… как от меня бегать… фак, как же мне нравится её целовать! Сладкие такие губы, нежные, и ушко, и шея, всю бы зацеловал!

Чувствительный удар по самому ценному заставил бы заорать, если бы рот снова не заткнули. Ладонью. Горошкина, ну блин, где ж ты извазюкалась так?! Возмущённо замычал, получил легонький шлепок по губам. Ты ещё и БДСМ практикуешь? Садистка!

Одно хорошо — я слегка взбодрился. Шагов на десять, потом в голове снова туман.

Передвигаюсь едва ли не на четвереньках, спотыкаюсь на ровном месте… или тут и впрямь дохрена корешков всяких? Куда ж мы так спешим, неужели не видно, я никакущий? Убью Горошкину за такие издевательства, вот в себя приду, приду в норму и прибью. Чёрт, да где уже Марат, довёл бы до машины, и поехали бы как люди, а не вот это всё…

Очередной проблеск просветления в мозгах. Ползу на четвереньках меж колючих кустов. Возмущенный, пытаюсь подняться, я что, алкаш какой, я и на своих двоих могу! Горошкина шипит, тянет меня вниз, требует не высовываться… не высовывать… да я пока и не планировал… или это намёк такой? Окей, сладенькая, понял, не дурак! Притягиваю её к себе, целую, одной рукой обнимаю, другая сама занырнула под блузку, сграбастала упругую грудь. Всё, я готов высовывать… и присунуть… и насадить… мне даже похрен на зловредный корешок, больно впившийся поперёк задницы, и запах земли вперемешку с травой уже начинает нравится…

Пальцы путаются в молнии, никак не могут удержать бегунок. Маслом он, что ли, смазанный, что пальцы соскальзывают? Такая шутка вполне в духе Горошкиной, вот ведь пакостница! Ладно, пусть сама расстёгивает, раз такое дело, вот!

Приложил её ладонь к рвущемуся на свободу члену, язык способен только на невнятное мычание, так что пусть догадывается. Пощёчина, тычок локтем в живот. За что? Сама спровоцировала, отвечала мне, молнию испортила, а потом на ровном месте рукоприкладствует… Кудряшка решила меня сегодня доконать? Ей почти удалось, от всей этой беготни я чувствую себя полудохлым. Кое-как приподнимаюсь на локтях, поворачиваюсь, встаю на четвереньки. Потряс башкой, глянул перед собой. Перед глазами маячит расчудесная попка, обтянутая юбкой, это Горошкина шустро улепетывает от меня "по-собачьи". Зрелище — охренеть, сама затея — вводит в ступор. Не знал, что Горошкина такая затейница, но мне нравятся эти игры! Чёрт, если б я ещё не был таким пьянущим, давно бы уже догнал и довершил начатое. Ну держись, кокетка!

Путеводная задница вдруг пропадает из вида. Куда? Где? Утыкаюсь носом в женские коленки. Горошкина стоит надо мной, тянет за воротник рубашки вверх, но мне пока лениво подниматься. Тем более такие коленки рядом. Горошкина, я готов сделать тебе приятное языком! Никому ещё, но ты ж мне вообще башню сносишь, всё хочу перепробовать!

Мой искренний порыв не оценили, или не поняли, язык всё ещё не способен выдать нормальные слова. Снова куда-то бежим в темноте, Горошкина то ругается, то чуть ли не плачет, уговаривает на что-то. Какая тварь обидела? Урою!

Блядь, ну пару минуток хотя бы