Человек, который не знал страха - Бранко Китанович

Бланки списков в течение одной ночи заполнили город. Их расклеили на стенах зданий и заборах, разбросали на улицах, на рынках. Несколько экземпляров было послано по почте в адрес гестапо и рейхскомиссариата.

Идея Ханке была безнадежно скомпрометирована. Теперь каждый владелец дома или квартиры мог вписать в список кого угодно, и проконтролировать это было невозможно.

Ханке был снят с должности и, как и его незадачливые предшественники, отправлен на фронт.

– Всегда приятно слышать плохую весть о плохом человеке, – сказал Кузнецов Струтинскому, читая письмо Вали Довгер об очередной «сече» гестаповцев в Ровно.

Философия фон Ортеля

Рузвельт и Черчилль в августе 1943 года направили Сталину секретное послание, в котором предлагали провести совместное совещание. С учетом того, что первоначальный вариант провести встречу в Москве отпал, Рузвельт согласился с новым предложением Сталина избрать местом встречи Тегеран. Черчилль сначала считал, что было бы лучше собраться в Хартуме или Каире, но затем в послании Сталину от 27 сентября согласился на Тегеран. Одновременно он предложил в целях маскировки впредь именовать Тегеран «Каир-Три», а саму конференцию – «Эврика».

Историки не вынесли окончательного суждения о том, каким образом немцы еще в процессе переписки между главами США, Англии и СССР узнали о встрече в Тегеране, хотя преобладает мнение, что абвер получал эту информацию по трем каналам: из Турции, Лондона и Ирана.

В конце сентября 1943 года в Ровно прибыла группа высокопоставленных эсэсовцев, которая через несколько дней проследовала в Белград. Один из членов группы, двадцативосьмилетний штурмбанфюрер Пауль фон Ортель, остался, однако, в Ровно. Не совсем ясно, кто привел этого холеного аристократа 30 сентября на вечеринку к пани Леле, но доподлинно известно, что это был один из эсэсовцев. Также известно, что Пауль Зиберт познакомился с фон Ортелем именно у пани Лисовской. Очень быстро они подружились.

Зиберт и Ортель часто бывали вместе, особенно в казино, где царила довольно свободная атмосфера. Первое время Зиберт намеренно избегал затрагивать в разговоре какие-либо служебные дела или задавать нескромные вопросы, которые могли бы насторожить опытного майора гестапо. Говорили они в основном о женщинах и об искусстве.

Гестаповец производил впечатление умного, образованного и проницательного человека. Он обладал хорошо развитым чувством юмора, был интересным ее собеседником.

– Даже в искусстве не все боги. На одного Аполлона приходится четыре коняги! – любил повторять штурмбанфюрер, когда старался доказать, что некоторые теории французских материалистов о равенстве равноправии всего лишь «салонная болтовня».

Советский разведчик с первых минут знакомства с фон Ортелем подсознательно включил сигнал опасности, почувствовав, что с новым «коллегой» игра будет не легкой. И вот что интересно. В тот вечер только он двое оставались трезвыми, хотя позднее выяснилось, что в определенных ситуациях Ортель любит выпить.

В свои 28 лет фон Ортель был майором, что свидетельствовало о наличии особых заслуг. Кузнецов почувствовал, что опытный гестаповец не оставляет без внимания ни одного его слова, ни один жест. Уже через десять минут знакомства и тривиального разговора он понял, что имеет дело с исключительно способным человеком. Сомнений не было: фон Ортель – разведчик крупного калибра. Что делает в Ровно этот внешне хладнокровный эсэсовец с манерами хорошо воспитанного человека и многочисленными наградами на груди? Не командир ли он какой-нибудь новой карательной экспедиции? Нет, ни в коем случае! Для таких грязных дел найдутся рядовые исполнители. А фон Ортель человек непростой.

– Не имею ни малейшего понятия о том, где работает господин фон Ортель, – сказал Лисовской инженер Леон Метко. – Знаю лишь, что человек денежный и что других людей он в грош не ставит.

Другие знакомые Кузнецова также не знали, где служит фон Ортель, кому он подчинен, каким образом оказался в Ровно и чем здесь занимается. У входа в его канцелярию на Дойчештрассе круглые сутки стояла усиленная охрана, хотя на металлической вывеске у входа было написано: «Зубной врач».

Внешне штурмбанфюрер был весьма представительный мужчина. Высокого роста, стройный, пропорционального телосложения. Его темные, не очень густые волосы были разделены безукоризненным косым пробором. Из-под хорошо очерченных бровей смотрели умные и внимательные, немного прищуренные глаза. Из всех офицеров вермахта и СС, с которыми Кузнецов познакомился в Ровно, фон Ортель заметно выделялся широтой взглядов, эрудицией, остроумием. Он хорошо разбирался в литературе, понимал музыку, любил цитировать изречения известных философов, держал в памяти массу сведений из области спорта.

«Поначалу все немецкие офицеры и чиновники казались Кузнецову словно сшитыми по одной колодке – самодовольными, ограниченными, жестокими, фанатично убежденными в своем превосходстве над всем и всеми, но в то же время слепо подчиняющимися воле фюрера и приказам любого начальства, – пишут А. Лукин и Т. Гладков. – Однако Кузнецов никогда не забывал, что среди всех этих лейтенантов, капитанов, майоров обязательно должны быть люди, понимающие преступный характер войны, развязанной Гитлером». Вместе с тем он понимал, что для таких людей обер-лейтенант Пауль Зиберт, кавалер двух Железных крестов, хорошо обеспеченный средствами, – опасный человек, от которого надо держаться в стороне. Людей такого сорта было мало, и все же они были.

Офицерам старшего поколения в Зиберте нравилась почтительность. Он всегда проявлял живой интерес к их воспоминаниям о первой мировой войне. Молодым офицерам импонировала его репутация фронтовика, награжденного двумя крестами и носившего знак за ранение. Некоторые офицеры из учреждений оккупационных властей считали Зиберта земляком и старым знакомым рейхскомиссара Коха (в чем Кузнецов не пытался их разуверить). И наконец, всем знакомым Зиберта нравилась его щедрость, умение в любое время дня и ночи достать бутылку коньяка или какие-нибудь деликатесы, его постоянная готовность по-товарищески ссудить нуждающегося сотней марок.

За год работы в Ровно Пауль Зиберт стал своим человеком в различных кругах немецких офицеров и чиновников, хорошо разобрался в настроениях, побуждениях и интригах своих многочисленных знакомых.

Штурмбанфюрер фон Ортель стал для него первой загадкой. Между тем Центр запрашивал сведения об Ортеле, о характере его миссии в Ровно. Правда, Центр советовал соблюдать осторожность, не начинать с эсэсовцем по собственной инициативе никакой игры, вести себя таким образом, чтобы «приятельские» отношения с фон Ортелем развивались естественным образом.