Греция. Лето на острове Патмос - Том Стоун

Лили мы разглядели гораздо раньше, чем всех остальных. Она, закутанная в белую тонкую, полупрозрачную материю из хлопка, которая, несмотря на видимое отсутствие ветра, развивалась вокруг нее, напоминая клубы дыма. Когда лодка, заскользив, остановилась у пляжа, мы разглядели, что под этими одеждами, то искусительно открывавшими ее тело, то снова скрывавшими его, у Лили ничего не было.

— Фантазма? — подтрунивая, спросил я у Мемиса. — Привидение?

— Нет, — ответил Мемис, покачав головой. — Магисса. Волшебница.

Он не улыбался.

Лили поплыла к берегу навстречу нам, протянув руки навстречу Мемису. Заключив юношу в объятия, она словно окутала его сероватой дымкой.

За спиной Лили угли костра отбрасывали отсвет на румяную тушу козы, жарившейся на костре. Ее красновато-коричневая кожа поблескивала, сочась соком. Туша была насажена на вертел, который поворачивал присевший на корточки Магнус. У костра сидела Анна в светло-оранжевой хлопковой футболке, в вырезе которой виднелись загорелые груди. Анна водила по жарившейся туше веточкой тимьяна, смоченной в оливковом масле и лимонном соке.

Еще на пляже присутствовали Йенс, Гуннар и Карл — они вместе приехали неделю назад, как раз на день рождения Лили. Гуннар и Карл были изможденные и небритые. Из-за работы, связанной со съемками и редактированием, они не успели загореть, и их кожа оставалась белой, как у рыб в области брюха. Йенса покрывал бронзовый загар. Все это время он провел под открытым небом — строил в Осло корабль, на котором в один прекрасный день собирался отчалить, взяв курс на Грецию. Йенс раскраснелся после первой порции рецины, которую уже успел выпить. Вместе с ним на праздник прибыла его девушка — темноволосая веселая Лисбет, владевшая лавочкой в Осло и, по словам Магнуса, вот уже десять лет терпеливо ожидавшая предложения.

Возле огня, баюкая гитару, на камне сидел Кристос, хозяин туристического бюро в Скале, а у его ног, прислонившись головой к его бедру, устроилась миниатюрная блондинка из Австралии по имени Пенни.

Там, где кончался пляж, посреди заросшего поля, окаймленного исчезающими во тьме холмами, белел полуразрушенный, заброшенный всеми дом, покрытый сетью трещин.

Как правило, из Мемиса била ключом энергия, которая питала всех окружающих, но сегодня паренек был явно не в себе. Возможно, из-за Лили. Он был слишком молод, чтобы знать, как общаться с женщинами такого возраста и склада характера. Да и о запросах ее забывать нельзя. В начале июля казалось, что ничего невозможного нет, Теперь начинали становиться очевидными ранее незамеченные сложности.

Мы разделали тушу, наполнили тарелки самыми разными норвежскими салатами, которые Лили с Анной приготовили из картошки, фасоли, свеклы и макарон, после чего все собрались у огня. Некоторое время слышался лишь звук работающих челюстей, вздохи и стоны удовольствия. Мы подняли несколько тостов за Лили, выпив по-скандинавски: опрокинув в себя водку аквавит, которую ради такого случая привезли Гуннар с Карлом, и запив все это пивом. Потом Кристос взял в руки гитару и спел пару жалобных греческих песен о юных девушках, чахнущих по своим мужьям и возлюбленным, ушедшим воевать на Балканы, и молодых парнях, проклинающих безответную любовь и горечь моря.

Наконец мое терпение подошло к концу.

— Мемис, — сказал я, — расскажи нам о привидениях.

— Точно! — воскликнула Лили. — Именно поэтому я хотела отпраздновать свой день рождения именно здесь.

Он сболтнул, что тут могут водиться призраки, но толком о них ничего не рассказал. А еще он слегка побаивался сюда ехать. — Она повернулась к нему: — Что скажешь, неправда?

Мемис посмотрел на нее совершенно невинным взглядом огромных синих глаз. Его русые неухоженные локоны поблескивали в свете костра. Равнодушно, как и полагается мужчине, он пожал плечами.

Кристос посмотрел на него сурово, совсем как Теологос, когда я сказал, что мы отправляемся на Агриояли.

— Фантазмата? — спросил он. — Призраки?

— Ксерис, — ответил Мемис. — Сам знаешь.

— Нет, — отозвался Кристос, переходя на английский язык, — не знаю.

Теперь уже все смотрели на Мемиса. Он помялся, посмотрел на Кристоса, потом на меня.

— Мемис, ну давай! Пожалуйста! — умоляюще произнесла Лили. Она повернулась к Кристосу: — У меня все-таки день рождения. Я обожаю рассказы о привидениях.

— Тома, — обратился ко мне Мемис, — ты переведешь?

Я кивнул.

Он хлебнул рецины и посмотрел в таящийся за костром сумрак. В глазах Мемиса появилось слегка игривое выражение. Он явно наслаждался тем, что все внимание присутствовавших теперь было приковано к нему. Подавшись вперед, посмотрев по очереди на каждого из нас, он зашептал:

— Энас итан Ерманикос аксиоматикос…

— Один был немецким офицером… фашистом, — переводил я. — Его называли Капитаниос Тромерос, Капитан Ужас, из-за чудовищных злодеяний, которые он совершал на Патмосе. И у него был молодой человек, юный грек…

— Элла, Меми! — промолвил Кристос. — Ладно тебе!

— Это правда, — мотнул головой Мемис.

— Откуда ты знаешь? — спросил его по-гречески Кристос. — Тебя тогда еще на свете не было.

— Все это знают, — тоже по-гречески отозвался Мемис.

— Кто?

— Куча народу… ливадиоти… Они помнят!

— Что они говорят? — схватила меня за руку Лили.

— Многие истории. — Кристос поднялся и обратился ко всем нам по-английски: — Вы знаете, какие люди есть. Они все делают лучше или хуже, чем на самом деле. Ничего не есть правда. Даже в исторических книжках! Правда, Тома? — Он помог Пенни встать. — Нам надо ехать. Утром у меня много клиентов. — Он огляделся: — Кого-нибудь подвезти?

Желающих, естественно, не нашлось.

Как только Кристос и Пенни отбыли в Скалу на маленькой лодочке с кабиной, Лили повернулась к нам.

— Что с ним такое? — спросила она.

Мемис пожал плечами. Я знал, что именно столь сильно обеспокоило Кристоса. Мемис рассказывал одну из многочисленных историй, не предназначенных для ушей посторонних. Эти истории принадлежали лишь Патмосу. Они были семейными преданиями. Этого рассказа не слышал даже я.

— Ну и что было дальше? — спросила Анна, улыбнувшись мне и подавшись к Мемису. — Рассказывай.

— Да! — присоединились к ней остальные норвежцы.

Магнус, Йенс, Лизбет, Гуннар и Карл еще ближе подсели к огню. На их пальцах и губах поблескивал сок от только что съеденного мяса.