Библиотекарь - Гектор Шульц

— Получается, что пророчества – это знаки судьбы, от которых не скрыться?

— Так и получается, — кивнула Изабелла, перекидывая из руки в руку горячую картошку. – Для каждого жителя сказочной страны существует свое пророчество, которое обязательно исполнится. Кому-то достается плохое, а кому-то хорошее. Вот только мое совершенно мне непонятно.

— Если рассуждать логически, то идя со мной, ты изменишь судьбу, — хмыкнул я. – И не обязательно это будет что-то плохое.

— Да. Даже в темных пророчествах есть место свету и надежде на счастливый исход, — улыбнулась девушка.

— Исход – ебать тя в рот, — сонно пропел Колобок, пристроившись рядом с ногой Ника.

— Даже говношар понимает, — сказал толстяк, брезгливо убирая ногу. – Ладно. Укладывайтесь спать, а я пока подежурю. Один хуй мне спать не дано. Может, разберусь-таки, зачем мне нужен член.

— Фу, — поморщилась Изабелла и, поднявшись с земли, отправилась в палатку, не меняя выражения лица.

— А чего? – картинно удивился Ник. – Я ж правду сказал.

— Правду, правду, — устало согласился я. – Доброй ночи. Если что – ори во всю глотку.

— Не ссы, братишка. Заору так, что у тебя запор пройдет, и урина золотой станет, — съязвил он и, коротко вздохнув, помешал тлеющие угли потухшего костра.

Сны вновь были странными. Мне снилось, как полог, ведущий в нашу палатку, отодвигает длинная и тонкая конечность с острым коготком на конце. Снилось, как снаружи раздается тихий свист, почти неслышимый и призрачный в тягучем воздухе. Снилось, как эта конечность осторожно касается моей ноги, а затем также осторожно трогает плечо Изабеллы, мирно спящей рядом. В тишине слышно лишь царапанье по ткани чем-то острым. Звук невероятно меня бесил, но встать и выяснить его причину я не мог. Все тело будто онемело и не желало мне подчиняться. Похожее состояние было и тогда, когда в пряничный домик пробрались Гензель и Гретель. Неужели это повторение старого кошмара?

Это открытие меня немного взбодрило, а затем в тягучей тишине раздался писк, постепенно превращающийся в крик Ника. Кошмар снова вернулся и в этот раз он был куда ужаснее.

Вскочив со своего лежбища, я быстро вытер липкий пот со лба и потянулся к верному мечу. Это было делом нескольких секунд и меч, грозно сверкнул во тьме палатки, хоть на него и не падал свет. Обернувшись в сторону спящей Изабеллы, я не смог сдержать крика.

На девушке восседал здоровенный паук и, сладко чавкая, присасывался к ее шее. Громко заорав, я обрушил Клинок Света на одну из конечностей жуткой твари. В лицо тут же что-то неприятно брызнуло, и раздался тягостный вой. Писклявый и противный, словно кто-то водил ржавым ножом по стеклу.

Изабелла, проснувшись, тоже заорала и метким ударом, зарядила кулаком по морде паука, заставив того откатиться в сторону. Я без раздумий потянул девушку к себе и загородил ее своим телом. Зато у меня был легендарный меч, который разрубал все, что хотел. Хотя, в палатке было сложно им размахивать, и я не додумался сделать ничего лучшего, чем воткнуть меч в брюхо твари, пытающейся подняться с земли. Вновь раздался визг паука и тот, несколько раз дернувшись, затих, дав мне и Изабелле перевести дух. Однако, крик Ника снаружи, заставил нас пулей выскочить из палатки. И там творился Ад.

Всюду были пауки. Гигантские, жуткие и мохнатые, словно извалявшиеся в собачьей шерсти. Они были на полянке, из ближайших кустов торчали их конечности, а острые жвала противно щелкали, почуяв близость свежего мяса. Я лихорадочно осмотрелся по сторонам, пытаясь найти толстяка и к своему удивлению, нашел его в виде кокона, подвешенного на ветвях ближайшего к нам дерева. Кокон орал непотребства и грозил паукам анальными карами, сексуальными сношениями с их матерями и прочей родней. Но пауки, заметив нас, не обращали на вопли толстяка внимания, сосредоточившись на следующих жертвах. Колобок без особых проблем рассекал мимо них, изредка тонко вскрикивая, если врезался в тонкие ноги.

— Еб твою мать. Еб твою мать! – бубнил он, уворачиваясь от ядовитых укусов. Хотя, на теле круглого уродца уже темнели четыре небольших дырочки, следы от укусов тех, кто решился его попробовать на вкус. Видимо, желающих больше не было.

— Давай к костру, — скомандовала Изабелла, отчаянно стуча зубами от страха. – Мне нужен структуральный материал.

— Что тебе нужно? – переспросил я, взмахом меча вспарывая брюхо очередной твари. Кровь пауков была схожа с кислотой Чужих из одноименного фильма, правда гораздо слабее, и тут же принялась разъедать джинсы, которые принялись дымиться.

— Угли мне нужны. Желательно еще горячие, — вскрикнула девушка, когда я пинком врезал по другому пауку, решившему напасть на нас сзади.

— Понял, — кивнул я и, без устали махая мечом, стал продвигаться к кострищу. Колобок, увидев меня, радостно взвизгнул и бросился наперерез, свалив наземь трех страшилищ,

— Еб твю мать? Еб твою мать, — заржал уродец, пытаясь запрыгнуть мне на спину.

— Отъебись, блядь, хлеб! – рявкнул я, а потом охнул, когда очередная безрассудная идея возникла в моей голове. – Хотя, погоди.

— Еб твою мать? – спросил Колобок. Его глаза были неестественно огромными и сияли в свете луны, как два благородных сапфира. Все понятно. Колобок был действием паучьего яда.

— Врезайся им в ноги, пока Изабелла собирает угли, — велел я, указав мечом в сторону одного из пауков, сбитых круглым уродцем.

— Еб твою мать! – согласился он и, разогнавшись, принялся носиться по полянке с такой скоростью, что ему бы позавидовал и сам Соник. Пауки, не ожидавшие от него такого коварства, неловко падали на землю и, отчаянно пища, пытались подняться. Но стоило им это сделать, как Колобок тут же начинал все заново. – Еб твою мать? Еб твою мать!

— Изабелла, ты скоро? – пропыхтел я, перерубая ноги еще одному пауку и отпихивая его в сторону, пока кровь твари не попала мне на кожу.

— Уже, — истерично засмеялась девушка, дрожащими руками вычерчивая в воздухе сложные пасы. С минуту ничего не происходило, пока Изабелла не сжала левую руку в кулак и не выбросила ее в сторону одного из пауков. Огненная струя невероятной силы и плотности вырвалась вперед и буквально пробила насквозь жирное тело ночного чудовища. Остальные пауки, заметив ненавистный огонь, бросились врассыпную, забыв про висящий кокон, в котором мариновался наш друг. Мне же