Палач и Черная птичка (ЛП) - Уивер Бринн

Я отступила лишь на два шага назад. И даже ни разу не отвернулась.

— Ты звал меня. Словно что-то потерял. Я… — я сглатываю, и его прикосновение находит меня из тени, след покалывающего тепла течет вверх по моей руке и снова спускается вниз. — Я знала, ты не просто хотел, чтобы я осталась. Тебе это было нужно. Давненько во мне так не нуждались.

Его нежная ласка находит мою щеку, что контрастирует с жестокостью, оставившей шрамы на его костяшках пальцев той ночью.

— Наверное, сейчас это уже довольно очевидно, но я рад, что ты осталась.

— Я тоже, — наклоняюсь ближе и прижимаюсь к его губам, наслаждаясь его знакомым запахом и теплом. Когда отстраняюсь, говорю: — Можно мне задать вопрос несмотря на то, что я проиграла?

Смех Роуэна прерывает поцелуй в мой висок.

— Ладно, дам тебе поблажку. Но только один вопрос.

— Я помню, как ты шептал Фрэнсису что-то перед тем, как избить. Что ты сказал?

Пауза молчания между нами затягивается, и на мгновение кажется, что он не собирается отвечать. Роуэн просовывает руку под мою подушку и притягивает ближе, пока моя голова не оказывается у него на груди, его сердцебиение успокаивает в темноте.

— То же самое, что говорил тебе перед его смертью: «моё», — наконец произносит он. — Сказал, что ты моя.

Когда этот кусочек головоломки встает на место, мне немного больно, как будто сердце сейчас треснет, чтобы освободить место для него. Вроде и не верится как-то, что Роуэн все это время был уверен в нас, кем мы можем стать и в своих желаниях. Он терпеливо ждал, когда я догоню его.

Я запечатлеваю поцелуй на его груди и прижимаюсь щекой к его сердцу.

— Да. Наверное, так оно и есть.

Мои глаза медленно закрываются, и когда я открываю их в следующий раз, комната залита рассветом, который проникает сквозь решетчатые жалюзи.

Я все еще в объятиях Роуэна, его ноги переплетены с моими, рука обвивает мою талию. Он крепко спит. Я пользуюсь моментом, чтобы просто понаблюдать за подергиванием его век и ровным подъемом груди, а затем высвобождаюсь из его объятий и ускользаю прочь. Когда заканчиваю все дела в ванной, он еще не шевелится, поэтому я молча одеваюсь и оставляю его.

Запах кофе и сдобного теста тянет вниз по коридору. Когда я добираюсь до столовой, Роуз уже там, ее темные волосы заплетены в свободную косу, перекинутую через плечо, а перед ней стоит тарелка с вафлями. Она поднимает голову, когда я подхожу, и одаривает меня яркой улыбкой, ее большие карие глаза приветливы.

— Доброе утро, — говорит она. — На кухне много чего. Угощайся.

— Спасибо. И прости.

— За что? — говорит Роуз с полным ртом вафель. Ее взгляд мечется по сторонам, и она прищуривается на меня, как будто пытается понять, не обворовала ли я ее ночью.

— За то, что… кричали.

Роуз просто пожимает плечами и опускает взгляд на тарелку с едой.

— Милая, я живу в цирке с пятнадцати лет. Я могу спать на качелях, если придется.

Я фыркаю от смеха и иду дальше, беру с полки две кружки, чтобы налить кофе.

— Вчерашняя фраза про клоунов теперь обрела смысл.

— Ну, что бы там ни происходило, — говорит она, глупо, преувеличенно подмигивая, когда я встречаюсь с ней взглядом через кухонный остров, — я ничего не слышала. Но он… выглядит немного потрепанным.

Я поворачиваюсь, когда в столовую входит Фионн в пижаме, его волосы взъерошены, глаза полуприкрыты. Он тащится прямиком к холодильнику и достает бутылочку с пробиотиками. Когда я смотрю на Роуз, у нее озорная улыбка.

— Выспался, док? — спрашивает она. — Я спала как убитая. Хотя не уверена насчет Слоан и Роуэна.

Фионн бросает на нее мрачный взгляд. Но в нем есть скрытый жар.

— Прости, — говорю я, мои щеки пылают огнем. — Вы были так добры, что приняли нас без предупреждения. Мы не хотели вас… заводить… хм. И все такое.

— Не волнуйся, Черная птичка. С ним все будет в порядке. Доктор «Синие яйца» просто завидует.

Роуэн подходит к нам в спортивных штанах с низкой посадкой, а сверху ничего нет, кроме восхитительных мышц и татуировок. Я краснею во второй раз, когда он останавливается рядом со мной, целуя в висок.

— Оденься, неудачник, — ворчит Фионн, когда Роуэн хлопает его по спине и проталкивается мимо, чтобы взять молоко.

— Зачем? Я думаю, полезно периодически напоминать тебе, что, даже если ты тратишь целые дни на миллион подходов берпи, я все равно тебе зад надеру.

Фионн выглядит так, будто хочет возразить на это, но его взгляд скользит по мускулистому и покрытому шрамами телу старшего брата, потом он переосмысливает эту идею.

— Я же сказал не напрягаться, — возражает он. — Отдыхать. Никаких жестких… занятий спортом.

Ухмылка Роуэна — не что иное, как дьявольская.

— Мы не занимались спортом. Мы занимались сексом.

Роуз хихикает за столом и отправляет в рот еще один кусочек вафли.

— Офигеть. Я тащусь от них. Можно они останутся с нами?

— Нет, — Фионн пристально смотрит на Роуз, а затем на Роуэна, переключает внимание на меня, выражение его лица приобретает извиняющееся выражение. — Извини, но при нормальных обстоятельствах — что бывает часто, — вон тот придурок, — говорит он, тыча большим пальцем в сторону брата, — будет превращать мою жизнь в ад из-за того прозвища. Мне нужно спать по ночам. И тебе тоже. Вообще, тебе лучше взять отпуск на пару недель, пока руке не станет лучше.

— У меня впереди еще неделя отпуска, — отвечаю я. — Я не брала больничный почти два года, так что это не будет проблемой.

— Я все равно напишу тебе справку от врача, на всякий случай. И носи повязку столько, сколько сможешь. И запишись к физиотерапевту. Никакого поднятия тяжестей, никакого спорта, — говорит он, злобно смотря на Роуэна. Когда взгляд Фиона возвращается ко мне, его лоб озабоченно хмурится. — Кто-нибудь сможет помочь тебе дома, если что?

— Да, — отвечает Роуэн прежде, чем у меня появляется шанс хотя бы упомянуть имя Ларк. — У нее есть я.

Мой взгляд мечется между Роуэном и его братом. Неверие, волнение и беспокойство переплетаются в груди, как веревки.

— Ты едешь в Роли?

Роуэн ставит кофе на стойку. Его голубые глаза не отрываются от моих, цвета глубокого моря под солнцем. Нет дразнящей улыбки, нет веселой ухмылки, когда он подходит ближе и останавливается передо мной. Он наблюдает за движением своих пальцев, которые обводят контуры моей щеки.

Остальной мир исчезает.

— Нет, Слоан, — говорит он. — Я забираю тебя домой. В Бостон.

19

ВОЗРАЖЕНИЯ

СЛОАН

— О боже мой. Это ты.

Я смотрю направо, где Ларк стоит рядом со мной, думая, что это ее фанатка. Возможно, Ларк подписала контракт с небольшим инди-лейблом звукозаписи, но у нее много поклонников, и это не первый раз, когда ее узнают.

Но когда я перевожу взгляд на Мэг, администраторшу ресторана, она смотрит на меня.

У меня краснеют щеки.

— М-м-м… привет…?

— Прости. Когда ты приходила в прошлый раз, я совсем отвлеклась и забыла предупредить Роуэна, — красивые голубые глаза Мэг расширяются, когда она качает головой. — Мне все еще неловко.

— Ну, я не заказывала столик заранее, так что не за что извиняться.

— Но у тебя есть свой столик в «3 в вагоне», — говорит Мэг с милой, понимающей улыбкой. Она поднимает со своей планшетки зажим и протягивает мне лист бумаги.

Двенадцатый столик ПОСТОЯННО ЗАРЕЗЕРВИРОВАН для:

— любой брони на имя Слоан Сазерленд

— красивой черноволосой девушки с карими глазами и веснушками, рост примерно 175, одинокая, застенчивая, выглядит так, будто хочет убежать

Немедленно сообщайте Роуэну о любых бронях на это имя или о любых гостьях, подходящих под это описание.

А затем красным текстом, как будто это дописали позже:

Сразу же. Я НЕ ШУЧУ.

Слово «сразу же» подчеркнуто шесть раз.