Блюз мертвых птиц - Джеймс Берк

— Я позвоню по телефону из клуба, вернусь через пару минут, — сообщил я.

— Ты что, оставляешь меня здесь?

— А на что это похоже?

— Заведи меня внутрь.

— Ронни, ты восемь лет провел в «Анголе». Думаю, если бы ты научился стучать, то вышел бы оттуда многим раньше, но ты этого не сделал. Немногие парни могут этим похвастать. Ты крепкий парень, но для меня это значит, что с тобой я зашел в тупик, а потому теперь ты — проблема полиции Лафайетта.

— У меня колени больные. Работал на полу без наколенников, — сообщил Патин.

— В это я могу поверить, — бросил я, достал свой плащ из машины, сложил из него подушку и подложил ему под колени.

Он посмотрел на меня снизу вверх, его лицо перекосилось от неудобной позы.

— Ты выпьешь мое бухло?

— Пока не знаю, — ответил я.

Я вернулся в клуб. Может быть, мне стоило отвезти его в полицейское управление Лафайетта на заднем сиденье своей машины, хотя сзади и не было карабина на полу для фиксации наручников. А может, стоило отпустить его на все четыре стороны и попытаться проследить, куда он отправится. Или, может, мне стоило задержать и трех проституток? А может, мне вообще нужно было следить за зарядкой моего мобильного, хотя я позже и понял, что проблема была в прикуривателе. Я набрал «911» на телефоне-автомате и наблюдал за тем, как инвалид танцует с воображаемой женщиной перед музыкальным аппаратом. Я поискал глазами проститутку, которой предложил тарелку гамбо, но не увидел ее в клубе. Я смотрел, как Харви моет стаканы в полной грязной воды раковине, и подумал, как бы все повернулось, если бы он не вытащил меня из канавы за дешевым борделем в Андерпасе. Стал бы я ужином для шакалов? Или бы меня ограбили, а может, и забили бы до смерти? Молил бы я о пощаде, если бы кто-то приставил нож мне к горлу? Такой ассортимент блюд присутствует в меню каждого опустившегося алкаша.

Я поднял руку в знак благодарности Харви и подождал, пока мой звонок в «911» перевели на детектива в полицейском управлении Лафайетта. Казалось, что низкий потолок, крашеные стены из шлакоблока и вонь сигарет и мочи из туалета выдавили из комнаты весь кислород. Я ослабил галстук, расстегнул воротник и сделал глубокий вдох. Я закрыл глаза и снова открыл их, почувствовав, как сужаются сосуды в одном из полушарий моего усталого мозга и как по непонятной причине возвращаются старые проблемы с головокружением. Мой взгляд упал на рюмки с виски, покинутые на столе Ронни Эрла. Я перевел взгляд на сигаретные ожоги на полу, похожие на окаменелые останки речных пиявок, и до боли сжал во внезапно вспотевшей ладони трубку телефона.

Мой звонок диспетчеру «911» и разговор с детективом заняли не более трех минут. Инвалид все еще танцевал под ту же самую мелодию, раздававшуюся из музыкального автомата, когда я зашел в клуб. Но я внезапно осознал, что облажался, причем по-крупному. Чернокожая проститутка за стойкой бара была слишком спокойной, когда распознала во мне копа. Она тоже это поняла, а потому притворилась обиженной жертвой, чтобы смазать мое впечатление о ней.

— Ты тупой ублюдок, — сказал я себе, бросил трубку телефона и распахнул переднюю дверь.

Далекий выстрел раздался из теней вниз по улице, либо с заднего сиденья автомобиля на углу, либо с заброшенной заправки за ним, разбитые окна и пустые колонки которой прятались глубоко в тени черных дубов. Я услышал лишь один громкий хлопок, вероятно, произведенный мощной винтовкой с оптическим прицелом. Возможно, пуля задела другую поверхность, прежде чем отрикошетить в цель, или же порох в патроне был влажным или старым. Независимо от этого, патологоанатом позже придет к выводу о том, что пуля, проделав отверстие в лице Ронни Эрла Патина, изменила направление своего движения и на выходе вырвала часть черепа, размазав его мозги по багажнику моего полицейского автомобиля.

Когда я подбежал к нему, держа свой сорок пятый калибр в руке, он уже завалился на бок, сидя на коленях, как ребенок, заснувший во время молитвы. Вечерняя прохлада была испорчена пылью, шумом автотрассы, запахом автомобильной резины и выхлопных газов. Я вгляделся в поток машин, посмотрел на дым горящих мусорок, поднимающийся к красному солнцу, и задумался, покинула ли уже душа Ронни Эрла Патина его бренное тело и была бы его жизнь иной, если бы я не отправил его за решетку с репутацией педофила. Думаю, вряд ли это что-нибудь изменило. Но сложно ненавидеть мертвецов, что бы они ни совершили при жизни. Это та власть, которую они имеют над нами.

Глава 12

В своем коттедже в мотеле Клет уступил свою кровать Гретхен, а сам примостился на диване.

— Я могу сама найти себе крышу над головой, — сказала она.

— Все коттеджи заняты, а нормальный мотель здесь стоит не меньше шестидесяти. Ты же хотела посмотреть Джеймса Дина на ночь, в мотелях каналов мало, зато у меня есть все.

Сказать, что она хотела посмотреть Джеймса Дина, значило не сказать ничего. Клет думал, что она выключит телевизор и пойдет спать после того, как она увидела «Гиганта». Вместо этого она сходила в туалет и немедленно вернулась обратно в кровать и улеглась на живот, положив подбородок на руки и внимательно вглядываясь в экран. Персел пытался краем глаза следить за событиями в «К востоку от Эдема», затем положил две подушки себе на ухо и постарался заснуть, несмотря на патриархальный голос Раймонда Масси, который, казалось, бил его по голове, как камни, падающие в колодец. Когда он проснулся в четыре утра, кровать была пуста, телевизор стоял на минимальной громкости. Дверь в туалет была открыта, свет выключен, на дверь накинута цепочка. Клет обернулся в простыню, встал, чтобы заглянуть за кровать. Гретхен лежала на полу перед телевизором, как маленькая девочка, руки обнимали подушку, подбородок вздернут, босые пятки в воздухе. Она досматривала последнюю сцену «Бунтаря без причины», ее глаза блестели. Персел сел в кресло и подобрал простыню. Он смотрел на нее и не мог произнести ни звука, точно так же, как не решаешься сказать хотя бы слово во время службы в церкви.

— Знаешь, почему у этого фильма неправильное название? — подала голос из-за кровати Гретхен.

— Если честно, никогда об этом не задумывался, — ответил Клет.

— Это не имеет никакого отношения к бунтарству. Все становится понятно в сцене в обсерватории. Натали Вуд, Джеймс Дин и Сал Минео прячутся от полиции и братвы. Дин считает, что это он виновен в смерти Базза, когда они ввязались в кидалово с крадеными тачками. Когда он попытался явиться с повинной, ему на хвост сели бандиты. Джеймс, Натали и Сал хотят быть семьей потому, что у них самих этого никогда не было. Они как святое семейство в хлеву. Никакие они не бунтари. Они просто хотят, чтобы их любили. Единственный реальный для них рай — это звезды на потолке планетария.

— А ты знаешь, в этом фильме был один прокол, — попытался продолжить ее рассуждения Клет, — Сал Минео отправляется в темноту с полуавтоматикой. А Джеймс Дин уже вытащил обойму. Он пытается сказать копам, что пистолет не заряжен, но они все равно стреляют в Сала. А по правде пистолет был заряжен. Сал Минео до того из него стрелял, а это значит, что в патроннике был патрон.

— И это все, что ты вынес из такого фильма? Что такой величайший режиссер, как Николас Рей, не разбирался в оружии? Что полицейские сделали то, что должны были сделать? А может, Джеймс Дин и из патронника достал патрон, просто не в кадре. Или это вырезали при монтаже. Многие из актеров были ветеранами Второй мировой или войны в Корее. Думаешь, они не знают, как разрядить полуавтоматику?

— Я просто сделал наблюдение.

— Лучше не делай этого перед людьми с мозгами, не становись посмешищем.

— Ты, похоже, много знаешь об оружии, — заметил Клет, но Гретхен лишь хмыкнула в ответ.

Он засунул руку за телевизор, вытянул вилку из розетки и выключил верхний свет. Даже положив себе подушку на ухо и засунув лицо поглубже в диванные подушки, он не мог выбросить слова Гретхен из головы. А чего он ждал? Что эта девушка окажется не тем человеком в бейсболке «Ореолес» и красной ветровке, который на его глазах направил полуавтоматику в лицо Биксу Голайтли и, не моргнув глазом, всадил три пули ему в голову и в рот? Его дочь не только хорошо разбиралась в оружии — она производила впечатление человека с такой остаточной злостью, что дай ей шанс, и она могла бы громить все вокруг и после того, как у нее закончатся патроны.

Персел не сомкнул глаз, пока первые проблески рассвета не посеребрили небо на востоке, а туман с каналов не покатился приливной волной через деревья, окружив его коттедж и отрезав его от остального мира.

Когда Клет и Гретхен проснулись, он на скорую руку сообразил сухой завтрак и кофе, затем поджарил яичницу из четырех яиц, добавил к ним несколько ломтиков бекона и упаковал их в восемь ломтей хлеба, густо намазанных майонезом, а приготовленные сэндвичи завернул в фольгу. Он вышел из коттеджа и сорвал кустик мяты, растущей на клумбе у пожарного гидранта, вымыл листья и отправил их в бутылку апельсинового сока, затем положил сэндвичи и апельсиновый сок в походный холодильник, наполненный льдом, и бросил в него упаковку замороженных креветок.