В поисках любви - Антон Сибиряков

Что мы готовы отдать ради бессмертия? Какие из запретов нарушить?

Ты ведь был хорошим следаком, Антон. Подумай, зачем этому старику воскрешать твоего отца?

Достаю из кармана серый ключ. Его дала мне Лера. Ответы я узнаю сам.

Неужели ты так и не понял?

Черный зев двери кривится, как пьяный картежник. Приглашает сыграть с ним. Но я знаю, что в рукавах он прячет острый клинок, приготовленный для моей спины.

Будь осторожен.

Сколько раз я слышал эти предупреждения? Во тьме никому нельзя верить. Тот, кто казался другом, здесь может оказаться самым страшным врагом.

Крепко сжимаю ключ в ладони и переступаю порог. Мрак окутывает меня со всех сторон. Забивается сырыми комьями в рот. Лезет в ноздри. Сглатываю противную горечь, чтобы не задохнуться. Чувствую вкус земли во рту.

Влажные ботинки скрипят. Иду осторожно. На ощупь. Готовлюсь к любой неожиданности. Знаю — в темноте кто-то есть. Должен быть, ведь сюда я шел всю свою жизнь. Из тьмы к свету. Чтобы сразиться с демонами.

Шарю руками, словно слепой. Но не нахожу стен.

«Обернись»

Разворачиваюсь к двери, ощущая резкий выброс адреналина в кровь. Он прокатывается по венам огнем и ударяет в грудь, сжимая сердце.

Но позади никого нет. Только грани дверного проема, высеченные светом.

«Одна и та же дверь ведет в разные миры. В каком из них остаться…Выбор за тобой»

Вся моя жизнь — сплошные двери. Но на светлой стороне я почти не задерживался. В темноте было легче перенести то, что я видел каждый день на работе. Ведь кровь людей такая же черная, как и тьма. А когда не видишь кошмаров, всегда проще заснуть…

Поэтому ты и начал приносить тьму домой, Антон?

Да…

Начал пить и страдать одышкой из-за трех пачек сигарет, выкуренных за долгую дневную смену. Ты почти перестал спать, подсев на антидепрессанты, которые разрушали твой больной желудок. И твой мозг. И однажды демон взял над тобой верх.

В тусклом свечении подъездных ламп мне чудится свет фар. Визг покрышек, и глухой удар тела о железный капот. Когда я вдавливал тормоза в пол, я слышал, как о днище скрежетали переломанные кости, прорвавшие тонкую кожу. Ремень безопасности резал мне грудь, а я все не мог вспомнить, зачем же так сильно торопился домой…И только начатая упаковка антидепрессантов на соседнем сидении, как ни в чем не бывало, предлагала мне проглотить еще одну таблетку. Именно тогда я впервые подумал о том, что слишком заигрался с темнотой. Вспомнил о свете.

У каждого своя судьба. Так предначертано свыше. Каким бы ни было зло, оно существует. Убивает ли оно девушек или захватывает целые миры — не важно. Оно есть. И без той аварии я бы не боролся с ним сейчас. Смерть девочки всколыхнула во мне остатки человеческих чувств. Тогда я еще не знал об этом.

Она остановила меня у самой пропасти. Не дала сделать последний шаг.

«Мы те, кто возрождает в людях свет»

Странные создания, дочери проклятого отца, они стали его противоположностью и заняли место на стороне добра.

Когда я вышел из машины, я увидел ее бледную руку. По ней, к запястью, сбегала кровь. Капли соскальзывали на асфальт, как красный жемчуг, с разорванного ожерелья. А в стороне валялось клетчатое кепи, которому не суждено было больше выйти из моды.

Я знал все это. Но не понимал откуда.

Все было подстроено.

Должен ли я верить этому? Три года назад я принял все, как есть. На моих руках горела детская кровь, которую нельзя было смыть. Когда я вытаскивал изуродованное тело из-под колес, она пропитала меня насквозь.

Я помню, как блестели звезды. Точно так же, как ее глаза.

Было холодно и дыхание превращалось в пар…

«Ты должен ее спасти»

Скомканная бумага летит вниз по лестницам.

«Освободиться от чувства вины, которое уничтожает тебя»

— Она умерла…

«Но ты нашел ее в другом воплощении. Не так ли?»

Красные брызги орошают стену. Стекают на диван, пропитывая обивку.

Видения. Молнии в моей голове.

Нужно торопиться.

Глаза привыкают к темноте и я пробираюсь сквозь комнату, к свету. Луна выплывает из-за туч, одаривая меня серебром. Осматриваюсь. Огромная зала пуста. Кроме дивана с изогнутой спинкой и картин на стенах в ней больше ничего нет. Но я знаю, где искать. В соседней комнате, что притаилась за стеной в надежде быть необнаруженной. Именно там Волшебник вынимал из людей души. Рылся в них, словно в чужом белье, возбуждаясь от приторного запаха найденных секретов. У каждого человека есть тайны. То, что кроется в тенях сознания и никогда не выберется на свет. Но иногда — тайное становится явным. И тогда мы видим, насколько много в нас темноты.

На полу лежит белый ковер. Ножки дивана стоят именно на нем, во избежание царапин на гладком паркете. Присматриваюсь к ковру. Белоснежный ворс заляпан бурыми пятнами. Я не сомневаюсь — это кровь. Она струями лилась с дивана, въедаясь в пушистое покрытие. Перевожу взгляд на стену. Но разглядеть, есть ли на ней подтеки, мешает ночь. Лунный грош укатывается за пыльные облака, и комната снова погружается во мрак.

Выглядываю в окно. Внизу, залитый яркими огнями, спит парк развлечений. По дороге, проходящей рядом с ним, проносятся несколько машин. Они похожи на непослушные искры, вырвавшиеся из костра, что бушует сейчас где-то за горизонтом, на другой стороне земли. Их шум возвращает меня в реальность. Заставляет вспомнить о долге, который я все еще несу.

Ты никому ничего не должен, кроме себя.

Захожу в соседнюю комнату. Стараюсь без шума приподнять занавес ночной мглы. Но плотная ткань крепко прибита к пространству. Если я хочу увидеть, что под ней, ее придется разорвать.

Слева, в темноте, различаю очертания стола. Подхожу ближе и неясные силуэты, притаившиеся на нем, обретают формы и имена. Поваленная стопка книг. Плоский, жидкокристаллический монитор. Рамка для фотографий. И настольная лампа с длинным плафоном, внутри которого притаилась изогнутая линия люминесцентного света. Нащупываю выключатель. Белое мерцание, тихо пощелкивая, забрызгивает крышку стола.

Я обнаружил себя. На свет сбегутся чудовища. Я уже слышу их рычание во тьме. Но медлить больше нельзя. Времени у меня почти не осталось.

Беру со стола рамку с фотографией.

— Бедный ребенок.

Худая девочка, с глазами похожими на дыры, грустно улыбается в объектив.

Она знала, что ее ожидает. Болезнь заставила ее повзрослеть.

— Ты ни в чем не виновата. Такой уж он, этот мир.

Я чувствую ее за своей спиной. Знаю, она стоит у стены, с любопытством разглядывая живого человека.

— Ты поможешь мне найти тайник? Ты ведь знаешь, где он, правда? — говорю с ней не оборачиваясь. Верю — она ответит. — Помоги мне.

Ей холодно, я знаю это. Безжалостные монстры выдернули ее из мира солнца. Бросили туда, где остывшая кровь ни за что не согреет замершего тела. В мир живых…

— Ты такой же, как они.

Детский голос заползает под одежду волнами озноба. Боже…Неужели мир мертвых так близко?

— Вы все предали меня. Оставили умирать одну. Кинулись искать любовь, которая всегда была рядом с вами. А когда вернулись, она превратилась в ненависть.

— Ты не демон, ведь так?..

Краем глаза цепляю ее неясный силуэт. Вижу белое пятно больничной пижамы…

— Он жил во мне, пока я была ему нужна.

— Как ты можешь быть здесь? Как можешь проникать в мир живых?

— Я есть эта комната. Ее сердце. Она моя жизнь. Но мне так холодно в ней…так грустно. Я осталась совсем одна, никто больше не приходит и не рассказывает историй. Отец умер, и я хочу освободиться из этой тюрьмы.

— Это ты его убила?

Смеется.

— Я любила его. Каким бы жестоким он не был. И даже после того, как он встретил Оксану, я не переставала его любить. Она не была мной, я это знала. Рано или поздно отец бы это понял. Глупая, тогда я не догадывалась, что он пытался меня отпустить…Скажи мне, такое возможно? Он бы отпустил меня, если бы все сложилось иначе?

— Не отпустил бы. Никогда. Прости…

Она молчит, а я не знаю, что еще сказать. Скоро все закончится. И время сгладит острые углы недосказанности.

— Я помогу тебе…

Наконец говорит она, и я слышу, что она плачет.

— Вы все считали меня чудовищем, и, наверное, были правы. Но забыли, что сами во много раз хуже. Забыли, что это из-за вас я стала такой…Я помогу тебе, если ты поможешь.

— Что нужно делать?

— Когда получишь ответы, какими бы они ни были, ты сожжешь эту комнату. Хочу согреться и… перестать быть.

— Перестать быть?

Слышу шелест больничной пижамы.

— Перестать быть частью этих стен. Частью мира, которого больше нет.

— Я помогу тебе.

— Тогда смотри.

Оборачиваюсь и вижу, как с книжного шкафа, одна за другой, на пол валятся книги. Они раскрываются и шуршат листами. Превращаются в уродливых птенцов, вывалившихся из гнезда.