Блюз мертвых птиц - Джеймс Берк

— Иногда дети не знают, что творят, — ответил я.

— В этом-то и вопрос. Она знала. Она знала правила, слышала, как я приказала ей прекратить заряжать винтовку, но это ее не остановило, и она попросту убила ни в чем не повинное существо. Чертовка.

Варина Лебуф без стука распахнула дверь Хелен и вошла в кабинет. Она была одета в джинсы, низкие сапоги и оранжевую ковбойскую рубашку, губы блестели розовым блеском, грудь вздымалась, а щеки пылали.

— Какая удача, я поймала вас обоих, — заявила она.

— Мисс Лебуф, прошу вас спуститься вниз по лестнице, выйти через боковую дверь, переставить свою машину, после этого пройти через главный вход и спросить в приемной, на месте ли детектив Робишо и я, — холодно произнесла Хелен, — затем кто-нибудь позвонит мне на внутренний номер, и я, вероятно, скажу этому человеку, что я на месте, и попрошу его направить вас ко мне. А может, и нет.

— Мой адвокат подает в суд на ваше полицейское управление и помощника шерифа Катин Как-ее-там. Хотела сказать вам об этом лично, так как тут умеют приписывать небылицы всем, кто не пляшет под вашу дудку.

— И в чем ваш иск? — спросила Хелен.

— Унижение моего отца. Вы ударили его о патрульную машину. Несправедливо обвинили во всем, в чем только могли. Знаешь, в чем твоя проблема, Дэйв?

— Просвети уж.

— У тебя есть мозги, но работаешь ты на людей безо всякого интеллекта. Думаю, ты каждый день борешься с этой мыслью.

— На выход, мисс Лебуф, — приказала Хелен.

— Рада видеть, как мудро расходуются налоги, которые я плачу, — сказал Варина. — Тьфу!

Она вышла, не закрыв за собой дверь, я последовал за ней по лестнице и через боковой выход. Она шла быстро, сверкая глазами от ярости.

— Нет, Варина, так легко тебе от меня не уйти.

— Говори, чего тебе, я опаздываю.

— И куда же?

— На встречу с кардиологом моего отца, ему утром было плохо.

— Почему же не сказала об этом наверху?

— В суде ты еще много чего услышишь.

— После того, как меня чуть не угрохали рядом с твоим жилищем, ты убирала кровь и стекло с моего лица и искренне беспокоилась обо мне. Ты сказала, что в деле, которым я занимаюсь, замешаны миллионы. Ты также сообщила, что люди, пытавшиеся меня прикончить, не знают границ. И ты посоветовала мне не быть таким глупцом.

— Это никоим образом не связано с плохим обращением с моим отцом.

— А я думаю связано. Я думаю, что твой отец — жестокий человек, способный на все, что, по его мнению, сойдет ему с рук. Я думаю, что этот гражданский иск просто для отвлечения внимания.

— Мой отец вырос в бедности и в другую эру. Думаешь, справедливо смотреть в прошлое из настоящего и судить людей, никогда не покидавших пределов штата Луизиана за всю свою жизнь?

— Я всегда восхищался тобой, Варина. Мне не хотелось бы, чтобы ты причиняла боль той женщине, помощнику шерифа. Она справедливо обошлась с твоим отцом, а этот гражданский иск обанкротит ее и, наверное, разрушит ее жизнь и жизнь ее детей. Хочешь, чтобы это было на твоей совести?

Машина Варины Лебуф была с откидным верхом, она положила руку на дверь и отдернула ее, видимо, почувствовав, насколько сильно раскалился металл на солнце. Ее лицо было перекошено, в глазах сквозила боль.

— Хочу задать тебе еще один вопрос, — сказал я, — я знаю тебя с подростковых лет и всегда думал, что ты настоящий победитель. Кто-то рассказал мне о том, как ты пристрелила опоссума на стрельбище, когда тебе было пятнадцать. У опоссума были детеныши.

— Это наглая ложь!

— Может, ты и не хотела убивать его. Может быть, увидела движение листьев и хотела попасть в ветку. У детей так бывает. У меня было. Я однажды застрелил большого енота, и мне до сих пор неприятно об этом вспоминать.

— Я не убила ни одного животного за всю свою жизнь, и скажи тому лжецу, который наплел тебе это, а я уверена, что это Мисс Железная Стерва 1969 года Хелен Суле, чтобы держала свой грязный рот на замке, а не то мне плевать, шериф она или нет, я поймаю ее, когда вокруг будет достаточно свидетелей, и расцарапаю ей рожу!

— А вот этого я тебе не советовал бы.

Солнце зашло за облако, оставив канал, здание мэрии, окруженное дубами, и петляющую подъездную дорогу в тени. Я увидел, как краски покидают лицо Варины.

— Дэйв, как ты не видишь, всего этого можно избежать! Мы проживаем свои жизни так, как можем. Людям, принимающим решения, на нас наплевать. Зачем терять жизнь попусту? Когда все это закончится, никто даже не вспомнит, как нас звали.

— Зато мы будем помнить, кем были, а кем не были, — ответил я, — счет к концу игры не меняется.

Я думал, что она просто уедет, но она поступила иначе. Она вцепилась мне в руку и сильно ее пожала, словно в акте отчаяния, и я почувствовал, как ее маленькие ногти впиваются мне в ладонь. Затем Варина села в машину и, поправив прическу, отъехала под звуки радио. Луч солнечного света упал на нее, разделив ее лицо напополам, как будто это были два разных человека, и художник, рисовавший их, никак не мог сделать окончательный выбор.

Глава 13

Тем вечером я увидел, как «кадди» Клета подъехал в сумерках к нашему дому, за рулем сидела женщина. Клет вылез из машины с пассажирской стороны и пошел к крыльцу, а женщина тронулась с места и повернула за угол неподалеку от «Шэдоус», мигая синим поворотником в надвигающейся темноте. Я встретил Клета на ступеньках.

— Это твой помощник? — спросил я.

— Она поехала за аспирином, подгорела на солнце сегодня утром. Я только что услышал про этого парня, Патина, которого подстрелили у клуба в Лафайетте. Этот тот самый, кто пытался замочить тебя из дробовика?

— Сомневаюсь. Он бы свалил из города. Я так думаю, он угнал рефрижератор от мотеля, где остановился, и передал его своему братцу. Но это лишь догадки.

— Знаешь, что тут странно, Дэйв? Зачем угонять грузовик-рефрижератор и использовать его, чтобы скрыться с места заказного убийства?

— Думаешь, его никто не угонял? — спросил я.

— Возможно.

— Варина Лебуф подает в суд на управление. Я думаю, она обо всем этом знает больше, чем показывает.

Персел сел на крыльцо. Воздух был наполнен жужжанием цикад, в деревьях вспыхивали и исчезали в желтом дыме светлячки.

— Интересно, нравятся ли ей мужики постарше, — сказал он.

— Давай завязывай! Вернемся к рефрижератору.

— Зачем сводить себя с ума? Ты был прав с самого начала. Мы имеем дело с большими игроками. Но вернемся к этой телке, Варине. Женщин красивее просто не бывает, и если твой прибор не встает на автопилоте, когда такая деваха проходит мимо, лучше бы его тебе сдать за ненадобностью. Только не строй из себя святую невинность. Представляю, сколько километров ты нагонял своим агрегатом, когда еще закладывал за воротник.

— Это невероятно. Мы говорим о множественных убийствах, а ты вместо головы думаешь головкой?

— Я вообще-то о твоем члене говорил, а не о своем. Ну да ладно, поговорим о моем. Думаю, у моего есть глаза из рентгена — он однозначно видит сквозь штаны. Что мне делать, забетонировать его, что ли? — Клет бросил взгляд через плечо сквозь антимоскитную сетку входной двери. Кожа на голове натянулась, лицо побагровело, а шрам, проходящий через бровь, побелел.

— Привет, Молли, — выдавил он, — не заметил тебя.

— Привет, Клет, — ответила она, — наслаждаешься вечером?

— Хотел пригласить Дэйва на прогулку, — он встал, — пойдешь с нами?

— Купите по пути мороженого, — ответила моя жена.

— Обязательно, — сказал Персел, — как раз хотел предложить. Мы с Дэйвом просто проветривались, и я говорил только о себе, больше ни о ком.

— Мы всегда рады видеть тебя нашим гостем, Клет, ответила Молли.

Мы пошли вниз по улице по направлению к «Шэдоус». Мой приятель оглянулся на дом:

— Как долго она там была? — спросил он.

— Да расслабься. Кто за рулем твоей машины?

— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Мы с Гретхен сегодня побывали у залива Ист-Кот-Бланш. Я думаю, что знаю, где тело Блу Мелтон выбросили в воду. Думаю, что парни, сделавшие это, были на большой яхте и ни хрена не понимали в морском деле. Сколько на побережье Луизианы яхт-клубов, хотя бы таких, где причаливают лодки, достаточно большие для размещения на них промышленных морозильных камер? Немного. Вот с чего нужно начинать, приятель. Поиски таких людей, как Ронни Эрл Патин, не помогут нам добраться до верхушки.

— Не меняй тему. Ты сказал, Гретхен? Ведь так зовут твою дочь, Гретхен Хоровитц?

Мы вышли на разводной мост на Берк-стрит, приливные волны под нами скользили между сваями, солнце садилось во вспышке оранжевых языков пламени под покрывалом облаков, принимавших причудливые формы.

— Я говорю это тебе потому, что мне кажется, она не Карузо, — сказал Клет.