Французы на Северном полюсе - Луи Буссенар

Принятая капитаном мера предосторожности оказалась весьма своевременной. В час ночи лед снова стал раскалываться, шхуну закачало, электрическая лампа разлетелась на куски, треснул и грохнулся на пол калорифер.

Не прикажи д’Амбрие погасить его, на шхуне начался бы пожар.

Перепуганные матросы выскочили из своих мешков, схватили карабины и узлы с пожитками и вмиг спустились на лед.

Шхуну качнуло еще раз, после чего воцарилось спокойствие. Надолго ли?

В четыре часа утра все принялись за работу с прежним рвением.

После плотного завтрака и хорошей порции спиртного полярники повеселели и уже не так мрачно воспринимали происходящее.

Во время зимовки они прочли много книг об исследованиях Арктики и узнали, что гибель корабля еще не означает гибели команды, что и без судна можно благополучно завершить экспедицию.

Но главное — все надеялись на капитана, тот составил подробный план действий на случай возникновения опасности.

Не исключено, что после всех передряг «Галлия» окажется непригодна для плавания, особенно если в ее корпусе образовались пробоины. Ведь скоро начнется таяние льдов. Ну что ж, запасов, и съестных и прочих, хватит на три с лишним года. Есть медикаменты, одежда, инструменты, оружие и боеприпасы, а также сани и шлюпка. В общем, все, что необходимо для жизни. На каждом складе, устроенном во льду, — этих запасов примерно на год. Склады размещены довольно близко от шхуны.

В случае гибели корабля и даже двух складов выручит третий.

На «Галлии» капитан тоже оставил запас всего необходимого на тот исключительный случай, если вдруг погибнут все склады, а корабль уцелеет.

Двух месяцев вполне достаточно, чтобы приплыть к датским владениям.

Экипаж разделили на отряды по четыре матроса и одному офицеру в каждом и отдали в их распоряжение по шесть собак.

В обязанности отрядов входила охрана складов, в основном по ночам.

Сам капитан с боцманом Геником Тергастелем, механиком Фрицем Германом и двумя собаками ночевал на корабле, охраняя его от нежелательных посетителей.

Отряды располагались один от другого на расстоянии, позволявшем услышать голос, и по сигналу тревоги матросы спешили к тому из складов, которому грозила опасность. Организованность и дисциплина были на должном уровне.

Погода стояла ненастная: порывистый ветер выл и ревел, а снег валил такой, что в двадцати шагах ничего не было видно.

Иногда сквозь тучи вдруг проглядывало солнце. Оно слепило глаза, до боли обжигало кожу, но не обогревало. Ночью было минус 30°, а днем минус 20°, вполне терпимо. Тем более что занятые работой моряки не чувствовали холода и, устав за день, спали как убитые. Просыпались они с ощущением, хорошо знакомым тем, кому приходилось стоять лагерем среди снегов. Казалось, будто глаза под заиндевевшими веками замерзли, и десны тоже — хотелось растереть их пальцами, чтобы согреть.

Под наблюдением Угиука матросы построили из снега юрты наподобие эскимосских иглу[96] или чумов[97] и совсем неплохо чувствовали себя в этих примитивных жилищах.

В ясную погоду все украдкой посматривали в сторону немецкого корабля. Но, по молчаливому согласию, никогда о нем не упоминали, разве что в беседе с товарищем, когда поблизости никого не было.

— Что плохо для нас, нехорошо и для них, — говорил один, кивнув на немецкий корабль.

— Им тоже невесело, — откликался другой.

Но однажды, хоть и по пустяковому случаю, матросы «Галлии» и «Германии» столкнулись.

Разгрузка шхуны подходила к концу, оставалось лишь уложить запасы так, чтобы до них не могли добраться осмелевшие от голода медведи. Этим и занимались Артур Форен со своим неразлучным другом Дюма, когда последний, вдруг обернувшись, увидел медведя.

— Гость пришел, — сказал он. — Где мое ружье?

Но Летящее Перо опередил Тартарена, схватил ружье и выстрелил в зад убегавшему зверю. Тот взвыл от боли. Дюма послал вдогонку вторую пулю, но медведь продолжал бежать.

— Семь чертей ему в бок! — крикнул провансалец.

— Провалиться мне на этом месте! — откликнулся Летящее Перо. — Не упускать же полтонны свежего мяса!

Оба побежали за медведем, стреляя на ходу.

Медведь волочил лапу, истекая кровью, и казалось, вот-вот упадет.

Неожиданно зверь свернул в сторону «Германии» и свалился неподалеку от нее.

Французы, гордые удачной охотой, поспешили к зверю. Но его уже тащили на веревках пятеро немецких матросов, успевших перерезать хищнику горло. До «Германии» оставалось не более ста метров.

Летящее Перо, сохраняя спокойствие, с поклоном обратился к немцам:

— Простите, господа, вы, вероятно, не знаете, что это — наша добыча!

Немцы ничего не ответили, будто не слышали, даже не остановились.

Парижанин с решительным видом ухватился за медвежью лапу и потянул зверя к себе, но тут на него бросился с ножом здоровенный рыжий детина.

Дюма прицелился в немца.

— Брось нож, мерзавец, или я размозжу тебе башку!

Немец, выругавшись, отступил и позвал на помощь товарищей.

— Ага! Пятеро против двоих мало? — крикнул Летящее Перо. — Зови всех! Сейчас мы вам покажем!

— Будь я проклят, если эти выродки уйдут от нас!

— Жаль, что Фрица нет с нами!

В это время прибежали еще трое немецких матросов, вооруженных ружьями.

Дюма прицелился в одного.

Вот-вот мог разыграться настоящий бой, не раздайся в это время на «Галлии» выстрел из сигнальной пушки.

— Слышишь? — вскричал Летящее Перо.

— Беда! Сигнал тревоги!

— Бежим скорее!

— Придется оставить добычу, но мы еще встретимся с вами… сволочи!

И французы умчались под хохот и улюлюканье немцев.

Дело в том, что капитан, услышав выстрелы, стал следить за охотой в бинокль. Его сразу обеспокоило то, что зверь убегал в сторону «Германии». Остановить матросов не было возможности, они не услышали бы его, и д’Амбрие ничего не оставалось, как ждать, чем кончится дело. Капитан знал цену немцам, но такой наглости от них не ожидал.

Если не предпринять никаких мер, все это может печально кончиться.

И капитан не теряя ни минуты подбежал к сигнальной пушке и выстрелил.

Через десять минут Дюма и Летящее Перо предстали перед начальником.

Тот не стал делать им выговор, но категорически запретил соприкасаться «с кем бы то ни было оттуда».

— Договорились, матросы?.. Ни под каким видом!

— Даже если они на нас нападут?

— Нет, в этом случае я сам прикажу действовать, потому что отвечаю за вашу честь и безопасность и никому не позволю на них посягать! Только первыми не начинайте!