Танцующая на гребне волны - Карен Уайт

Сердце у меня сжалось, как будто бы я тонула, как будто я не могла дышать, но я была на суше, мои голые ноги вязли в сыром песке, и боль в груди не имела никакого отношения к погружению в волны.

Небо в моем сне было ясное, лунный свет залил все голубоватой дымкой. По дюнам ко мне кто-то приближался, высокий мужчина, и сердце мое снова сжалось, и я почувствовала боль от потери и скорби, настолько явственную, что мое поле зрения сузилось, как свернувшийся по краям в огне лист. Я открыла рот, чтобы назвать его по имени, но никак не могла его вспомнить.

Волны накатывали на песок, их белые гребни были как привидения над водной поверхностью. Я хотела попятиться, но вместо этого сделала шаг вперед, к воде, одежда на мне намокла и отяжелела. Большая волна нахлынула на меня, и я оказалась в воде, не в состоянии закричать или разглядеть берег, где стоял мужчина. Я открыла рот, соленая вода заполнила мои легкие и украла слова, которые я хотела произнести, лишив меня дыхания. Я проснулась с рыданием, щеки и подушка были все мокрые.

Я села, с удивлением увидев проникавший сквозь щели в шторах лунный свет. Я увидела знакомую комнату, но мебель и кровать не были на привычных местах, хотя я смутно помнила, как я их переставляла. На мгновение я представила себе открытые окна без занавесок и проникавший в них воздух, наполнявший комнату ароматами летней ночи. И покрывало на постели с рисунком в виде колец. Видение было настолько четким, что я ощущала соленый запах болота и тления, означавший в одно и то же время жизнь и смерть.

Я опустила руку на матрас рядом с собой, ожидая найти там прижавшегося ко мне ребенка, тень сестры из моих детских снов, явившуюся утешить меня в кошмаре взрослого мира. Но рука моя опустилась на широкую грудь, и имя, которое я пыталась вспомнить, соскользнуло с моих губ. «Джеффри».

Твердая рука коснулась моего плеча, и комната приобрела знакомый облик.

– Ава?

Я узнала голос Мэтью, чувство облегчения и неуверенности наполнило пространство между нами.

– Ава? Ты не спишь?

Я прижалась к нему, осязая его и пытаясь вдохнуть, на что я, казалось, долго не была способна. Не в состоянии выговорить ни слова, я кивнула.

Мы долго лежали молча, дыша одним воздухом. Я ощущала биение его сердца у себя под головой. Имя, произнесенное мною во сне, носилось над нами как призрак.

– Это уже третий кошмар у тебя на этой неделе, – проговорил Мэтью негромко.

Я снова кивнула, не желая говорить, как будто, если бы я заговорила, мужчина, которого я видела во сне, исчезнет, и скорбь снова охватит меня.

Мэтью приподнялся на локте и посмотрел на меня.

– Я могу помочь тебе, Ава. Пожалуйста, позволь мне.

Я прижала ладонь к его подбородку, потом провела рукой по его волосам, словно желая убедиться в его реальности.

– Ты имеешь в виду гипноз?

Повернув голову, он поцеловал мне ладонь.

– Да. Твои кошмары пытаются тебе что-то рассказать. – В темноте я почувствовала на себе его взгляд. – Истоки многих взрослых кошмаров кроются в детстве.

Я ничего не сказала, боясь признаться себе в том, о чем мы оба думали: как ребенок мог перенести множественные переломы и ничего о них не помнить? Или как взрослому может сниться, что он тонет, когда он никогда не плавал?

– А что, если мне не понравится то, что я обнаружу?

– Это возможно. Но если обнаружится истина, у человека есть нечто конкретное, с чем иметь дело.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь снова уловить запах болота.

– И от этого кошмары прекратятся?

– Обычно так и бывает. Мой опыт доказывает, раз источник страха обнаружен, он исчезает. Как будто твое подсознание использует сны, чтобы указать тебе на что-то, и когда ты это заметишь, оно оставляет тебя в покое.

Я подумала о воображаемом спутнике моего детства и тени на берегу, и я не была уверена, что я хочу, чтобы они исчезли.

– Кто такой Джеффри? – спросил Мэтью, словно прочитав мои мысли.

Лицо Мэтью было в тени, лунный свет был за его головой, но я знала, что он за мной наблюдает.

– Я не знаю. – Я подняла голову и поцеловала его. Я подумала, не рассказать ли ему, кто, по моему мнению, был Джеффри Фразье и как его история преследует меня. Но я не могла, потому что, рассказав об этом, я как бы преуменьшила его важность, и его печальная история приобрела бы характер семейного анекдота.

– Позволь мне помочь тебе, – снова сказал Мэтью у меня над ухом.

Я вспомнила слова Мими, когда она вручила мне музыкальную шкатулку. «Иногда конец – это на самом деле начало». Я взглянула в темноте в сторону Мэтью и подумала, что этот конец может стать для меня началом, что, доверившись ему, я уничтожу сомнения, опутавшие нас как растения-паразиты.

Я потянулась к нему, стремясь ощутить под пальцами его обнаженную кожу.

– Да, – прошептала я. – Я хочу, чтобы ты мне помог.

Он поцеловал меня и улегся рядом, а я вздохнула, ощущая на языке вкус соли и слыша вновь гул океана.

Глава 19

Ава

Сент-Саймонс-Айленд, Джорджия

Июль 2011

Увидев меня сидящей на ступенях веранды с костылями между колен, Бет мне погудела. К тому времени как она остановилась, я уже приковыляла к ней.

– Я могла бы вам помочь, – сказала она настолько похоже на мать, что я улыбнулась.

– Я знаю. Но мне слишком неловко вытаскивать вас, чтобы возить меня, когда я вполне способна сделать это сама.

Бет открыла мне дверцу.

– Вы шутите? Это дает мне возможность какой-то деятельности, кроме того как думать о ребенке и покупать детские вещи, вот я и ухватилась за предложение быть вашим шофером, когда мама мне позвонила.

– Ну, в таком случае, я очень ценю ваше общество и рада, что вас к этому не принуждали. Ваша мама не из тех, кто готов смириться с отказом.

– Что правда, то правда. – Бет заметила, что я смотрю на ее волосы. – Не беспокойтесь, я использовала только лимонный сок для осветления, – сказала она, запустив в них пальцы. – Я прочитала все ваши инструкции для будущих мам, которые вы мне дали на последней консультации. Никаких химикатов для волос, пока я не отниму «Это» от груди.

– Это? – переспросила я.

Она хихикнула:

– Поскольку Кен и я не хотим знать пол ребенка заранее, мы решили называть его «Это», пока он не родится. – Она погладила себя по животу.

– Очень мило, – рассмеялась я. – Вы уверены, что я с моими костылями помещусь сюда?

– О маловерная, – хмыкнула она, забирая у меня костыли и ловко пристраивая их между двумя передними сиденьями. – А теперь садитесь и устраивайтесь поудобнее, пока я не передумала.

Я залезла и пристегнулась, готовясь набраться храбрости, если она водит машину, как Тиш. Меня приятно удивило, что она вела ее, как старушка – если эта старушка не Мими, – и я подумала, что такая осторожность могла быть вызвана беременностью. Взглянув в окно, я увидела тащившуюся за нами по Фредерика-роуд вереницу машин, но ничего не сказала. Туристический сезон на острове был в разгаре, и им был полезен урок терпения в любом случае.

Она остановилась на парковке напротив кладбища Крайст-Черч и помогла мне выйти из машины.

– Все взяли?

Я похлопала по камере, висевшей у меня на шее.

– Да. Надо думать, я не задержусь. Я только сфотографирую надгробия Фразье, так чтобы у нас были все имена и даты, когда мы поедем в архивы.

– Прекрасно. Мама сказала, чтобы я взглянула на цветы в церкви, убралась там и доложила ей. Это, вероятно, займет у меня больше получаса. Если вы не хотите, чтобы я пошла с вами…

Я отмахнулась:

– У меня все будет в порядке. И у меня есть в кармане мобильник, если я упаду и не смогу подняться. – Я взглянула в ее лицо. – Все будет хорошо, правда.

Тревога исчезла из ее глаз.

– Давайте встретимся здесь примерно через полчаса. А если вы закончите раньше, загляните в церковь и дайте мне знать.

– Отлично, – кивнула я. Она помогла мне перейти через улицу и пройти по главной аллее, прежде чем я свернула направо к кладбищу. Я старалась припомнить, какой дорогой я шла, когда мы были здесь с Тиш, но в результате дважды описала круг. В конце концов я прошла по дорожке, которая сначала показалась мне ведущей не в ту сторону, но, побродив в тени дубов и миртов, я поняла, что иду все-таки в правильном направлении.

Я пошла к участку Фразье, но резко остановилась. Кто-то насвистывал. Я повернулась и пошла на этот звук, мои костыли стучали по засохшей земле. Дубовые листья мелькали надо мной на жарком летнем солнце. Я поглядывала вверх в поисках воскресших мхов, которых сейчас не было заметно, они все еще пребывали в ожидании.

Я вышла из тени деревьев и оказалась перед четырьмя гранитными плитами, лежавшими в ряд, как оскаленные в улыбке зубы. Узнав красный фургончик и затылок человека, склонившегося над одной из плит, я остановилась.

Джимми Скотт обернулся и улыбнулся при виде меня.

– Здравствуйте, мисс Ава.