Чаша Грааля. Софиология страдания - Отец Сергий (Булгаков)

Страшном Суде, хотя она и остаётся неведомой и недоведомой человеку, как это явствует из ответов одинаково как праведников, так и грешников. Но она ведома Самому Христу, Который прямо утверждает действительность Своей земной жизни в человеческой: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из братьев Моих меньших (знаменательно и самое это выражение о людях как о братьях Господа), то сделали Мне (Мф. 25:40) и обратно.

Здесь свидетельствуется известное praesentia realis Христа в человечестве, иное, чем евхаристическое, не чрез причащение, но как разделённое страдание. Это должно быть догматически понято глубже, нежели это делалось до сих пор. Богословие знает лишь искупительное страдание за нас, но не знает страдания Христа с нами, Его сострадания с человечеством, того, о чём свидетельствуется при последнем подведении итогов как всех индивидуальных человеческих жизней, так и всего человечества в совокупности.

Можно различить двоякое последствие грехопадения Адамова: греховная немощь всего человечества, как и личные грехи каждого человека и его же болезни; и страдания, и смерть как личные судьбы. Первые искупает Своею кровию Агнец Божий, вземлющий грех мира. Он примиряет с Богом человека и сообщает ему бессмертие и отверзает врата рая. Путь земной жизни, как несение креста и следования за Христом, является образом личного усвоения этого искупления. Но жизнь отпавшего от Бога, самочинного мира, ставшего царством князя мира сего, есть и трагедия, исполненная не только греха, всеобщего и личного, но и страдания, которое является не только прямым или косвенным последствием грехов, но и судьбой, в каждом отдельном случае непостижимой и иррациональной.

Мир есть место мучений, которые не могут найти для себя личного истолкования. Смысл их, если вообще он может быть найден, лежит в запредельности будущего века, в таинственной связи всех отдельных судеб в одной общей судьбе. Но в пределах здешнего бытия мы имеем страдание в качестве злого рока, а зло – в качестве силы, владеющей миром. Здесь прежде всего приходят на мысль страдания, болезни, смерти невинных детей, не знающих личного греха и как будто этими страданиями искупающих грехи во всём неизмеримом времени наследственности: отцы ели кислое, а у детей была оскомина (Иер. 31:29; Иез. 18:2). Детские страдания предстают во всей безответности своей. Далее следуют болезни взрослых, которые, постепенно усиливаясь, заканчиваются болезнью болезней – смертью. Далее следуют всяческие преступления и злодеяния, войны, голод, нищета, порабощение, эпидемии, безвременная гибель на суше, море и воздухе от стихий, зверей, землетрясений и прочая и прочая, что неисчислимо и неизмеримо в мысли и превосходит воображение. И пред лицом всего этого мы спрашиваем: где же ныне Христос, где любовь Божия? Он оставил нас в Своём Вознесении?

На это недоумение Сам Господь отвечает Своим свидетельством на последнем Суде, когда будут подведены итоги мировых судеб: Я с вами алкал, жаждал, был в темнице, был наг и странником, был болен; Я разделил с людьми все страдания в земной и временной жизни их. Господь свидетельствует здесь не только о Своей жертве искупительной смерти (тело Мое за вы ломимое, кровь Моя за вы и за многия изливаемая), но и о Своей сострадающей любви: ваши страдания суть и Мои страдания[120]. Творец мира разделяет с ним и его скорбные судьбы. Христос созерцает в Своём «сидении одесную Отца» земные страдания людей не из холодной и безучастной высоты, но с нами их 201 разделяет сострадательной Своей любовью. Это означает, что Его земная жизнь продолжается и Он присутствует на земле, невзирая на Своё удаление из мира в Вознесении. Христос с нами не только в жизни, но и в смерти, с нами соумирает в Своей смерти смертей.

Такова антиномия Вознесения, как она дана в Евангелиях и подтверждена в церковной письменности (кондак Вознесения). Конечно, это сострадание во всём его всечеловеческом объёме может быть вмещено только в сердце Богочеловека, как Ему же лишь Одному свойственно вместить в Своё сердце, перестрадав, оплакать и искупить все человеческие грехи в отдельности и всю силу всечеловеческого греха в целом. Всё это может быть свойственно Тому, Кто является не одним из многих, ограниченным и заключённым в личном человеческом естестве, но Все-человеку, Который знает и любит всех. И об этой антиномии Вознесения, об этой продолжающейся жизни Христа на земле сказано, что кости Его не сокрушатся на Кресте. Это и есть сила Христова Богочеловечества в Его Воплощении. Здесь в качестве Его земной человечности с нами и остаётся Его кровь и вода, излившаяся из Его ребра ранее Воскресения. Это есть земная кровь для продолжающейся земной жизни. Излившись в землю, она остаётся в ней, как и Христос таинственно чрез неё остаётся на земле и после Своего Воскресения. В Евангелии не сказано, что из ребра Иисусова излилась кровь и вода всецело, без всякого остатка, и естественнее полагать, что она как бы разделилась на две части: одна осталась на земле, другая же принадлежит к воскресшему и прославленному Его телу.

Однако Христос и вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13:8). Но это самотожество проявляется в разных образах: Христос – грядущий Мелхиседек до Воплощения; пришедший в мир – по Воплощении; воскресший и небесный – после Вознесения. И посему есть не одна, но две чаши Христовы. Первая есть чаша земной Его жизни и человеческого страдания, и это о ней Он молился в борении Гефсиманском, в поте, как капли крови, падающем на землю: Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты (Мф. 26:39–44).

Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22:42). Это и есть Чаша Св. Грааля. И вторая чаша есть евхаристическая, творимого Его «воспоминания», во всей силе совершившегося искупления, прославления и «одесную Отца сидения». И эти две чаши есть единая Чаша Христова. Есть два образа praesentia realis: незримое и тайное присутствие Христа в мире и человеке – вочеловечившегося Господа, и та́инственное присутствие Его во Святых Дарах, зримо и незримо, чрез сакраментальное преложение.

5. Воцарение Христа

Итак, мы различаем двоякое присутствие Христа в мире: прославленное в Небесах, которое сообщается нам чрез таинственное Его вселение в нас в преложении Евхаристическом, – это есть Его новое в нём пришествие, сошествие на землю Духом Святым; и Его же пребывание в мире природном, со-человечестве, в истории; и таинственным к тому основанием, как бы местом этого пребывания является излившаяся из ребра Спасителева кровь и вода, Св. Грааль.

[История как апокалипсис]