Клуб юных вдов - Александра Коутс

По лицу Джулиет я вижу, что ей совсем не по душе идея вести детей в бар, но папа и Макс уже строят планы. Они идут вместе, ежась под дождем, будто ничего не изменилось – именно так друзья, которые помнят друг друга молодыми, обмениваются старыми шутками и обсуждают повседневные проблемы, сколько бы лет ни прошло.

– Ребята, я присоединюсь к вам попозже, – говорю я.

Сегодня утром, чтобы поехать в город, я одолжила машину у папы, и сейчас она припаркована на другой стороне улицы. Я быстро иду под дождем, то и дело натыкаясь на белые мокрые фигуры. Очень напоминает один из Лулиных любимых фантастических фильмов, где все герои одеты одинаково, а какая-нибудь катастрофа переворачивает общество вверх тормашками.

Прохожу мимо медленно отъезжающих машин. Они гудят, доносится разномастная музыка, кто-то окликает меня через открытые окна. В этом фильме, решаю я, пришельцев нет и умирать никто не собирается. Справедливо, что в ближайшие несколько часов самой важной новостью будет то, что у всех есть повод для праздника и людям хорошо.

Спешу открыть дверцу и в последнюю секунду бросаю взгляд на лужайку. Мне показалось, что меня кто-то окликнул, но в этом шуме и гаме невозможно понять, откуда меня позвали. Оглядываю проезжающие машины, решив, что это могла быть Лула, но ее нигде нет.

Я уже собираюсь сесть в машину, но тут внутренний голос подсказывает мне, что нужно посмотреть еще раз. И я вижу его. Он стоит под деревом и держит над головой скомканную спортивную куртку. Колин.

Хочу бежать к нему, но он опережает меня и спешит ко мне через проезжую часть. Какая-то машина тормозит в дюйме от его колен, и Колин жестами извиняется перед водителем.

– Забирайся внутрь! – кричу я, сажусь на водительское сиденье и открываю пассажирскую дверцу. Он плюхается на сиденье и быстро захлопывает дверцу.

– Замечательный денек, – говорит он, проводя рукой по не успевшим отрасти после недавней стрижки волосам.

Неожиданно в машине повисает полная тишина, нарушаемая лишь шуршанием мокрых ботинок Колина и мерным стуком дождя по крыше. Я вдруг с ужасом вспоминаю о своем платье, ставшем почти прозрачным, и непроизвольно складываю руки на груди. Почему-то в таком виде, когда тело облеплено мокрой тканью, чувствуешь себя более раздетой, чем когда на тебе ничего нет.

– Я и не знала, что ты еще здесь, – наконец говорю я.

– А меня здесь и не было, – отвечает он. – То есть я уехал. И вернулся.

– Ради вот этого? – спрашиваю я.

– Нет. – Он упирается руками в колени, обтянутые мокрыми джинсами. – Нужно было забрать кое-какие вещи. Чтобы подготовить дом к сдаче, – объясняет он, глядя на потоки воды, текущие по лобовому стеклу. – Все это враки.

Я улыбаюсь.

– Ты не обязан был приходить.

– Знаю, – говорит он. – Я долго и трудно решал, как это будет выглядеть, дико или нет. Хотел увидеться с тобой. Я всегда хотел тебя видеть, но…

– Это не дико, – заверяю я его. – Рада, что ты пришел.

– Я тоже, – говорит он.

– Я звонила тебе. Писала эсэмэски, – говорю я.

– Знаю, – кивает он. – Я полный идиот. Сначала я слонялся без дела, хандрил. Потом решил, что хватит себя жалеть, и заставил себя уехать домой.

– Прости, – говорю я. Интересно, я когда-нибудь перестану извиняться? И существует ли пожизненная квота на извинения? И если существует, может, я свою уже израсходовала? – Зря я тебе наговорила…

– Все, что ты сказала, правда. – Он поворачивается ко мне. – Просто мне давно никто не говорил об этом вслух. Когда Анна умерла… Не знаю. Те месяцы были такими долгими, и часть меня радовалась, что все закончилось. Во многих отношениях к моменту смерти ее уже какое-то время не было. Я скучал по ней, я, естественно, тосковал по ней, но… – Он мотает головой. – Часть меня думала, что вот теперь все у меня пойдет по-другому. Что я превращусь в человека, который все может держать в своих руках. Я не нуждался в помощи. Родители подталкивали меня, а я сопротивлялся. Временами я искренне верил, что случившееся подействовало на них сильнее, чем на меня… – Он смеется. – Я тупица. Мне пытались втолковать, что все гораздо глубже. А я боялся все это принять. Они были правы. И ты была права. – Он делает глубокий вздох. – М-да, последние недели были совсем не веселыми. Я кладу ладонь на его руку.

– Я знаю, что ты имеешь в виду.

Колин улыбается.

– Ты очень многое знаешь, – говорит он. – Но не все.

– Вот как? – с шутливым вызовом осведомляюсь я.

– Ты была права в том, что я прячусь, – уточняет он. – Но ошибалась насчет кое-чего другого. У меня было время подумать, в том смысле, что подумать по-настоящему. И пусть все остальное правда – скучная работа, тоска по Анне, утрата той жизни, которую я рассчитывал прожить… Все равно. Я понял. Что бы это ни было. – Он берет меня за руку. – Что бы это ни было, все это по-настоящему.

Я чувствую в горле ком и отвожу взгляд, смотрю на склонившиеся под тяжестью воды ветки деревьев, на поредевшую толпу, на продолжающийся дождь.

– Правда, время оказалось самое неподходящее, – беззаботным тоном добавляет Колин, сжимая мои пальцы. – Но все было по-настоящему.

Я выдавливаю из себя смешок.

– Знаю, – тихо говорю я.

Мы сидим вот так, держась за руки, несколько долгих минут. Я представляю нас вместе, и это будущее начинается так: мы уезжаем, прямо сейчас, и не оглядываемся. Селимся на новом месте, там, где никто не знает, что с нами произошло, через что мы прошли или где мы жили раньше. Живем в маленьком домике, у нас есть любимая работа, и на закате мы выводим на прогулку Герти. Замечательная жизнь. Причем реальная.

Но, представляя все это, мечтая об этом, я понимаю: это не моя жизнь. Моя жизнь здесь. Куда бы я ни поехала, моя жизнь все равно будет здесь. И мне от этого никуда не деться.

– И что дальше? – робко спрашиваю я.

– Не знаю. – Колин пожимает плечами. – Я решил уйти из фирмы. Устроить себе отпуск на все лето. Может, попутешествовать, съездить туда, куда не получилось после колледжа, до того, как все произошло. – Колин смотрит сквозь ветровое стекло. – А потом, осенью, ты поедешь учиться, – говорит он. – Ведь ты едешь в колледж, да? – спрашивает он.

– Надеюсь, – вздыхаю я. Колин кивает.

– Посмотрим, что выйдет, хорошо?

Я улыбаюсь. Заправляю за ухо прядь, выбившуюся из косы. Колин мне помогает, потом обхватывает ладонью мою голову, и я поворачиваюсь к нему. Мы целуемся, нежно и быстро.

– Посмотрим, что выйдет, – соглашаюсь я, когда он отстраняется.

Я предлагаю подвезти его до машины, но он говорит, что совсем не прочь прогуляться. Он сжимает мою руку, и я обещаю позвонить, когда устроюсь в общежитии. До того места, где он сейчас живет, можно доехать на электричке, от кампуса всего несколько остановок, и он знает одно замечательное местечко, где готовят великолепные суши.

– Можно там и встретиться, – говорит он.

– Ты как будто назначаешь мне свидание, – говорю я, хотя знаю: мы оба не уверены, что это будет свиданием.

Я смотрю, как он уходит в дождь, и пытаюсь представить его в городе. Ведь на своей территории люди обычно выглядят чуть по-другому. Нравится им это или нет, но там они становятся выше, что ли, или просто солиднее.

Ищу ключи в своей бездонной сумке. Думаю о папе, о Джулиет, о малышах, о Максе – они все сидят в кабинке и слушают выступление какой-то новой группы, которой так не терпится похвастаться Максу. Элби макает картошку в кетчуп, Грейси жмет на все кнопки музыкального автомата, Джулиет раздает салфетки… А папа с Максом сидят над кружками с пенистым пивом и со смехом вспоминают те времена, когда Макс закрывал бар раньше времени, брал гитару, папа садился за ударные, мама пела песни «Блонди» – она почти все знала наизусть, – а я танцевала, кружась по залу, пока не засыпала прямо на липком, измазанном арахисовой пастой полу всего в нескольких дюймах от огромных вибрирующих колонок.

Наконец я завожу двигатель и медленно трогаюсь с места.

Благодарности

Эта книга написана под руководством двух самых терпеливых и самых вдумчивых в мире редакторов Уэсли Адамс из Farrar Straus Giroux и Джоэль Хобейка из Alloy Entertainment. Словом, на этой кухне оказалось правильное количество поваров. Спасибо!

Отдельная благодарность моему агенту Фэй Бендер за то, что терпеливо отвечала на мои многочисленные письма, даже когда я продолжала спрашивать об одном и том же.

Еще благодарю своих бойфрендов-однокурсников. Один из вас ушел из жизни совсем молодым. Один из вас познакомил меня с творчеством Дональда Бёрда и Эллы Фитцджеральд. Я так много узнала от вас.

Моя признательность Веронике Коновер, которая любит моих детей и читает мои книги.

Я благодарю свою семью: Марию, Брюса, Джорджа и Джона. Моих детей Эви и Уайли. Моих родственников Мэди, Багза и Кали. И всех друзей с Мартас Виньярд, которые тоже стали для меня семьей. Нет лучше места на земле, чтобы назвать его домом.