Заря над бездной - Александр Рудазов

– Сначала я добью тебя… – процедил он, разверзая шесть пастей сразу. – Потом располосую в стружку поганого кумбху… Желтая маска еще ответит за то, что вообще создал эту гниду!.. Я заставлю его молить о пощаде!.. Вы все еще узнаете, из чего я сделан!..

– Ты сделан из мяса, – перебил его спокойный голос. – Лугаль, в сторону.

Хобокен пополз так быстро, как только позволяло окоченевшее тело.

Хотя этого особо и не требовалось – губительное заклятие пролетело высоко над ним. Пораженный Копьем Мардука, Шаб-Ниггурат исторг ведро желчи и сотрясся всей бесформенной тушей.

– Ты же должен был сражаться с Йагом!!! – прохрипел архидемон. – Где… где Йаг?! Ты… ты что, и его тоже убил?!

– Нет, еще не успел, – поморщился Креол. – Он от меня сбежал. Трусливая шавка.

Закрепляя успех, маг швырнул еще одно Копье Мардука. Метнулись вперед цепи, впиваясь в рыхлую плоть. Сочащаяся из раны кровь теперь хлынула потоком. Шаб-Ниггурат забился, замахал щупальцами. Из его сосцов заструилось молоко – едкое, ядовитое.

– Думаю, тут мне даже Длань Мардука не понадобится, – растянул губы в улыбке Креол. – Иди сюда, падаль, иди сюда…

Заклятия так и сыпались с его рук. Вопреки обыкновению, Креол не подтягивал к себе демона – в форме Великой Матери Шаб-Ниггурат весил больше слона, – а сам подтягивался к нему. Рывок за рывком, шажок за шажком – и вот он уже на расстоянии длины посоха!

– Твоя душа – моя!!! – прокричал Креол, вонзая в тушу адамантовое лезвие.

Вопль, который издал Шаб-Ниггурат, расколол сами небеса. Его туша, похожая на копну мяса и жира, стала опадать, как сдуваемый воздушный шар. Посох в руках Креола бился и трепетал, светясь изнутри оранжевым светом. Оттуда доносился безумный хор, к которому в какой-то момент добавился новый голос…

Креол удовлетворенно вздохнул и погладил свой посох. Еще одно ценное приобретение. Целый Шаб-Ниггурат.

Теперь у него есть и Посланец Древних, и полководец армии Лэнга. Добавить бы еще верховного жреца Храма Ночи, и будет собран весь правительственный триумвират. В иерархии Лэнга главнее и сильнее этой тройки только боги-демоны – Йог-Сотхотх, Азаг-Тот, Ктулху и С’ньяк.

Хотя с Носящим Желтую Маску так просто не получится. Он демон-призрак, у него нет физического тела. Куда там посох втыкать? Для него нужен Поглотитель иного типа… Какой-нибудь волшебный мешок или шкатулка…

Но сейчас у Креола совершенно нет времени такой мастерить. С Носящим Желтую Маску придется разбираться как-то иначе. По счастью, он не особенно воинственен и вряд ли так уж многого стоит в битве.

Во всяком случае, на этом поле его что-то не видать.

– Ладно… – вздохнул Креол, втягивая цепи в рукава. – Полечу догонять Йага. Он не мог далеко уйти.

А к лежащему без движения Хобокену подоспела санитарная команда. Он вызвал их так же, как до этого вызвал Креола. Тот оказался не так уж далеко и сумел явиться вовремя… хотя еще немного, и армия лишилась бы своего командующего.

Целая стая цреке, четверо рядовых и сержант-эйнхерий взвалили маршала на носилки и принялись кропотливо собирать обломки адамантиевых доспехов. Слишком уж большая ценность, чтобы так просто ими разбрасываться.

– Ну-ка, ребятушки, взяли-подняли! – командовал Хобокен. – Сам уж, боюсь, не оклемаюсь, так что к дохтуру меня доставьте, к дохтуру!

– К какому ж это дохтуру, вашбродь?.. – осведомился эйнхерий.

– Ну к этому, как его то бишь… некромансеру!

Хобокена унесли, и только огромное пятно слизи теперь показывало, что несколько минут назад здесь погиб архидемон. Вокруг по-прежнему бушевал армагеддон, но в этом конкретном месте ненадолго воцарилась тишина.

И на эту тишину упал чей-то взгляд. Такой тяжелый и зловещий взгляд, что в земле образовалась воронка. В этой воронке исчезли последние ошметки Шаб-Ниггурата, а где-то в необозримой выси раздалось недовольное кряхтенье.

На происходящее обратил внимание С’ньяк.

Глава 18

На вершине ледяного пика восседало оно. Чудовищное, невообразимое, сочащееся испражнениями и темным ихором, древнее, как сами седые звезды, существо. Оно обладало миллионом осклизлых когтистых щупальцев и миллионом глаз, каждый из которых сиял подобно безумному, умирающему в агонии солнцу. От одного лишь взгляда на это создание человеческий мозг начинал кровоточить и разжижаться, истекая наружу через уши.

Таков был С’ньяк.

Древние давно исчезли с лица вселенной. Только лишь несколько из них до сих пор живы, и все они исковерканы, обезображены до неузнаваемости. Навсегда лишены былого облика – как внешнего, так и внутреннего. И старейший среди них С’ньяк – тот, что вобрал в себя всю мудрость погибшего народа.

Когда-то, в необозримо далеком прошлом, Древние властвовали над космосом. Их цивилизация просуществовала так долго, что даже старейшие среди старейших помнят лишь самый ее конец, закат былого величия. Древние пережили тьмы войн и катастроф, знали взлеты и падения, переживали кризисы и вновь возрождались. Постоянная экспансия вела их от звезды к звезде, от системы к системе. Они вобрали знания множества других цивилизаций и сами обогатили их своими. Тысячи планет благословляли Древних, и тысячи же – проклинали.

Но со временем расцвет сменился упадком. Развитие – деградацией. Последним всплеском, последней надеждой гибнущего величия стал С’ньяк – великий ученый и лидер, создатель новых жизнеформ и целых миров. Его благосклонный гений дал Древним новый толчок, вновь повел их к невообразимым высотам. В конце концов этот интеллектуальный колосс достиг абсолютного просветления и обрел божественность.

Однако С’ньяк не преуспел. Слишком тяжкую ношу он взвалил на себя, и даже ему она оказалась непосильной. Древние были уже не те, что раньше. Некогда мудрые и благородные, теперь они предстали агрессорами, алчными до власти и равнодушными к чужим судьбам. Их империя все еще была непостижимо сильна и богата, но они жаждали большего.

Гораздо большего.

И в конце концов откусили чересчур много.

У всякой вещи две стороны. Наука способна дать безграничные возможности и сделать жизнь поистине великолепной, но она же способна уничтожить все подчистую и прекратить жизнь вообще. Древние в полной мере постигли эту обратную сторону познания. То, что они сотворили с собой и еще несколькими цивилизациями, по сей день отдается болью в сердечной мышце мироздания.

Целые эпохи минули с тех пор. Свидетелей того страшного катаклизма почти не осталось. А те, кто остался, вряд ли кому что расскажут. Даже С’ньяк почти не сберег воспоминаний – а ведь он был в самом центре событий. В центре того апокалипсиса, который вынудил их искать спасения в Темном мире.

Как вышло так, что он сошел с ума и обратился воплощенным кошмаром? Как вышло, что он воссел на вершине Бездны?

Туман времени скрывает ответы.

Бесконечно древнему и практически утратившему память С’ньяку давно не было дела ни до чего. Вот уже много веков… нет, тысячелетий он не обращал внимания на муравьиную возню, что творилась в окружающем мире. Демоны и смертные копошились где-то внизу, а С’ньяк равнодушно взирал на их суету.

Но сегодня… сегодня С’ньяка обеспокоили сильнейшие нарушения в такульту. Оно распылялось, расслаивалось, утрачивало стабильность. Один за другим архидемоны, эти живые энергоносители, прекращали функционировать.

Периодическое прекращение жизнедеятельности – это нормально. Одни уходят, другие занимают их место – таков естественный порядок вещей. Но в последнее время смертность взметнулась экспонентой.

Лаларту, Лалассу, Нъярлатхотеп, Хастур, Гелал, Ти-Со, Абхот, Кутулу, Акхкхару… все новые и новые… Один за другим, один за другим… Вот только что погиб Шаб-Ниггурат, один из самых ресурсоемких, – и С’ньяка словно кольнуло булавкой в седалище.

Это уже не шутки. Это всерьез. Кто-то явно подкапывается под само его существование.

Такого С’ньяк никак не мог допустить. Он просто обязан был вмешаться.

И он вмешался.

Все, кто участвовал в битве под Кадафом, навсегда запомнили то мгновение. В памяти каждого осталось выжжено огнем – где он в тот момент находился, что делал, с кем сражался.

Ибо среди всех кошмаров Лэнга явление С’ньяка оказалось самым кошмарным.

Вначале над великим ледяным пиком поднялась струя густого фиолетового дыма. Она уплотнялась, расширялась… а потом кверху взметнулось нечто вроде ядерного гриба.

И вместе с ним взметнулся страх.

Хотя какой там страх? Ужас. Кромешный липкий ужас хлынул от этого бесформенного облака. Безудержный, неостановимый, непреодолимый. Достаточно было просто посмотреть туда, чтобы бесстрашный, крепкий как скала боец превратился в хнычущего ребенка.