Говорящий ключ - Виктор Кирюшкин

— Саня! Витя! — позвал Большаков поднимаясь. Тотчас рядом с ним возникли фигуры мальчиков, с ног до головы запорошенные какой-то красноватой древесной трухой и иглами хвои.

— Здесь мы! — испуганно отозвался Виктор.

— Все в порядке, — отряхиваясь добавил Саня.

— Идемте на стан... что-то там взорвалось! — тревожно сказал Большаков.

— Дальше взрыв был, дедушка Кирилл, — высказал свое мнение Виктор.

— Нет, ближе! — возразил Саня. — А на стане у нас взрываться нечему.

— Почем знаешь — нечему? — сердито оборвал проводник. — Может, у начальника есть чему, у Нины, может, есть... там радио, ящики разные.

— Так то аппаратура, она не взрывается, — сказал Саня.

— Хватит спорить... Если вы с Витькой оба тонуть будете, то обязательно поспорите, какая вода — теплая или холодная. Где Хакаты? — Проводник свистнул. Вслед за ним начали пронзительно свистеть оба мальчика, но собака не появлялась.

— Испугался, забежал далеко. Ладно, сам придет! — решил Большаков.

Местность вокруг неузнаваемо изменилась. Многие деревья были выворочены с корнем или сломаны. Еле заметная тропа, по которой до этого шли охотники, совсем исчезла, заваленная древесным мусором. Чтобы не сбиться с пути, проводник взял направление в сторону реки, рассчитывая быстро выйти к ее берегу. Так оно и случилось. Скоро тайга стала редеть, уменьшилось количество сваленных небывалым взрывом деревьев, начались кусты, а за ними блеснула озаренная солнцем река.

Охотники вышли к изгибу берега, откуда на расстоянии в полкилометра был виден лагерь экспедиции. Большаков облегченно вздохнул, различив людей, ставящих палатки. Значит, на стане все в порядке, заключил он, палатки конечно, сбросило на землю и их приходится заново ставить. Проводник больше не спешил. Он принялся раскуривать трубку, а ребята снова взялись звать Хакаты.

— Он давно уже в лагере, — свистнув несколько раз, заявил Саня. — С перепугу забился где-нибудь в уголок... отлеживается.

Виктору почему-то лезли в голову мрачные мысли. Воображение рисовало ему Хакаты, придавленного сваленным деревом. Собака скребет лапами землю, жалобно визжит, призывая на помощь людей, а вблизи никого нет.

— Вы идите, а я позову его еще... Ладно, дедушка Кирилл? — спросил Виктор.

— Останьтесь оба, — согласился Большаков.

— Говорят тебе, он уже в лагере... Оставайся, если хочешь, а я пойду. — Саня демонстративно направился к стану. Он был уверен в своей правоте и не хотел напрасно терять времени. Виктор, наоборот, был убежден, что Хакаты остался в тайге, поэтому, не став спорить с другом и звать его с собой, пошел обратно по своим же следам.

— Далеко не заходи! — крикнул ему вслед Большаков. — Слушай хорошенько, если Хакаты дома, то я дам выстрел. Понял, однако?

— Понял... я буду близко. — Виктор скрылся в зарослях кустарника.

***

Николай Владимирович был окончательно успокоен, когда в лагерь вернулись Большаков и Саня. За полчаса до их прихода прибежал весь взъерошенный, облепленный репьями Хакаты. Несколько минут он носился от одного к другому, норовя всех лизнуть в лицо, чтобы выразить свою беспредельную радость. Он лизнул Юферова в самые усы. Разгневанный Антип Титыч дал ему пинка. Обиженный пес забрался в укромный угол и начал старательно очищать зубами свою шерсть. Завидя Большакова и Саню, Хакаты побежал к ним навстречу. Собака была уже рядом с проводником, когда тот, подняв ружье, выпалил в воздух. Хакаты опрометью бросился назад в лагерь. Близкий выстрел, наверное, показался Хакаты новым взрывом. Большаков, объяснив Николаю Владимировичу причину выстрела, внимательно выслушал его объяснения о падении метеорита.

— Какой небесный черт таким камнем кидается? — Большаков поднял руку и погрозил пальцем в небо. — Плохо, совсем плохо, надо бросать в реку, в море, зачем в тайгу кидает, однако?

К вечеру в лагере все приняло прежний порядок, лишь мачты радиостанции больше не было. Аппаратура станции оказалась безнадежно выведенной из строя. Николай Владимирович распорядился разобрать ее и упаковать для отправки. Дня за два до этого Андрей Ефимович Постриган сообщил радиограммой, что в экспедицию в скором времени будет прислан гидросамолет летчика Ефремова с грузом продуктов. Постриган приказал Воробьеву отослать с самолетом Саню и Виктора. С тем же самолетом можно будет отправить радиостанцию. Нина с помощью Афанасия и Павла упаковала аппаратуру, после чего заявила Воробьеву, что теперь она не радистка, а только коллектор и поэтому обязана сопровождать его во всех изыскательских походах.

Ушедший за Виктором Саня вернулся лишь к закату солнца. Он пришел один, чем сразу заронил тревогу. Саня дошел до того местам где застал охотничью команду взрыв метеорита. Он терпеливо свистел, кричал, расстрелял все захваченные с собой патроны — Виктор не отзывался. К довершению всего куда-то исчез Хакаты, который все время был с Саней, пока тот не повернул обратно. Саня пытался разыскать следы Виктора, но безуспешно. Сомнения не оставалось: Виктор заблудился в тайге, разыскивая Хакаты, а Хакаты убежал от Сани, найдя след Виктора. Большаков, укоризненно покачав головой, сказал огорченному мальчику, что нужно было взять собаку на поводок и тогда она повела бы его по следам. Старый таежник заверил всех, что особых оснований для беспокойства нет. Виктор сбился, потерял направление, только и всего, Он переночует в тайге, а днем поднимется на ближайшую сопку и сориентируется. Сейчас Хакаты вместе с ним. У мальчика есть ружье и продукты. Завтра к полудню его можно ждать на стане. Если он к этому времени, или самое позднее — к вечеру, не придет, тогда придется организовать поиски.

На всякий случай Николай Владимирович приказал разжечь яркий костер и поддерживать его до полуночи. Саня рьяно принялся за это дело. Он разложил такой костер, что его можно было бы увидеть за несколько десятков верст. Разведчики, проведшие самый беспокойный день за все время экспедиции, в эту ночь долго не спали. Около Саниного костра было людно. То один, то другой отходили в сторону от жаркого пламени, пристально вглядывались в темноту ночи, надеясь увидеть ответный огонь где-нибудь на склонах сопок. Больше всех волновались Саня и Нина. Они решили дежурить у костра всю ночь, хотя Большаков считал, что Виктор давно уже спит где-нибудь под деревом в обнимку с Хакаты. Глубокой ночью, когда все уже заснули, Нина разбудила Николая Владимировича.

— Костер, — коротко сказала она.

Геолог вышел из палатки и сразу же увидел далекий огонек, то затухающий, то снова вспыхивающий. Это несомненно был костер, разложенный на склоне сопки севернее стана. Геолог долго смотрел на него, стараясь запомнить направление, чтобы лучше ориентироваться днем.

— А где Саня? — спросил он.

Нина молча показала. Саня крепко спал у костра, положив голову на руки. Геолог вернулся в палатку, принес одеяло и осторожно накрыл им мальчика.

***

Виктор совершенно выбился из сил, пробираясь сквозь высокую, гораздо выше его роста, траву. Направление, по которому надо идти, он давно потерял, даже не заметив, как это случилось. Вначале думал зайти в лес недалеко, но вдруг услышал далекий лай. Он остановился, прислушался, — какие-то неясные звуки снова донеслись до него. Виктор пошел на них, то и дело останавливаясь и свистя. Выстрела Большакова он не слышал. Порой мальчику казалось, что он ясно слышит визг Хакаты, и он менял направление. Так повторялось несколько раз, пока Виктор неожиданно вышел на широкую поляну, посредине которой виднелось болото. Стайка уток, испуганная его появлением, сорвалась с воды и, резко свистя крыльями, умчалась в сторону. Виктор не успел даже прицелиться, хотя ружье держал в руках.

«Надо возвращаться, — решил он, — а то скоро вечер». Сделав пару выстрелов в надежде, что Хакаты прибежит на них, мальчик повернул назад, стараясь идти по своему следу. След почему-то вывел его к маленькой горке, густо поросшей березняком. Этой горки Виктор раньше не видел. Он пригляделся и понял, что идет по следу какого-то зверя, наверное, оленя. Рассчитав примерно в какой стороне должна быть река, мальчик пошел в ту сторону и скоро попал в такое высокое разнотравье, что затерялся в нем с головой. Тайга здесь была разреженная, светлая, как говорят охотники. Раздвигая исцарапанными до крови руками упругие стебли какой-то колючей травы, Виктор упорно двигался вперед. В траве часто попадались полусгнившие деревья, высокие кочки, ямы. Мальчик часто падал и выбрался из этой травяной заросли вконец обессиленным. Перед ним была болотистая ложбина, за которой начинался лесистый склон сопки. Виктор понял, что заблудился.

Крякали утки, проносясь над головой, а мальчик, не обращая на них внимания, сидел у болотца, раздумывая над тем, как выйти к реке. Солнце опускалось за лес, окрашивая верхушки деревьев в пламенный цвет. Казалось, что тайга горит необычно ровным пламенем. Виктор по стволам деревьев, обросшим с северной стороны мхом, легко определил, где север, где юг. Но как раз на юге, там, куда надо было, по его расчетам, идти, стояла сопка, а между тем, в сторону реки сопок не могло быть. Значит, река в другой стороне, но в какой?.. Виктор окончательно запутался. Привычный к тайге мальчик не испугался. Он был уверен, что все равно выйдет к реке, а по ней — к лагерю экспедиции, разве проблудит лишний день в тайге, но выберется. Запас продуктов в вещевом мешке да заряженная двустволка в руках делали Виктора спокойным. Он обошел болото и стал приглядывать место для ночлега. Внезапно сзади раздался подозрительный шорох. Виктор обернулся. Никого... только качается вершинка куста, будто кто-то зацепил ее. Мальчик прошел несколько шагов, и снова за спиной зашелестело, снова никого... лишь мрачнее стала тайга, потемнела, нахмурилась. Мальчик понял, что солнце закатилось, надо останавливаться на ночь, а то в тайге быстро темнеет. Как назло, вблизи не было подходящего удобного места, под ногами сыро, а справа виден пригорок. Виктор повернул к нему, решив заночевать рядом с большим сухостойным деревом без вершины.