Стать счастливой - Джейн Лувако

не смогла сдержать писка радости. В эту минуту я была готова расцеловать всех и прыгать на одной ножке как ребёнок. Никогда бы не подумала, что буду так радоваться академической форме. Быстро одевшись и приведя в порядок чуть влажные волосы, вышла из палаты.

Да, я не ошиблась в своих выводах. Навстречу мне шёл Эдхар. Радостно взвизгнув, прямо из дверей бросилась к нему и повисла на шее. Не ожидая меня, такой внезапной и неожиданной, он охнул и чтобы удержать равновесие, обнял за талию.

– Дорогу, в сторону, – от громкого мужского ора Эдхар крепко сжав меня в объятиях, крутанулся к стене, прижимая меня к ней и закрывая своим телом.

А мимо нас бежали лекари и какие-то люди, нёсшие на руках парня, не подающего признаков жизни. Вновь раздался крик:

– Во вторую, – и они стремительно рванули в указанном направлении.

Мы отлепились от стены. Я все также крепко обнимала Эдхара за шею, почти вися на нем. Но он уже отпустил меня не делая попыток обнять. Я не понимала такого отношения к себе и это напрягало и обижало. Я ещё помнила наше свидание, так и не закончившееся поцелуем. И вот сейчас… Я привыкла к его тёплому отношению к себе, а сейчас он был отстранённым и каким-то холодным, далёким. Не желая мириться с таким положением, затараторила, счастливо улыбаясь и не чувствуя счастья в душе:

– Эдхар, спасибо, что спас меня!

– Я не…

Заглядывая ему в глаза, видела плескавшуюся в них боль, но в горячке происходящего не придавая значения этому неловко потянулась и звонко чмокнула его в щеку. Мужчина замер и закаменел. Не понимая, что происходит и пытаясь его растормошить, откинув все сомнения тут же чмокнула в другую. И только встретившись с его диким взглядом, замерла как кролик перед удавом. Я так и не поняла чего было в нем больше: растерянности, ошеломления, удивления, или беспокойства?

Только теперь до меня начала доходить вся странность ситуации: я бросаюсь на шею мужчине, целую его, а он не отвечая на мои поползновения затравленно смотрит мне за спину. Какой же дурой я почувствовала себя, кто бы знал. Только трусливая мысль, что никто не видел моей глупости, спасала моё уязвлённое самолюбие. Как же я была рада, что никого не было в коридоре. Но на кого-то же тогда Эдхар смотрит?

Вспомнились земные фильмы, когда герой сделал или сказал гадость, а потом спрашивает: “Он что, стоит у меня за спиной?” Вот так же сейчас почувствовала себя и я. Сердце зашлось в истерике, пытаясь вырваться из груди, а потом провалилось куда-то в пропасть, а губы моментально пересохли от осознания огромной подставы. Я медленно, не делая резких движений, отодвинулась от Эдхара и расцепила руки. Плюнув на всё и понимая, что мне теперь с этим жить, повернулась. И широко распахнула глаза, забывая как дышать. От нас, широко шагая, уходил Дар.

Я смотрела вслед уходящему Дару и не понимала почему мне так горько. Я знаю его столько лет как главу Рода, правителя нашей страны. И сейчас находилась в смятении, не понимая какие чувства испытываю к нему. Почему сейчас сердце рвалось за ним, догнать, вернуть? Объяснить! Вот только что я ему скажу? Я ведь хотела поцелуя с Эдхаром, его объятий. Так почему сейчас, когда за спиной стоит такой родной и близкий мужчина, у меня ощущение предательства, будто я изменила самой себе? Так ни на что и не решившись, спросила Эдхара:

— Я хочу знать, что произошло со мной и с братьями, — голос словно не родной, стал каким-то тусклым и надтреснутым.

— Пойдём к Валионору в кабинет, там и поговорим, — его голос звучащий сейчас не лучше моего: глухой и сиплый, не добавил мне радости или хотя бы спокойствия.

Куда только подевалась моя лёгкость в теле и прекрасное настроение. Ощущая себя древней развалиной поплелась вслед за ним.

Оторвавшись от бумаг, которые только что внимательно просматривал, делая записи на полях, лекарь удивлённо поднял на нас глаза. Быстро окинув испытующим взглядом, удручённо хмыкнул и нахмурившись, отодвинул бумаги в сторону. Его неприкрытое недовольство бросалось в глаза. Зная, что Валионор очень не любит, когда нарушают режим лечения, восприняла его на свой счёт. Ну не на Эдхара же направлено это раздражение? Поэтому попыталась оправдаться, пока мы рассаживались.

— Валионор, не ругайся, я чувствую себя хорошо и полна сил. Даже магия есть, только не очень слушается… поэтому решила встать, ну чего мне валяться в постели? — просительно заглядывая ему в глаза, поинтересовалась. — Ты ведь не будешь ругаться? — он только кивнул, отмечая, что услышал меня и задал странный вопрос Эдхару.

— Дариона встретили? — они говорили о чем-то понятном только им, но касающемся меня, из-за этого беспокойство на душе усиливалось.

— Да, — спокойный, но какой-то бесцветный голос мужчины, заставил меня взглянуть на него и почти отшатнуться.

Я видела Эдхара весёлым и грустным, злым и счастливым, задумчивым, удивлённым... разным. Но я никогда не видела, чтобы его живое лицо с яркой мимикой превращалось в холодную, отстранённую, безэмоциональную маску. Он упорно смотрел куда угодно, но не на меня, заставляя чувствовать себя в чем-то виноватой.

Услышав хмык лекаря, перевела непонимающий взгляд на него. Что здесь происходит? Что случилось за то время, пока сумасшедший магистр тащил меня в это странное место силы со страшным алтарем?

— Я хочу знать, что происходит, — тихо, но настойчиво попросила мужчин.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась от мощного пинка и с силой врезалась в стену, заставляя меня от неожиданности подпрыгнуть на месте.

— Где она, что с моей дочерью? — в кабинет словно ураган ворвался отец.

Его всклокоченные волосы торчали в разные стороны. С безумием в глазах он оглядывал комнату. Увидев меня, всё равно что запнувшись, остановился, и весь как-то в миг постарел. Ссутулившись, отец сделал шаг, будто боясь подойти, и покачнулся. Я сорвалась со своего места к нему, стараясь поддержать и тут же оказавшись в родных объятиях, крепко прижатой к груди.

— Девочка моя, — казалось, что слова с трудом проталкиваются через его сжавшееся горло.

Отца трясло. Вцепившись кулачками в лацканы его сюртука и почувствовав страх за меня, отчаянно, навзрыд расплакалась. Выплёскивая со слезами весь ужас, боль и безнадёжность последних дней. Истерика накрыла с головой. Отец нашёптывал слова утешения. Пытаясь как-то успокоиться, кивала ему в ответ, соглашаясь со всем, что