Над пропастью по лезвию меча - Равиль Бикбаев

— Джульетой, что ли, меня видел?

— А разве это плохо? Джульетой быть!

— Для зрителей может и хорошо, слезу на спектакле пустить, слюни утереть, и домой, на диван, к жене под бочок. А для Джульеты каково? Ты об этом думал? А Шекспир…. — Маша осеклась, в кабинет вошла секретарь с подносом, услышав про Джульету и Шекспира, из уст очковый Змеи, образцовую строевую осанку потеряла, нежный ротик приоткрыла, поднос в руках у нее чуть задрожал, но бизнес — адъютант Машин, с неожиданностью справилась. Что принесла, расставила, строевую стойку восстановила, только глаза таким неуемным любопытством засветились, что мне даже жаль ее, стало, стены и двери в кабинете, специальные звуконепроницаемые, подслушать бедная девочка никак не сможет. Змея, когда деловое гнездо оборудовала, все предусмотрела.

— Иди, — сурово нахмурилась на бизнес — адъютанта Змея, — меня в течение часа не с кем кроме Президента не соединять.

Бизнес — адъютант, повторила «поворот кругом» пошла к двери, я ей вслед посмотрел, а бедрами девочка чуть покачивать стала.

Слава Аллаху! Воистину Он Милостивый и Милосердный!

Преисполнен Он любви к нам.

И дал Он мужчине — женщину, а женщине — мужчину,

и повелел им любить друг друга.

Все эти бизнес — леди и прочие прибамбасы, это только макияж для работы, мимикрия можно сказать, чтобы не сожрали. А женщина пусть женщиной и остается, желанной, и требующей от мужчины этого желания, и вызывающей его желание. А для этого и бедрами не грех покачать.

Маша мой взгляд перехватила, с ласковой насмешкой похвалила:

— Кобель!

Точно Леша про нее сказал, отличная она девчонка. Из кожи змеиной вылезла, принцессой, опять обернулась. А годы? Да и… с ними. Осталась ты Маша и принцессой, и прекрасной женщиной. И замок твой, под офис заколдованный, тебя не испортил, душу не изгадил.

Я преспокойно, закурил, подвинул пепельницу поближе, и всем своим видом показал, что полностью в змеином логове освоился.

— Как он? — спросила Маша.

— Кто? — стал прикидываться я.

— Я вот тебе, сейчас кофе, на башку вылью, — по родственному пригрозила Маша, озорством блеснул ее взгляд, — Не придуривайся! Леша как?

— Пьет пиво, по телевизору смотрит футбол, живот отрастил, подтяжки носит, — начал рассказывать я принцессе о рыцаре, — пенсия нормальная, подрабатывает, с сумой не стоит, не побирается. В общем по возрасту.

— Пиво, футбол, живот, пенсия, — растерянно повторила Маша, представив картину. А что же ты ждала, голубушка? Годы то идут! Но Маша тут же уверенно, заявила, — Не ври мне, не надо! Если бы только так было, то что бы ты тут делал? Так бы он тебе, все, про нас, и рассказал.

А интуиция, у нее будь здоров, не зря в бизнесе преуспела.

— Он Маша тебя вспоминает, думаю, он любит тебя, или воспоминание о тебе. Точно не знаю.

— У него уж внуки, поди? — пригорюнилась принцесса, и тут же расцвела, похвасталась, — у меня так двое.

— Один он живет.

— Да?! — оживилась Маша, — Ты точно знаешь? — Поникла, — Да какая теперь разница. Жизнь то почти прожита. — Спросила меня, — А ты что Ефимова, то сюда приплел?

— Маша, ты Ефимова, на юбилее отца видела! Расскажи, что запомнила, я материалы по нему собираю. Помоги если можешь.

— Помоги! — усмехнулась Маша, — Да я, тогда как пьяная от любви была, кроме Лешки не на кого особенно и не смотрела, да и не помню ничего, а то, что помню, тебя не касается. — Маша глянула на мое вытянувшееся лицо, сжалилась, — С Лешей, старичок какой то был, что-то он Ефимову сказал, тот ответил, как шаровая молния по комнате пролетела и взорвалась. У Антона Ивановича настроение сильно испортилось, только он виду не подавал. Я это по тому и запомнила, что Леша рядом был, и не то чтобы слушал, а настроен был уловить эту самую молнию. Потом отец, рассказал, что Ефимова подозревали в шпионаже.

— А ты не веришь?

— Да какая мне была разница! — с горечью сказала Маша, — у меня тогда душа как разрезанная была. Знала я, что врал Лешка, в телеграмме своей, только понять не могла почему, я же видела, что любит. Мама через своих знакомых все выведала. Про жену беременную, что сам отказался Леша дальше встречи продолжать, и что услали его за границу. Мама, когда узнала, что не было у нас, как сейчас говорят секса, сказала, что он как порядочный человек поступил. Только я все равно простить его не могла. Через год замуж вышла, с мужем спала, детей рожала, любовников заводила, да все не то.

— Маш! Не горюй, может все и к лучшему, — жаль, мне ее стало, захотелось утешить, — Представляешь, что было бы у Ромео и Джульеты, если их любовь и жизнь продолжились?

— Что? — без всякого интереса спросила, не до Шекспира, было Принцессе.

— Джульета, каждый год рожала детей, тогда предохранятся толком не умели, беременность, роды, дети всю ее юность и красоту, быстро бы высосали. Превратилась бы она, в толстую, вечно занятую сварливую бабу. Ромео, стал бы пить вино, и задирать подолы молодым служанкам. Вот тогда бы и были основания написать, что нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульете. А так их любовь, юность и красота, остались неизменными, прекрасными, и волнуют нас, а потом будут волновать наших детей, внуков, и так до скончания времен. У тебя, может эти твои воспоминания, самыми прекрасными остались, самыми чистыми, грязью жизни не залапанные.

— Дурак ты! — всплеснула руками Маша, — и вы все мужики дураки, фантазеры, в жизни ничего не понимаете. Все выдумываете себе! А жизнь то, она проще. Любовь, дети, и близкий человек рядом. Все! Остальное только средство это обеспечить. Вот ты женат?

— Да.

— Дети есть?

— Сын.

— Ну и как живешь?

— Нормально.

— Вот это и есть самое главное. Запомни это дурачок! — засмеялась Маша, и неожиданно, пригласила, — Приходи сегодня вечером в гости, я тебя с внуками познакомлю, пирожками накормлю. А пока извини, у меня работа.

— Спасибо, — я был благодарен принцессе и разговор и за приглашение, и даже за нотацию, — Но я, уезжаю, домой, поезд через три часа.

— Тогда удачи! — Маша встала, проводила меня до двери кабинета, — Спасибо, что зашел, а за ругань, уж прости.

Я открыл дверь, помедлил и решился:

— Маш! Жизнь не кончается, — я достал из кармана вновь купленного пиджака листок бумаги, передал ей, — здесь Лешин телефон.

Эпилог

В который раз, я перечитываю, произведения Ефимова, вспоминаю услышанные рассказы, и не знаю чему верить. Смотрю на фотографию Ефимова, с карточки смотрит на меня, красивый, волевой, умный, уверенный в себе человек. Думаю, о его жизни, и о жизни людей, чья судьба, пересеклась с его судьбой. Господи! Это ж, сколько лет прошло! Вот и меня, уже в третьем тысячелетии, осколком зацепили, воспоминания о нем. И в своем рассказе об этом человеке, и о других людях, я попытался пройти по лезвию меча над пропастью своей и чужой памяти. Как получилось, не мне судить. Но, чтобы там не было, живут его книги, а значит и он вместе с ними. Ну что ж, тогда пусть хотя бы на этих страницах, живут и те, чья судьба так странно изменилась, после знакомства с ним. Я думаю, нет, я уверен, что они это заслужили. Аминь!

P.S. Не могу не вспомнить еще одного героя, о котором, коротко упомянул в начале своего рассказа. Может, вспомните? Генрих Мюллер, спец по активным допросам, мой сослуживец по Афганистану. Получил от него электронное письмо, из Германии, куда он эмигрировал в 1990 году, прочитав несколько моих, ранее написанных рассказов, он их с истинно тевтонской беспощадностью растерзал, своими критическими замечаниями. И совсем «убил» меня замечанием, что пишу, я также как служил, а служил я, по его мнению хреново. В свою защиту могу только напомнить, что мы и тогда в Афгане, друг друга терпеть не могли. В конце письма Мюллер — «Гестапо», сообщил, что живет он фатерлянде хорошо, а работает в обществе по охране и защите животных. Вот так-то. Защитник. В аду наверно все черти смеются. А иные полагают, что неожиданное только в книгах встречается!

Я вначале своего рассказа, специально оговорил, то обстоятельство, что все, что в нем изложенное, является авторским вымыслом, а любое сходство с реальными событиями и людьми — совпадением.

Так вот заявляю, что приведенные ниже факты, никакого отношения, к моему повествованию не имеют. Если вы самостоятельно придете к иным выводам, то я здесь не причем.

17 ноября 1972 г.

Политбюро ЦК КПСС

Уважаемые товарищи члены Политбюро!

Как член Коммунистической партии Советского Союза, как ветеран советской научной фантастики, считаю своим партийным долгом сообщить следующее: совсем недавно многие советские люди горевали по поводу тяжелой утраты — безвременной кончины флагмана советской научной фантастики, выдающегося писателя и крупного ученого, профессора, доктора биологических наук, лауреата Государственной премии Ивана Антоновича Ефремова.