В ожидании счастья - Терри Макмиллан

— Не знаю. Суд возобновится через полтора месяца. Судья обязал его платить мне пока тысячу восемьсот каждый месяц плюс земельный налог, расходы на машину и страховку.

— А как теперь с детьми?

— Пока в суде перерыв, он приходит к гам каждый второй выходной и еще два вечера в неделю. Меня уже тошнит от его вида Больше не разрешу ему входить в дом, пусть ждет у машины.

— Правильно. А сколько может занять весь этот процесс?

— Не знаю. Недели, месяцы и даже годы. Зависит от того, что они найдут и сколько это у них займет.

— Неужели?

— Я серьезно. Все так запутано, подружка. И он еще имел наглость предложить мне триста тысяч долларов.

— Надеюсь, ты не взяла?!

— Я не такая дура, — говорит она.

По-моему, все-таки именно такая. Если кто-нибудь предложил бы мне такие деньги, я б, не раздумывая, схватила их и побежала.

— Ты знаешь, на сколько их хватило бы в девяностом году? — спрашивает она.

— Мне бы хватило надолго, — говорю я. — Я наняла бы папе постоянную сиделку, это во-первых. Выплатила бы студенческий кредит и отдала бы займ по кредитной карточке, а потом купила бы себе дом.

— Все равно, мой юрист советует мне набраться терпения. Она сказала, что хоть Джон и пройдоха, но дела свои он вел крайне неаккуратно. Самая большая его ошибка в том, что он продал бизнес по такой смехотворной цене. И теперь они начали проверять все, понимаешь? Если бы я раньше не узнала обо всех этих грязных делишках, я бы согласилась решить все без суда. Но не теперь. Ни за что на это не пойду.

— Н-да, — сказала я.

— Может, придется и дом продать.

— Почему?

— Нужны будут деньги, если эта канитель затянется надолго.

— Ты же сказала, что тебе присудили на детей.

— Да, но на самом деле этого хватает, только чтобы как-то протянуть. Ты имеешь представление, сколько мне стоит содержать такой большой дом, да еще с двумя детьми?

— Нет, но знаю точно, что много.

— А на одни кондиционеры для такой махины, знаешь, сколько уходит? К тому же еще садовник, рабочий при бассейне, экономка. Вот ее-то точно не отпущу, что бы ни случилось. Про еду вообще не говорю. У младшего нога растет не по дням, а по часам, без конца нужно покупать новую обувь. Ну ладно, дело в том, что сейчас суд заставил его платить за дом, но платить всегда никто его заставить не сможет. Адвокат мне ясно сказала. Скажи, а как Майкл?

— С Майклом все кончено.

— Уже?

— Он оказался ужасным занудой.

— Ты говоришь глупости, Робин. Вечно у тебя семь пятниц на неделе. По твоему описанию мне показалось, что он хороший парень. Несколько толще, чем надо, ну так что с того? Даже Глории он понравился. Похоже, он самый порядочный мужчина, с каким ты встречалась в последнее время, по крайней мере с тех пор, как я тебя знаю.

Слава Богу, в телефоне начинаются гудки.

— Подожди минутку, — говорю я и нажимаю на кнопку переключения. Это Рассел.

— Как дела, Робин?

— Нормально.

— Хорошо. А что ты делаешь?

— Болтаю с Бернадин.

— А у нее как?

— Нормально.

— Я соскучился по тебе, — говорит он.

— Вранье.

— Нет, соскучился.

— С каких это пор ты по мне скучаешь? — спрашиваю я.

— С тех пор, как тебя нет рядом.

— Тебя очень долго не было, Рассел.

— Я знаю, что слишком долго, но я так скучаю по тебе.

— В таком случае ты очень оригинально это демонстрируешь. — В трубке длинная пауза. — Рассел?

— Слушаю, — произносит он. — Может быть, все-таки встретимся?

Я даже долго не думаю. Просто говорю „да".

— Тогда увидимся через полчаса, — говорит он.

Я снова переключаюсь на Бернадин:

— Мне надо идти.

— Что-то не так?

— Нет, — говорю я, — с чего ты взяла?

— Извини, мне казалось, что мы с тобой еще не закончили разговор.

— Да, но мне надо было поговорить с одним человеком, вот и все.

— Это Рассел?

— Нет, не Рассел. И что, даже если это он?

— Я просто спросила. Ладно, черт с тобой, увидимся в среду. Подожди минутку…

— Что? — нетерпеливо спрашиваю я.

— Собрание переносится. До пятого апреля, это четверг. Пометь себе в календаре.

— Глория мне уже сказала.

— И приготовься выступить в комитете.

— Во сколько?

— Я не знаю, придешь и выяснишь.

— Пока, Бернадин. Детишкам привет. — Я кладу трубку и бегу в ванную. Принимаю душ и благодарю Бога за то, что он послал мне сегодня желанного мужчину. Меня не трогает, даже если Рассел принадлежит кому-то еще. Пускай после этого он уйдет к ней. Мне плевать.

ПОЛЧАСА СЧАСТЬЯ

Бернадин была рада вырваться из дому; Глория только надеялась, что не умрет от скуки; Саванна жаждала встретить кого-нибудь подходящего; Робин уповала на то, что не наткнется на одного из своих бывших любовников.

Встретиться решили в „Пендлтоне" в полседьмого. Робин предложила заехать за Саванной, но тут вдруг выяснилось, что ее деловая встреча закончится намного раньше, чем она рассчитывала. Тогда она смогла бы заскочить в „Оазис" сделать маникюр, а потом — домой, чтобы переодеться во что-нибудь сногсшибательное.

Но больше всего Робин хотелось под любым предлогом заехать к Саванне. Бернадин все уши прожужжала об изумительных картинах своей подруги и о ее изумительном вкусе. Робин хотела сама все увидеть. Ее собственная квартира, правда, не была образцом дизайна, зато она была яркой.

Саванна открыла дверь; на ней было облегающее оранжевое платье с широким белым поясом и сандалии из ремешков. Волосы коротко острижены с боков, а на макушке торчат крутые завитки. В „Оазисе" такой прически никому не делали.

— Привет. Меня зовут Робин.

— Так я тебе и поверила. — Саванна обняла новую знакомую. — Входи, садись. Я через минуту вернусь. Видишь, — сказала она, входя в дом, — я еще даже распаковаться не успела, так что извини.

— По-моему, ты за два дня многое успела! — прокричала ей вслед Робин.

Она уселась на кушетку и провела рукой по нежно-зеленой обивке. Да уж, это не дешевая кожа. У стенки кушетки брошены шесть зеленых и персиковых подушек. Груды коробок распиханы по углам, но в комнате уже стояли на своих местах как минимум четыре статуэтки, шелковые цветы на столиках и керамические вазы невиданных цветов: медного, серебристо-черного и цвета крыла жука-бронзовки; форма каждой тоже довольно необычна; цветные же пятна на некоторых из ваз делали их похожими на карту мира. Какие-то вазы были надтреснуты — грузчики явно обошлись с ними безо всякого почтения, но Робин промолчала. На три стены Саванна уже повесила картины. Робин не была поклонницей такого искусства — казалось, художник оставил свое произведение неоконченным. А те картины, которые она могла понять, сюда совершенно не вписывались.