Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник) - Валерий Могильницкий

«Уважаемый Валерий Михайлович! В Вашей книге „Звезды Гулага“ Вы сообщаете, что на вольном поселении в Караганде отбывал свой срок как социально опасный элемент младший сын замечательного русского поэта Сергея Есенина Александр. Не могли бы Вы рассказать об этом более подробно?

Это не первое письмо с подобной просьбой, которое я получаю. Читатель Дмитрий Петров из города Сарани вообще не поверил в то, что сын Есенина пребывал в ссылке в Караганде. Он даже вспомнил пословицу: «Свежо предание, да верится с трудом».

Между тем это действительно так: в 1949 году кандидат математических наук, правозащитник Александр Сергеевич Есенин-Вольпин был арестован, долгое время его содержали в психбольнице тюремного типа, затем по указанию Берии отправили на вольное поселение в Караганду.

В учетной карточке ссыльного А. С. Есенина-Вольпина значится, что он родился 12 мая 1924 года в городе Ленинграде. Его мать, поэтесса, переводчица Надежда Давыдовна Вольпин в беседе с корреспондентами отмечала, что Саша с детства отличался редкой душевной добротой, способностью постоять за обиженных друзей, бороться за правду до победного конца. Как мы знаем, эти качества были присущи и его отцу. Только если Сергей Есенин впадал частенько в панику, тоску, апатию, а то и в горячечный бред, как он писал сам, «с больной душой поэта пошел скандалить я, озорничать и пить», то в отличие от него Александр держался всегда разумно, не выходя из себя, с рюмкой никогда не дружил и в запои не впадал. Свое несогласие с тоталитарным режимом он выражал только в статьях, стихах, унаследовав от отца талант поэта, мыслителя, философа. До кулачных боев, Москвы кабацкой, разгрома зеркал и мебели в гостиницах он не доходил, но позволял себе писать такие стихи:

Я не знаю, зачем я живуИ чего я хочу от зверей,Населяющих злую Москву!

Правозащитник А.П. Лавут, выступая на вечере по случаю 80-летия А.С. Есенина-Вольпина 12 мая 2004 года в Доме свободной прессы, говорил: «У Алека была и есть интересная и странная особенность — не врать. Не врать, и всё. Говорят: а как же жить? Вот так, без вранья».

За правду в сталинские времена миллионы людей страдали. Концлагеря великого кормчего без огнедышащих крематориев были заполнены до отказа. Конечно, прямой дорогой туда шел и отец Александра Сергей Есенин. А все дело в том, что его поэзию очень любил первейший враг Сталина — Лев Троцкий, который всячески расхваливал книги Есенина. Иосиф Виссарионович, конечно, заинтересовался стихами русского поэта и взял его имя под критический прицел. Но расправиться с крамольным поэтом не смог — Сергей Есенин ушел из жизни, не успев спросить на то разрешения у властей.

И все же, несмотря на трагическую гибель поэта, Сталин дал указание начать травлю его имени в пику Троцкому, который выступил в прессе с эссе о «талантливом русском поэте Сергее Есенине». И по явному спецзаказу свыше в печати появляются в угоду Сталину статьи и рецензии Карла Радека, А. Лежнева, Льва Сосновского, в которых Сергея Есенина обвиняют во всех смертных грехах только потому, что он самобытный талантливый поэт. И что прискорбно — такой мыслящий руководитель партии как Николай Бухарин подливает масла в огонь, публикуя в «Правде» 12 января 1927 года свои «Злые заметки», в которых доводит читателя до абсурдной мысли — запретить публиковать поэзию Есенина.

— Я не хотела, чтобы мой сын пошел по стопам отца, — говорила Надежда Давыдовна Вольпин в Москве. — Я видела, что практически все честные писатели, которые не были связаны с НКВД, подвергались репрессиям, расстрелам. Какая мать хочет пожелать своему ребенку несчастья? И поэтому я прививала с болью в душе Александру со школьных лет ненависть к литературе, гуманитарным наукам… Я думала: далеким от поэзии технарям легче жить, ведь они не размышляют, как правило, о переустройстве мира, власти, не лезут в грязную политику…

И вроде все шло по плану матери: Александр поступает на механико-математический факультет Московского университета, который оканчивает в 1946 году с отличием. Его сразу приглашают в аспирантуру НИИ математики при МГУ, через три года он блестяще защищает кандидатскую диссертацию по топологии и едет работать по направлению на Украину в город Черновцы.

И, может быть, его жизнь сложилась бы удачно, если бы… не стихи. Да, да, Александр, скрывая это от матери, пишет еще в Москве в университете вольнодумные стихи, в которых, как и отец, воспевает свободу, право человека на инакомыслие, творчество и самостоятельность. Его основной девиз: «Живи как свободный человек».

И в студенческие годы он становится уже популярным среди молодых интеллигентов. Его однокашник, математик Владимир Успенский, свидетельствовал: «Алек читал свои стихи… Молодой, красивый, очень кудрявый человек. Звенящий голос. Сын полузапрещенного Есенина. И совершенно необычные стихи, тогда так никто не писал!»

Однако вся беда состояла в том, что поэта Александра Есенина, будто сговорившись, редакторы различных советских изданий не печатали! В одной из редакций знаменитого журнала заведующий отделом поэзии согласился взять к публикации стихи Александра с условием, что поэт выбросит некоторые «сомнительные» строчки. Однако сын Есенина вырвал из рук окаменевшего редактора свои стихи со словами:

— Ты — не литератор, а цензор! Твое место в МГБ!

И, разгоряченный, шагая по Москве, он вспоминал рассказ матери о том, как в Госиздате взялись за редактирование стихов его отца, вычеркнули оттуда слова «Бог», «Саваоф» и другие. Сергей Есенин возмутился, забрал свою поэтическую книжку из Госиздата и больше туда никогда не приходил.

Но где же Александру печататься? Если в СССР нет издательств, где дышалось бы вольно поэтам, стало быть, выход один — публиковаться за рубежом, во Франции или США. Такой шаг сделать в то время было нелегко, ибо выход книги за границей считался тогда чуть ли не предательством, а порой прямо приравнивался к измене Родине.

Стихи Александра Есенина-Вольпина как раз и стали причиной его первого ареста органами безопасности. Произошло это в Черновцах 24 июля 1949 года. Его привезли в Москву на Лубянку. Следователь почему-то стал подробно интересоваться здоровьем Александра, состоянием его сердца, психики. Затем прямо заявил ему, что он «очень и очень болен».

— Тебе, Алек, нужен санаторий, чтобы просветить голову, чтобы ты не писал стихи-пасквили на советскую действительность, — говорил он и ехидно добавлял: — Мы тебе такой «санаторий» устроим, что ты вообще перестанешь писать!